Поступила: 16.03.2017
Принята к публикации: 23.03.2017
Дата публикации в журнале: 28.06.2017
Страницы: 92-97
DOI: 10.11621/npj.2017.0210
Ключевые слова: родительские установки; родительская позиция; ожидаемые семейные трудности; жизненный цикл семьи; студенческая молодежь; семейные ценности; гендерные различия
Доступно в on-line версии с: 28.06.2017
Карабанова О.А., Молчанов С.В. Семейные факторы в формировании родительских установок у студенческой молодежи на этапе вхождения во взрослость. // Национальный психологический журнал 2017. № 2. c.92-97. doi: 10.11621/npj.2017.0210
Скопировано в буфер обмена
СкопироватьРодительство рассматривается как процесс содействия прогрессивному развитию ребенка и достижению им личностной автономии. Представлены социальные, семейные и психологические факторы формирования родительских установок личности на этапе вхождения во взрослость. Проанализированы механизмы влияния родительской семьи на формирование родительских установок. Эмпирически установлено, что родительство и воспитание детей признается современной студенческой молодежью значимой семейной ценностью при приоритете профессиональной и социальной активности. Выявленные гендерные различия свидетельствуют о более высокой оценке значимости родительства и воспитания детей у молодых людей, чем у девушек, для которых характерно выраженное стремление к первоочередной реализации профессиональной карьеры, по сравнению с родительством, и ожидания трудностей в будущей семейной жизни, связанных с рождением и воспитанием детей. Установлено, что опыт эмоциональных отношений в собственной родительской семье обуславливает значимость родительства для молодых взрослых. Выявлены позитивные ожидания студенческой молодежи в отношении будущей семейной жизни и определенная недооценка трудностей переходных периодов жизненного цикла семьи. Наибольшие трудности прогнозируются в связи с периодом ожидания ребенка и первым годом жизни ребенка, т.е. с началом реализации родительской функции, воспитанием, реализацией хозяйственно-бытовой функции семьи и взаимной адаптацией супругов. Семейные факторы, определяющие ожидания в отношении трудностей и субъективной удовлетворенности семейной жизнью, включают гендерную принадлежность, наличие или отсутствие романтического партнера, воспитание в полной или неполной семьи, хронологический возраст.
В современном обществе в эпоху наступления префигуративной культуры (Мид, 1988) родительство рассматривается как процесс содействия прогрессивному развитию ребенка и достижению им личностной автономии (Поскребышева, Карабанова, 2014). Компоненты родительства включают заботу (удовлетворение витальных, социальных, эмоциональных потребностей ребенка, защита от болезней, вредностей, ущерба, отвержения, насилия и пр.), контроль (нормативное структурирование границ поведения и деятельности ребенка) и содействие развитию и реализации потенциала ребенка в различных сферах (Hoghughi, 2004). Можно выделить две стратегии реализации родительства матери. Первая стратегия родительства строится как временное или постоянное ограничение самореализации ребенка родителями, берущими ответственность и заботу о нем на себя. Вторая стратегия родительства, напротив, становится источником новых возможностей самореализации ребенка в процессе соразвития и события, сотрудничества и сотворчества его и родителей.
Генезис родительской позиции матери рассматривается исследователями как динамический полидетерминированный процесс, обусловленный тремя группами факторов: природными (органическими), социальными и психологическими. К природным факторам относят органические потребности продолжения рода (побуждение женщины к зачатию, вынашиванию, рождению ребенка и последующей заботе о нем) (Шнейдер, 2011), телесный контакт и психофизиологическое взаимодействие (Мухамедрахимов, 1999; Филиппова, 2002; Шнейдер, 2011). Социальные факторы можно разделить на макро- и мезо-факторы. К макро-факторам относят историческую эпоху, социокультурное развитие общества, мораль и нравственность, традиции воспитания детей, уровень развития институтов социализации. К мезо-факторам принадлежат опыт родительской любви, приобретаемый человеком при взаимодействии с собственными родителями, удовлетворенность супружескими отношениями и браком, образование и профессия родителя, наличие в семье сиблингов и отношения с ними, в частности, принятие ответственности старших братьев и сестер за благополучие и развитие младших (Bronfenbrenner, 1979; Кон, 2003; Мид, 1988; Спиваковская, 1999; Филиппова, 2002; Шутценберг, 1993). Депривация потребности в любви, заботе, безопасности в детском возрасте часто негативно влияет на формирование родительской позиции матери в зрелом возрасте. Это находит отражение в попытках удовлетворения личностных потребностей в форме замещающего поведения с собственными детьми, для которого характерна авторитарность, пренебрежение, уничижение, непринятие ребенка таким, каков он есть (Бурыкина, 2009).
