Уроки исследований воли

Иванников Вячеслав Андреевич Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова

Психология сегодня не только спра­ведливо гордится своими экспе­риментальными достижениями, но и, похоже, считает их единственны­ми адекватными научными разработка­ми. Вместо теоретических исследований предлагается обобщать результаты эк­спериментальных и эмпирических ра­бот. Однако, выплескивая грязную, с ве­ковыми предрассудками, теоретическую «воду» психология выбрасывает и самого «ребенка» – понимание природы и места психики в эволюции живых существ. Увы! Критики теоретических работ во многом правы. Психологи любят строить модели психики по принципу «как бы это могло быть», а не с учетом того «какая она есть», используя при этом понятия, содержание которых чаще всего неопределенно и допускает противоположные толкования. Попробуйте найти десяток психологов, одинаково понимающих понятия «лич­ность», «внимание», «воля», «мотив», «по­требность». Как говорила Б.В. Зейгарник, «каждый психолог сам себе Выготский и всегда прав».

Но сторонники экспериментальной психологии, без которой научной пси­хологии действительно быть не может, забывают, что полученные ими резуль­таты должны быть интерпретированы на основе общей теории психологии как частные случаи общих положений. И только после этого они превраща­ются в факт науки, иначе они остают­ся просто результатом чьей-то работы, требующим объяснения. Здесь умест­но напомнить слова Л.С. Выготского о том, что «простое продолжение все той же работы, постепенное накопление ма­териала оказываются уже бесплодными или даже невозможными. Чтобы идти дальше надо наметить путь» (Выгот­ский, 1982, С.292). И далее ученый пи­шет: «Дело, следовательно, не в фактах, а в понятиях, т.е. в способе мыслить эти факты» (там же, С.295).

Первой задачей создания общей те­ории психологии должна стать рабо­та по анализу существующих понятий и разработке непротиворечивого, стро­го определенного понятийного аппарата науки. Эта задача нуждается не в личной уверенности автора, что его представление, допустим, о личности или воле, в целом, правильные, и даже не просто в договоренности о содержа­нии этих понятий, а в анализе истории введения понятия в психологию и изме­нения его содержания на протяжении истории этой науки.

Такой анализ показывает, что боль­шинство основных понятий психологии пришло из философии, в которой они вводились в качестве возможных гипо­тез, призванных объяснить некие реаль­ности поведения человека и животных. Судьбу этих понятий можно отследить, обратившись к примерам из более раз­витых, чем психология, наук. Почти никто из студентов не знает, что когда- то горение предметов объясняли нали­чием в них особого горючего вещества – флогистона. И когда было доказано, что горение – это процесс бурного оки­сления предмета, в отличие от гниения, при котором предмет окисляется мед­ленно, понятие флогистона исчезло из научного арсенала. Некоторые перво­начальные понятия остались в науке, но со временем изменили свое содержание (понятие атома, гена и др.).

В психологии до сегодняшнего дня идут споры о содержании понятий «воля», «личность», «мотив» и других. Длительность таких споров (по неко­торым понятиям более 20 веков!) свидетельствует о том, что эти понятия ничего не обозначают – они являются гипотезами, т.е. теоретическими кон­структами, в лучшем случае указываю­щими на большую область реальностей поведения живых существ, связанных с данными понятиями.

Одним из путей формирования более адекватных понятий в психологии стала дифференциация первичных категорий: разума, чувства, воли. Понятие «разум» заменили такие понятия как «восприя­тие», «представление», «воображение», «мышление». Понятие «чувства» дифференцировалось на «эмоции», «аффекты», «настроения», «чувство» (в узком смысле слова). И только понятие «воля» дошло до нашего времени как обозначение са­мостоятельного психического процесса непонятной природы.

На этом основании К. Левин в 30-х годах прошлого века предложил исклю­чить понятие воли из психологической науки, как неопределенное по содер­жанию (Левин, 2001). Что и было реализовано в западной психологии, хотя исследования волевой регуляции и про­должались там под другими названия­ми (Farber, 1966). Отношение к понятию воли не было исключительным: анало­гичное предложение в это время озву­чил Э. Рубин по отношению к понятию «внимание» (Рубин, 1976). В отечествен­ной психологии понятие воли активно использовалось до конца 1970-х годов, после чего число работ по этой теме за­метно уменьшилось (Селиванов, 1974, 1976; Иванников, 2006). Стало понятно, что понятие «воля» является теоретиче­ским конструктом и поэтому его либо надо убрать из науки, либо изменить его содержание. Первым на это обратил внимание И.М. Сеченов, критиковавший представление о том, что поступки че­ловека определяются особой силой, на­зываемой волей (Сеченов, 1953, С.136– 137). Существование такой специальной способности души он рассматривал все­го лишь как необоснованную гипотезу (там же, С.318).

