Национальный психологический журнал-2014- №1(13)- 112 с.

Обсуждается прошлое, настоящее и будущее культурно-деятельностного подхода как методологии, претендующей на интеграцию гуманитарного и естественнонаучного, психотехнического и теоретического знания.

Предпринята попытка осознания очередного кризиса культурно-деятельностной психологии. Высказывается предположение, что смысл исторического кризиса культурно-деятельностной психологии в рефлексии дальнейших перспектив ее развития, преодолении разрыва между классикой и современностью. Рефлексия кризиса культурно-деятельностной психологии позволяет выделить такие аксиомы: необходимость диалога с разными вариантами культурно-деятельностного движения в современной психологии; необходимость рефлексии мифов и опасности канонизации тех или иных мыслителей; презумпция порядочности профессионалов, верных школе Л.С. Выготского и понимание их мотивированности в развитии его идей.

Помимо аксиом, необходимых для корректного диалога с исследователями творческого пространства Л.С. Выготского, имеются риски, ограничивающие понимание и развитие этого пространства: риск научно-политического изоляционизма, риск сектантства, риск юбилярного историзма, риск редукции монизма к монотеизму. Эти аксиомы и риски выступают как моменты познавательной ситуации, которые важно учитывать при дальнейшей разработке научно- исследовательской программы культурно-деятельностной психологии.

При рассмотрении культурно-деятельностной психологии в качестве методологии и особого интеллектуального движения, выделяются своего рода мета- характеристики культурно-деятельностной психологии как мировоззрения. На уровне конкретно-научной методологии удается проследить связь культурно- деятельностной психологии с другими конкретными науками, в которых категория «деятельность» выступает как ключевая. В завершение говорится о связи культурно-деятельностного подхода с социальными и культурными практиками, в которых выражена методологическая установка социального конструктивизма.

На основании анализа представлений Л.С. Выготского о «единицах» и «элементах» психологических систем в статье выделено пять их признаков. Показано, что данные признаки являются логически симметричными, поскольку их формулировки преобразуются друг в друга путем отрицания или замены некоторых слов на противоположные. Это свидетельствует о том, что понятия «единица» и «элемент» системы являются разными полюсами одного теоретического конструкта деятельностной психологии человека. В связи с этим методы изучения психологических систем путем разложения их на элементы или путем выделения в них единиц могут рассматриваться как дополняющие друг друга.

Проведены различия между понятиями «единица», «минимальная единица» и «клеточка» психологической системы. Рассмотрен ряд задач, решаемых с помощью «метода единиц», а также некоторые понятия теории психологических систем, под которыми понимаются целостные, осмысленные и активные процессы и/или результаты взаимодействия человека с миром. Примерами таких систем являются «системы психологических функций» (по Л.С. Выготскому), а также отдельные деятельности (по А.Н. Леонтьеву), действия и операции человека (его взаимодействия с миром на уровне предметов и средств). Определено понятие «компонент» психологической системы, как любое «нечто», которое в каком-либо смысле принадлежит или включено во взаимодействие человека с миром. Компонент принадлежащий системе называется ее элементом, а компонент, включенный в функционирование и развитие системы, называется ее частью. Дано математическое и психологическое обоснование этих определений. Выделены и рассмотрены субстанциальные (самостоятельно существующие) компоненты психологических систем и их атрибутивные компоненты (свойства и состояния). Описаны отношения между ними биполярными теоретическими конструктами «часть – элемент» и «субстанциальный – атрибутивный» компонент системы.

В статье представлены подробные комментарии к рецензии Л.С. Выготского на концертную программу известной русской балерины Е.В. Гельцер во время ее гастролей в Гомеле осенью 1922 года. Осуществлена реконструкция того культурного контекста, который необходим для понимания ряда содержательных линий, затрагиваемых в рецензии Выготского.

При анализе текста рецензии подчеркивается значимость вводимого Л.С. Выготским различения искусственного и естественного движения при рассмотрении своеобразия выразительного движения в хореографии. Показывается, что своеобразие катарсического переживания, которое стало центральной темой исследования в монографии Выготского «Психология искусства» (1925), в данной рецензии рассматривается на материале анализа особенностей восприятия классического танца. При этом фиксируется методологическая важность (для анализа Выготского) учета существующей оппозиции между классическим и «так называемым натуральным, естественным танцем» (А. Дункан, М. Фокин), что, в свою очередь, позволяет обозначить принципиальные различия между «духовным» и «душевным» переживанием. В комментариях к рецензии даются подробные отсылки к теоретическим работам классиков русского театра (А. Таиров, Вс. Мейерхольд), где проблеме выразительного движения и жеста также уделяется особое внимание.