Психологические факторы родительской позиции включают личностные особенности родителя, определяющие его психологическую зрелость – устойчивую позитивную Я-концепцию и самооценку, интернальный локус контроля, удовлетворенность психологических потребностей, способность открыто и адекватно выражать свои чувства, умение передавать свой опыт, рефлексию своего поведения. Особенности самопринятия и самооценки, мировосприятия, темперамента, локус контроля, стратегии совладания с трудными ситуациями и особенности психологической защиты также являются значимыми психологическими факторами, определяющими родительскую позицию матери (Васягина, 2008; Захаров, 2006; Роджерс, 1994; Фромм, 2011; Захарова, 2012).
Семейные факторы, объединяющие семейную атмосферу, взаимоотношения в семье, ценностные ориентации и установки родителей можно назвать определяющими в развитии личности. В современной психологии признано, что опыт собственных детско-родительских отношений становится для выросшего ребенка моделью построения отношений с собственным ребенком во вновь создаваемой семье, выступая значимым фактором формирования родительских установок. Однако эмпирических исследований, раскрывающих механизм такого влияния, явно недостаточно. (Шутценберг, 1993; Варга, Хамитова, 2004; Дымнова, 2003). Можно предположить, что имеющийся у повзрослевшего ребенка опыт детско-родительских отношений будет оказывать разноплановое воздействие на его родительскую позицию. Он может обуславливать и прямое воспроизведение родительской модели поведения, и позицию, компенсирующую те стороны родительского отношения, дефицит которых переживал родитель, будучи ребенком (заботы, любви, мягкости, сотрудничества), и лежать в основе родительской модели поведения «от обратного» как антипода отвергаемых бывшим ребенком норм и установок своего родителя.
Эмпирическое подтверждение этого предположения мы получили в дипломном исследовании О.А. Трофимовой, проведенном под нашим руководством в 2013 г. В данном исследовании приняли участие 222 студента 3–5 курсов в возрасте от 20 до 23 лет, обучающиеся в вузах Москвы и Уфы. В нем были использованы следующие методики: опросник «Шкала семейной адаптации и сплоченности» (FACES-3) для определения содержания представлений о структуре родительской и будущей семье у студентов, методика определения семейных ценностей и ролевых установок А.Н. Волковой для определения содержания представлений об иерархии семейных ценностей у студентов, методика «Незавершенные предложения» для определения эмоционального отношения молодых людей к браку (семье), родительству и воспитанию детей. Результаты показали, что для студентов профессиональная и социальная активность является приоритетной ценностью в семейной жизни (4,89; ранг 1), что отражает значимость формирования жизненной позиции в этом возрасте и стремление современной молодежи к профессиональной самореализации. Следующий ранг принадлежит ценности, отражающей эмоционально- терапевтическую функцию семьи (4,90; ранг 2), важность взаимной моральной и эмоциональной поддержки членов семьи. Отрадно, что ценность «Родительство и воспитание детей» занимает высокое третье место в иерархии семейных приоритетов (ранг 3, ср.знач.5,21). Вызывает некоторую тревогу выявленные гендерные различия в оценке ценности родительства. В то время как юноши признают родительство значимой семейной ценностью и высоко оценивают роль отца, для девушек характерна более сдержанная оценка материнской роли и ценности воспитания детей. Для них важнее социальная активность как собственная, так и будущего супруга. Эти гендерные различия связаны с изменением семейных ролей мужчины и женщины в современном обществе. Женщины стали уделять больше времени профессиональной карьере, нередко отодвигая на второй план создание семьи, а мужчины, напротив, оказываются более вовлеченными в этот процесс, а также в воспитание детей. Гендерные различия в представлениях о ценностях будущей семьи у студенческой молодежи отражают трансформацию современной семьи, в которой женщина ориентирована на успешное совмещение профессиональной карьеры и семейной жизни.