Отсюда первый урок. Психологи должны всегда анализировать способ введения понятия в психологию: как обозначение какой-то реальности или как теоретический конструкт, т.е. как понятие объяснительное. Судьба понятий оказывается разной в зависимости от того, как оно вводилось. Теоретические конструкты либо уходят из науки, либо меняют свое содержание, либо заменя­ются рядом новых, более мелких и бо­лее адекватных понятий (дифференци­ация первичных категорий).

Понятие «воля» Платон использо­вал для объяснения порождения лю­бого действия человека. Аристотель в своих работах уточняет понятие воли, применяя его уже для объяснения порождения не любого действия, а действия, которое человек осознанно и намерен­но принимает к исполнению на основе своего разумного решения, но которое ему не хочется выполнять – оно лише­но стремления к исполнению. Воля, по мнению Аристотеля, соединяла разум­ное решение человека со стремлением, которое могло только породить дейст­вие (Аристотель, 1975, 1983). Переводя эти взгляды Аристотеля на современный язык психологии, мы могли бы сказать, что это – проблема объяснения поро­ждения действия, необходимого по ре­шению человека для исполнения, но мо­тивационно не обеспеченного. Поэтому исследовать надо не непонятную волю, а порождение реального особого дейст­вия, что соответствует позиции Л.С. Вы­готского, связавшего волю с задачей ов­ладения человеком своими процессами, самим собой (Выготский, 1983). Такой подход снимает проблему воли, заменяя ее задачей поиска механизмов воспол­нения дефицита побуждения человека к особым действиям.

Решение такой задачи требует иссле­дований механизмов порождения лю­бого действия, т.е. анализа процесса мо­тивации деятельности. В свою очередь, исследование мотивации предполагает понимание источников побудительной силы поведения живых существ и, пре­жде всего, природы потребностей. Ана­лиз показывает, что понятие потребно­сти тоже вводилось в науку в качестве теоретического конструкта, связанного с понятиями дефицита и нужды. Содержание понятия «потребность» наиболее адекватно можно представить, исполь­зуя понятие жизненной задачи живого существа, обозначающее задачу обеспе­чение себя необходимыми условиями существования в ситуациях непостоян­ства условий жизни (Иванников, 2010).

Еще одна задача при решении про­блемы воли возникает в связи с анали­зом странной ситуации, когда человек одновременно и желает совершить ра­зумное действие и не хочет этого делать. Решение этой задачи приводит нас к признанию многомерности человека, функционирующего как организм, как единица своего биологического вида, как природный индивид (субъект природных отношений) и как социальный индивид (субъект общественных отно­шений), как личность (субъект межлич­ностных отношений).Наличие этих уровней функционирования человека позволяет объяснить странность воле­вой регуляции решениями человека на разных уровнях: хочет действовать че­ловек как личность, а не хочет человек как природное существо.

Идея многомерности человека не нова. Еще У. Джемс выделял три клас­са личности (Джемс, 1911, С.147) или три вида личностей в одном челове­ке (там же, С.158): физическая лич­ность, социальная личность и духовная личность, которые находятся в иерар­хических отношениях друг с другом. А.Н. Леонтьев выделял три уровня изуче­ния человека в соответствии с жизнью человека как природного существа, как субъекта одушевленной деятельности и как субъекта общественных отноше­ний. Общепринято, что человек является и биологическим, и социальным сущест­вом, расхождения существуют только по числу выделяемых уровней.

Неопределенность содержания по­нятия «личность» потребовала его от­дельного анализа и выделения крите­рия становления человека как личности, нуждающейся в способности к воле­вой регуляции (Иванников, 2010, 2012, 2015). В указанных работах таким крите­рием предложено считать умение чело­века совершать выборы своих действий и деятельностей с учетом их последствий для других людей. Такие выборы и их осуществление часто нуждаются в волевой регуляции, осуществляющейся по решению личности и на основе лич­ностных средств саморегуляции (наме­ренное изменение смысла).

Понимание необходимости выхода за пределы проблемы при ее решении является вторым уроком для психоло­гии. Нельзя бесконечно пытаться ре­шить проблему как неразрешимую зада­чу – проблему надо снять, преобразовав ее в решаемую задачу. Исследовать надо не природу теоретического конструк­та (например, воли), а психологические механизмы реальных процессов – в данном случае механизмы воспол­нения дефицита побуждения человека к необходимому действию, но лишен­ному достаточной мотивации (или тор­можения действия желаемого, но неуместного, по мнению человека, в данной ситуации).

Порождение волевого действия, а позже волевого выбора и регуляции ис­полнения действия в ситуациях затруд­нений (наличие внешних и внутренних препятствий) психологи стали объяснять волевыми усилиями человека. Од­нако анализ показывает, что это поня­тие является очередным теоретическим конструктом (гипотезой), а не обозна­чением реального психологического механизма. Такой же гипотезой оказы­вается и предположение П.В. Симоно­ва о наличии у человека потребности в преодолении препятствий (Симонов, 1971). Но препятствия преодолевают и животные, а человек часто преодолева­ет препятствия непроизвольно. И еще – такая гипотеза не может объяснить тор­можение желаемых, но ненужных дейст­вий.