Анализ представления Л.С. Выготского о том, что именно «равнодушие» балета к естественному движению ставит его на особый уровень, когда отрешение от обыденного выводит зрителя на переживание большого психологического смысла («не душевного, а духовного»), позволяет установить связь его ранних работ с теми идеями, которые развивались позднее в монографии «Психология искусства». Там, ссылаясь на работы С. Франка, он говорит о природе художественного переживания, восполняющего «неполноту и несовершенство» конкретной жизненной ситуации. Именно в этом контексте в комментариях к рецензии фиксируется, что вводимое Выготским противопоставление «душевного» и «духовного» имеет принципиальное значение для понимания психологических особенностей катарсического переживания при восприятии художественного произведения.

Помимо этого в комментариях проводится сопоставление содержания данной рецензии с рядом идей, касающихся особенностей использования знаковых средств в процессах понимания, которые развивались Выготским в других его монографиях: «История развития высших психических функций» (1930), «Мышление и речь» (1934).

«Исторический смысл школы Л.С. Выготского – задавать зону ближайшего развития психологической науки, образования и практики»1 . Это сейчас понимают и соотечественники Льва Семеновича Выготского и зарубежные психологи. Последние не только принимают активное участие в конференциях, и чтениях памяти ученого в Москве и Гомеле, но и за рубежом организуют посвященные ему международные конференции. 

Ведущая роль в подготовке таких конференций принадлежит профессору Жоакиму Кинтино-Айресу – президенту Общества Выготского и Института Выготского в Португалии. Они проводятся с 2010 года каждые два года в Эшториле – красивом пригороде Лиссабона на берегу Атлантического океана. III Международная конференция, посвященная Л.С. Выготскому, проходила с 16 по 18 июня 2014 года. В ней приняли участие психологи из России, Португалии, Бразилии, Израиля и Анголы. Всех участников в центре конгрессов г. Эшторила встречал большой портрет Л.С. Выготского и на фронтоне здания, и на сцене просторного конференц-зала.

В предлагаемой работе мотивация понимается как особая активность живых существ по психическому обеспеченью порождения субъектом деятельности (как решение задачи на порождение деятельности). В процессе мотивации, который запускается актуализированной потребностью или требованиями общества к человеку, субъект принимает необходимость поведения, выбирает к исполнению одну из необходимых деятельностей, выбирает объект поведения, отвечающий в данной ситуации предмету потребности, находит способ поведения и создает надпороговое побуждение к деятельности. Эта активность может осуществляться непроизвольно или произвольно, со многими операциями или свернуто до автоматизма (мотивационная привычка – навык). Решение задачи на мотивацию обеспечивается либо за счет решения найденного в эволюции вида (врожденный способ), либо за счет решения найденного в онтогенезе (мотивационный навык), либо ищется «здесь-и-сейчас».

У человека процесс мотивации представляет собой высшую психическую функцию, системно построенную и осознанно и произвольно осуществляемую. Системность строения мотивации означает совместную работу всех психических процессов (эмоционально-волевых и познавательных), обеспечивающую построение побуждения к действиям через внешние и внутренние операции.

При построении побуждения к действию субъект деятельности учитывает наличие объектов или предметных желаний, имеющих для него смысл предмета потребности, их степень привлекательности в данной конкретной ситуации, знания предметных условий своего поля действия и прогноз их изменений, наличие средств (орудий) действий, свои умения, свое эмоционально-функциональное состояние и другие факторы. Мотив понимается как конкретный объект или желание, имеющее для субъекта смысл предмета потребности в данной конкретной ситуации деятельности. Предмет потребности есть общий термин для всего того, что может удовлетворить потребность.

В статье анализируется феномен «профессиональных деформаций», представляющий собой деструктивные изменения личности, возникающие после многолетнего выполнения одной и той же профессиональной деятельности. Это состояние не только негативно влияет на продуктивность этой деятельности, но и порождает у человека нежелательные качества, изменяющие его профессиональное поведение. Профессиональные деформации могут привести к изменению психической структуры и качеств личности (поведения, способов общения, стереотипов восприятия, характера, ценностных ориентаций и др.), они же являются одной из причин, препятствующей профессиональному развитию человека.