С целью изучения роли родительской семьи в формировании установок на воспитание детей мы проанализировали связь представлений молодых людей о родительской семье с их собственными установками на родительство. В результате кластерного анализа были выделены три группы с различными представлениями об эмоциональной связи (сплоченности) и ролевой структуре (адаптивности) родительской семьи. Для студентов, вошедших в первый кластер («связанный – хаотичный») взаимоотношения в родительской семье характеризовались наиболее тесной эмоциональной связью, но, в то же время, хаотичностью – принимаемые решения были импульсивны и непродуманны, роли неясны и не закреплены за членами семьи. Представители второго кластера («разделенный – гибкий») воспринимали семейные отношения как благополучные – позитивные эмоциональные отношения в семье сочетались с дифференцированностью личностных границ, демократическим стилем руководства со стороны родителей, гибкостью и эффективностью ролевой структуры. Студенты, отнесенные нами к третьему кластеру («разобщенный – структурный») воспринимали эмоциональные отношения в семье как дистантные и достаточно холодные, хотя при этом ролевая структура была четко определена, роли и внутрисемейные правила отличались стабильностью, проблемы и конфликты решались путем переговоров. Нами были выявлены существенные различия в предпочтении семейных ценностей у студентов, относящихся к разным кластерам. Респонденты из первого кластера («связанный – хаотичный»), по сравнению с респондентами второго и третьего кластеров («разделенный – гибкий», «разобщенный – сцепленный»), для которых был констатирован существенно более низкий уровень семейной сплоченности в родительских семьях (здесь и далее критерий Манна Уитни при р=0.01), рассматривают ценности родительства, эмоциональной и личностной близости с супругом(ой), социальной активности как более значимые.
Одной из ключевых характеристик родительской позиции является ее прогностичность, понимаемая как способность родителя при воспитании ребенка предвосхищать будущие изменения уровня его развития и характера детско-родительских отношений, прогнозировать возможные трудности развития и предпринимать необходимые меры для компенсации и нивелирования рисков. В исследовании С.В. Молчанова (по результатам дипломной работы Я.А. Цукановой, выполненной под его руководством в 2012 году) изучались представления студенческой молодежи, не состоящей в браке, об ожидаемых семейных трудностях на разных стадиях жизненного цикла семьи. Нас интересовало, связывают ли респонденты рождение и воспитание детей в будущей семье с возникновением определенных трудностей в семейном функционировании и уровнем субъективной удовлетворенности браком. Был разработан специальный опросник ожидаемых трудностей в будущей семейной жизни (ООТ), направленный на исследование представлений о потенциальных трудностях семейной жизни в различные периоды жизненного цикла семьи. Были выделены следующие периоды: «медовый месяц», первый год совместной жизни, период беременности, первый год жизни ребенка, периоды истечения семи и девяти лет семейной жизни, период «вылета из гнезда» детей. Изучалось и прогнозирование молодыми людьми возникновения трудностей в семье в связи с рождением и воспитанием детей. Результаты представлены в табл.1.
Табл. 1. Ожидание трудностей в реализации родительской роли (в % от общего числа респондентов)
Сфера ожидаемых трудностей |
Период протекания беременности |
Первый год жизни ребенка |
Через 7 лет |
Через 9 лет |
Дети-подростки и период отделение детей |
Отсутствие трудностей |
13,7 |
13,7 |
29,4 |
27,5 |
29,4 |
Рождение ребенка |
2 |
13,7 |
2 |
2 |
- |
Воспитание ребенка |
- |
19,6 |
7,8 |
17,6 |
7,8 |
Поиск смысла жизни |
- |
- |
- |
- |
16 |
В период беременности респонденты ожидали такие основные трудности, как адаптация к партнеру – 22%, проблемы физического здоровья и личные переживания супругов – 14%. Отмечалось и достаточно большое количество ответов, попадающих в категорию «иные проблемы» – 13,7%. Это следующие ответы респондентов: «не знаю», «не могу представить», «беременности не будет», «трудности ожидают», «жесть». В период существования семьи с маленьким ребенком основной трудностью респонденты называют воспитание детей (19,6%). 14% респондентов связывают трудности с рождением второго ребенка и столько же полагают, что трудности будут отсутствовать. Третья часть респондентов (29.4%) считает, что в период автономизации подростков в семье и их последующей сепарации никаких трудностей не возникнет. Вместе с тем, на проблемы, связанные с необходимостью переосмысления своей жизни после отделения детей указывают 16% респондентов. Вот типичные ответы: «разочарование, одиночество, недовольство собой», «совместный поиск новых смыслов», «трудности могут быть, если один из партнеров (или оба) не смогли реализоваться в жизни, сложности сепарации от детей», «потеря общего для двоих смысла жизни, который был в детях». Анализ результатов обнаруживает, что в ожиданиях молодых людей трудности семейной жизни, скорее всего, будут отсутствовать на всех этапах жизненного цикла семьи. Чаще респондентов беспокоят будущие трудности адаптации к супругу, хозяйственно-бытовые заботы, распределение ролей в семье. Реже они говорят о возможных экономических проблемах и проблемах, связанных с рождением детей и реализацией родительской роли. Косвенным показателем ожидания трудностей на разных этапах будущей семейной жизни является прогноз уровня субъективной удовлетворенности браком. Интересно, что наиболее высокую позитивную оценку удовлетворенности браком на этапе после рождения детей дают мужчины и респонденты, состоящие в устойчивых романтических отношениях. Более низкие оценки удовлетворенности браком в периоды рождения и воспитания ребенка на первом году жизни характерны для девушек в возрасте 18–20 лет из неполных семей и для мужчин в возрасте 21–28 лет из полных семей. Большинство испытуемых, высоко оценивающих удовлетворенность браком на этапе семьи с детьми-подростками, состоят в романтических отношениях либо выросли в полной семье. Мужская половина выборки оценивает удовлетворенность на данном периоде выше, чем женская. Эта же тенденция справедлива в отношении старших по возрасту студентов. Напротив, молодые люди, воспитанные в неполных семьях и не состоящие на момент обследования в романтических отношениях, оценивают уровень субъективной удовлетворенности браком в этот период более низко.
Анализ полученных результатов позволяет сделать следующие выводы:
Значительная часть студенческой молодежи рассматривает родительство и воспитание детей как значимую семейную ценность, отдавая при этом приоритет профессиональной и социальной активности супругов и их эмоциональным отношениям.
Эмоциональные отношения в родительской семье оказывают влияние на формирование ценностно-позитивного отношения к родительству. Молодые люди, оценивающие эмоциональные отношения в родительской семье как близкие и позитивные, обнаруживают высокую значимость ценности родительства, по сравнению со сверстниками, детско-родительские отношения которых были дистантными.
Выявленные гендерные различия свидетельствуют о более высокой оценке значимости родительства и воспитания детей у молодых людей, нежели у девушек, для которых характерно выраженное стремление к первоочередной реализации профессиональной карьеры, по сравнению с родительством, и ожидание трудностей в будущей семейной жизни, связанных с рождением и воспитанием детей.
Выявлена определенная динамика представлений об ожидаемых семейных трудностях в соответствии со стадиями жизненного цикла семьи. Наиболее характерно для респондентов ожидание отсутствия трудностей. Трудности связываются ими с адаптацией к супругу, с воспитанием детей, реализацией хозяйственно-бытовой функции.