Рассмотрены различные концепции структуры профессиональных деформаций. Так, Э.Ф. Зеер классифицирует профессиональные деформации на основании четырех уровней их проявлений, А.К. Маркова – по основным тенденциям, А. Пайнс, И. Аронсон и А. Чиром понимают профессиональные деформации как одномерную конструкцию, Д.В. Дирендонк, В. Шауфели, X.Дж. Сиксма – как двухмерную конструкцию, Б. Пельман, Е. Хартман, К. Маслач, С. Джексон, а также Б.А. Фарбер выделяют три конструкта профессиональных деформаций, а Г.Х. Фирт, А. Мимс, И.Ф. Иваничи и Р.Л. Шваб представляют профессиональные деформации как четырехфакторную модель, где помимо эмоционального истощения и редуцированных профессиональных достижений рассматривается деперсонализация, связанная с работой, и деперсонализация, связанная с реципиентами.

Сделан вывод о том, что в отечественной и зарубежной психологии отсутствует единая точка зрения на структуру этого состояния.

В статье анализируются состояние и основные направления деятельности военных психологов американских вооруженных сил. Показывается, что направление и содержание деятельности военных психологов обусловливается особенностями внешней и внутренней политики американского руководства, задачами, решаемыми вооруженными силами страны на конкретном этапе ее исторического развития, спецификой тех психологических проблем, которые имеют место в армии, авиации и на флоте, достигнутым на сегодняшний день уровнем развития психологической науки и практики. Вскрываются основные проблемы, выступающие мишенями деятельности военных психологов (посттравматическое стрессовое расстройство, самоубийства, наркомания, военные преступления, отношения в воинских подразделениях).

Дается анализ предметного поля американской военной психологии, ее основных задач. Показана преемственность в определении основных точек практического приложения военной психологии.

Анализируются основные сферы деятельности военных психологов. Показывается специфика задач, решаемых военными психологами армии, военно- морского флота, военно-воздушных сил и морской пехоты. Раскрываются направления и методы работы клинических психологов, специалистов операций по информационной поддержке войск, психологов педагогического (психологическая подготовка войск) и образовательного направлений. Дается обзор штатных позиций и организаций, в которых действуют военные психологии в интересах военного ведомства.

Дается обзор мер, принимаемых военным руководством США по совершенствованию системы психологической работы в вооруженных силах на рубеже ХХ – ХIХ веков. Анализируются основные схемы профессиональной подготовки психологов, работающих на решение оборонных задач. Дается сравнительный анализ оплаты труда военных психологов. Обсуждаются вопросы функционирования военно-психологического сообщества как составной части Американской психологической ассоциации. Дается обзор периодических изданий, литературы и мероприятий, проводимых секцией военной психологии АПА.

В работе обсуждаются различные теоретические подходы к проблеме исследования личностной автономии подростка, включая психоаналитический подход (А. Фрейд, М. Малер, П. Блос), теорию привязанности (Дж. Боулби, М. Эйнсворт П. Криттенден), теорию самодетерминации (Э. Деси и Р. Райн), деятельностный (А.Н. Леонтьев, Д.А. Леонтьев) и возрастно-психологический (Д.Б. Эльконин, Т.В. Драгунова, Л.И. Божович, Г.А. Цукерман, Г.В. Бурменская) подход. Анализ проблемы становления личностной автономии подростка продемонстрировал многообразие теоретических подходов и эмпирических исследований, направленных на объяснение феноменологии, механизмов и условий развития этого комплексного личностного конструкта. Изучение современных зарубежных и отечественных исследований позволило проанализировать основные траектории сепарации от родителей и роль социального контекста в формировании самостоятельности подростка.

Рассматривается структура конструкта личностной автономии подростка. В ходе ее операционализации обоснована необходимость включения моральной автономии как составляющей в состав ценностной автономии в четырехкомпонентной структуре личностной автономии. Показано значение детско- родительских отношений для формирования личностной автономии подростка. Автономия представлена, с одной стороны, как характеристика отношений, то есть социальная характеристики, а с другой – как тот образ Я, исходя из которого подросток действует в контексте отношений со взрослыми и сверстниками. Выделены преимущества возрастно-психологического подхода в исследовании личностной автономии и представлена операционализация понятия социальная ситуация развития. Возрастно-психологический подход, рассматривающий социальную ситуацию развития как иерархию социальных контекстов, определяющих вектор и особенности развития ключевых возрастных новообразований, раскрывает возможность исследования роли ориентировочной деятельности в системе социальных и межличностных отношений в становления личностной автономии.