Полученные результаты отражают в целом позитивные ожидания студенческой молодежи в отношении будущей семейной жизни. Выявлена тенденция к недооценке трудностей переходных периодов жизненного цикла семьи и наличие идеализированного представления о семейной жизни. Наибольшие трудности прогнозируются респондентами в период ожидания ребенка и первый год его жизни, т.е. в начале реализации родительской функции.
В число семейных факторов, определяющих ожидания респондентов относительно трудностей и субъективной удовлетворенности семейной жизнью, входят гендерная принадлежность, наличие или отсутствие романтического партнера, воспитание в полной или неполной семьи, возраст.
Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ (проект № 17-06-00825 «Личностные и семейные факторы формирования родительской позиции матери у девушек в период вхождения во взрослость»).
Бурыкина М.Ю. Замещающее поведение детей и подростков в контексте материнского отношения. – Брянск : Курсив, 2009.
Варга А.Я., Хамитова И.Ю. Теория семейных систем Мюррея Боуэна // Журнал практической психологии и психоанализа. – 2004. – № 1. – С. 25–36.
Васягина Н.Н. Внутриличностные детерминанты самосознания матери. – Екатеринбург, 2008.
Дымнова Т.И. Психологический анализ зависимости структурно-содержательных особенностей супружеской семьи от родительской : дисс. … канд. психол. наук. – Москва, 2002.
Захаров А.И. Происхождение и психотерапия детских неврозов у детей и подростков – Санкт-Петербург : КАРО, 2006.
Захарова Е.И. Представление о характере социальной роли, как средство ориентировки в ее исполнении // Культурно-историческая психология. – 2012. – № 4. – С. 38–41.
Карабанова О.А. Психология семейных отношений и основы семейного консультирования. – Москва, 2007.
Карабанова О.А., Трофимова О.В. Роль родительской семьи в формировании образа будущей семьи // Современная российская семья: психологические проблемы и пути их решения. – Астрахань: Изд-во Астраханского университета, 2013. – С. 14–21.
Кон И. С. Ребенок и общество. – Москва : Академия, 2003.
Мид М. Культура и мир детства / сост. и предисл. И.С. Кона. – Москва : Наука, 1988.
Мухамедрахимов Р.Ж. Мать и младенец: психологическое взаимодействие. – Санкт-Петербург : Изд-во С.-Петербургского университета, 1999.
Поскребышева Н.Н., Карабанова О.А. Исследование личностной автономии подростка в контексте социальной ситуации развития // Национальный психологический журнал. – 2014. – № 4 (16). – С. 34–41. doi: 10.11621/npj.2014.0404
Поскребышева Н.Н., Карабанова О.А. Возрастно-психологический подход в исследовании личностной автономии подростка // Национальный психологический журнал. – 2014. – № 1 (13). – С. 74–85. doi: 10.11621/npj.2014.0108
Роджерс К. О становлении личностью: психотерапия глазами психотерапевта. – Москва : Прогресс, 1994.
Спиваковская А.С. Психотерапия: «игра, детство, семья». – Москва : Эксмо-пресс, 1999.
Филиппова Г.Г. Психология материнства. – Москва : Изд-во Института психотерапии, 2002.
Шутценберг А. Синдром предков. Трансгенерационные связи, семейные тайны, синдром годовщины, передача травм и практическое использование геносоциограммы. – Москва, 1993.
Фромм, Э. Бегство от свободы. – Москва: АСТ, 2011.
Шнейдер Л.Б. Семейная психология. – Москва : Академический проект, 2011.
Bronfenbrenner, U. The Ecology of Human Development: Experiments by Nature and Design. Cambridge, MA: Harvard University Press. – 1979.
Hoghughi, M. & Long, N. Handbook of Parenting: Theory and Research for Practice – 2004.Карабанова О.А., Молчанов С.В.Семейные факторы в формировании родительских установок у студенческой молодежи на этапе вхождения во взрослость. // Национальный психологический журнал. 2017. № 2. c.92-97. doi: 10.11621/npj.2017.0210
Скопировано в буфер обмена
Скопировать