Исследовалось влияние длительной когнитивной нагрузки на субъективное состояние (опросник САН) и электрофизиологические показатели (индивидуальный альфа-ритм (ИАР), спектральные характеристики электроэнцефалограммы (ЭЭГ), индекс утомления (ИУ)). Когнитивная, или умственная, нагрузка моделировалась с помощью непрерывного решения испытуемым различных когнитивных заданий, направленных преимущественно на рабочую память и внимание, в течение 2,5 часов. До и после выполнения испытуемым умственной работы проводилась фоновая запись ЭЭГ и заполнение опросника САН. Анализ результатов исследования проводился путем статистического сравнения полученных данных до и после нагрузки.

Результаты исследования показывают, что длительная когнитивная нагрузка значимо отражается на субъективной сфере в снижении самочувствия и активности испытуемого. На электрофизиологическом уровне такая нагрузка приводит к снижению частоты индивидуального альфа ритма, обширному увеличению индекса утомления, а также увеличению средних мощностей тета-, альфа- и бета-ритмов. Таким образом, когнитивная нагрузка отражается в значимых сдвигах динамики мозговой активности, проявляющейся как в достаточно динамичных параметрах, таких как мощности альфа- и бета-ритмов; но также и в более стабильных показателях, как например, индивидуальный альфа-ритм и индекс утомления. По результатам проведенного исследования можно сделать вывод о том, что значительная умственная работа приводит к значимому увеличению мощности медленно-волновой активности мозга и ухудшению субъективного самочувствия. Полученные результаты, с одной стороны, согласуются с литературными данными, а с другой стороны – носят интегративный характер, объединяя данные различных исследований, и таким образом, создают более комплексный взгляд на процесс умственного утомления с точки зрения мозговой динамики.

В данной статье предпринята попытка наиболее полного литературного обзора существующих отечественных и зарубежных публикаций, касающихся темы использования биоуправления применительно к аддиктивным расстройствам. Во второй части работы рассматриваются проблемы, возникающие при оценке эффективности тренингов с биологической обратной связью (БОС), и возможные пути их разрешения. В частности, приводится методика оценки уровней клинической эффективности психофизиологического вмешательства, разработанная Ассоциацией прикладной психофизиологии и биоуправления и Обществом нейрорегуляции.

На основании критериев методики произведен комплексный анализ эффективности и недостатков существующих разновидностей тренинга с БОС по ЭЭГ при лечении зависимостей. Описан протокол Пенистона (альфа/тета тренинг). Демонстрируются проблемы влияния плацебо-эффекта, комплексного характера терапии и сочетанности диагноза на анализ эффективности его применения. Описан специфический эффект протокола Скотта-Кайзера при терапии зависимостей от психостимуляторов. Рассмотрен альфастимулирующий тренинг, широкая область его применения относительно других протоколов, но и одновременно наиболее слабая доказательная база. Рассматриваются перспективы применения нейрометрического подхода при разработке протоколов обратной связи, а также способа объективной оценки эффективности тренинга путем регистрации реактивности гамма-ритма в ответ на специфические стимулы, связанные с пристрастием.

Сформулированы рекомендации для повышения качества проводимых исследований в области клинических приложений биоуправления. Это достижимо путем выполнения работ с участием контрольной группы независимыми группами исследователей, а также совершенствования процедуры описания эксперимента, более тщательного подбора испытуемых и выбора критериев успешного сеанса и тренинга в целом.

Статья посвящена анализу результативности тренинговой программы, составленной на основе авторской интегральной концепции творческого мышления, трактующей его не как проявление одаренности (то есть вида мышления), а как высший, интегральный уровень мышления, в структуру которого входят системное, логическое, дивергентное, прогностическое, продуктивное, абстрактное, образное, словесное, теоретическое, практическое, лабильное мышление. Кластерный анализ позволил выделить три вида творческого мышления: системно-теоретическое, образно-практическое и лабильно-логическое.

На основе интегральной концепции творческого мышления и доказанной в результате кластерного анализа типологии творческого мышления была создана специальная развивающая программа, в ходе которой творческое мышление подростков целенаправленно формируется за счет развития и взаимной интеграции своих составляющих. Развивающая программа была разработана с использованием тренинговых и обучающих программ, созданных для стимуляции отдельных видов мышления, однако основной акцент был сделан на целенаправленную интеграцию видов мышления в структуре творческого.

Апробация проводилась на базе нескольких средних школ г. Ангарска в 2009-2010 гг. Апробируемая программа показала высокую эффективность как относительно количественных интегральных показателей творческого мышления, так и относительно его качественных характеристик, а также в отношении всех трех видов творческого мышления с разными вариантами внутренней структуры. Доказана не только результативность целенаправленной развивающей работы с творческим мышлением через интеграцию его компонентов, но целесообразность типологического подхода к построению соответствующих развивающих программ.