Психологический механизм волевого поведения можно найти только в самом процессе мотивации. И таким механиз­мом может служить намеренное измене­ние человеком смысла осуществляемо­го действия. Эта гипотеза основана на факте временного приобретения целью действия смысла мотива. Именно смысл действия для человека передает времен­но побудительность от мотива на цель. Поэтому, меняя смысл или создавая до­полнительный смысл своего действия (или выбора), человек меняет и побу­ждение к волевому действию (Иванни­ков, 2006, 2010, 2014).

Введенное Аристотелем для объясне­ния порождения особых действий по­нятие воли к XX веку стало также ис­пользоваться для объяснения волевого выбора в ситуации «борьбы» мотивов, преодоления препятствий в процессе исполнения действий и регуляции эмо­циональной сферы человека. Постепен­но объяснение этих феноменов стало терять связи с понятием воли. Появились такие понятия как самодетерми­нация, самоконтроль, саморегуляция. Последний термин стал использовать­ся в узком и широком значении: и как регуляция различных параметров деятельности (исполнительной части дея­тельности) и как регуляция различных психических процессов (от мотивации до эмоций и внимания) и выбора дей­ствий. Такие изменения означают на­чало дифференциации понятия «воля», что требует либо удаления его из науки, либо изменения его содержания.

История этого понятия заслуживает того, чтобы оно осталось в психологии.

В соответствии с позицией Л.С. Выгот­ского волю можно понимать как высшую психическую функцию человека, обеспечивающую выбор и порождение волевых действий (самодетерминация), регуля­цию эмоциональных и познавательных процессов (самоконтроль) и регуляцию параметров исполняемого действия (са­морегуляция в узком смысле слова). Ра­бота понимаемой так воли, как и любой высшей психической функции, обеспе­чивается совместной работой всех нату­ральных психических процессов. Поэ­тому не случайно в истории психологии волю пытались свести к мотивам, эмоци­ям, мышлению или вниманию – все эти процессы принимают участие в волевой регуляции активности человека. (Выгот­ский, 1982; Иванников, 2006).

Понятно, что саморегуляция, в широ­ком смысле слова, может осуществлять­ся и непроизвольно (вспомним стран­ное, на первый взгляд, выражение В.П. Зинченко (Зинченко, 1995) – «непроизвольная воля»), и произвольно. Волевая регуляция, будучи разновидностью произвольной саморегуляции, отличается следующим:

• а) необходимость ее возникает только в ситуации конфликта решений лич­ности и задач и возможностей ниже­лежащих уровней;

• б) задачи волевой регуляции отличаются тем, что личность требует обязатель­ной победы своего решения (это не выбор по жребию «или – или»);

• в) средства волевой регуляции всег­да личностные (смыслы действий) (Иванников и др., 2014).

Можно сказать, что волевая регуля­ция – это всегда личностный уровень регуляции, когда решение о волевой ре­гуляции принимает личность в соответ­ствии со своими ценностями. И, видимо, можно допустить возможность «авто­матизации» или привычности волевой регуляции на основе установок разных уровней (Асмолов, 2002), которая про­является в виде так называемых волевых качеств личности.

Третий урок из исследования пробле­мы воли, который необходимо учиты­вать психологии, заключается в том, что при работе над содержанием любого по­нятия надо обязательно рассматривать всю систему взаимосвязанных понятий, добиваясь согласованности их содержа­ния между собой. Изолированная рабо­та только с одним понятием никогда не может быть успешной. Этот урок возвра­щает нас к задаче, поставленной Л.С. Вы­готским: «… критически согласовывать разнородные данные, привести в си­стему разрозненные законы, осмыслить и проверить результаты, прочистить методы и основные понятия, заложить фундаментальные принципы …» (Выгот­ский, 1982, С.292).

Литература:

Аристотель. О душе // Сочинения. В 4-х тт. Т. 1. – Москва: Мысль, 1976. – С. 371–448.

Аристотель. Никомахова этика. – Москва: ЭКСМО-пресс, 1997.

Асмолов А.Г. По ту сторону сознания. Методологические проблемы неклассической психологии. – Москва: Смысл, 2002.

Выготский Л.С. Собрание сочинений. В 6тт. Т. 1. – Москва: Педагогика, 1982.

Выготский Л.С. Собрание сочинений. В 6тт. Т. 2. – Москва: Педагогика, 1982.

Выготский Л.С. Собрание сочинений. В 6тт. Т. 3. – Москва: Педагогика, 1983.

Джемс У. Психология. – Санкт-Петербург: Изд. К.Л. Риккера, 1911.

Зинченко В.П. Послесловие // Дормашев Ю.Б., Романов В.Я. Психология внимания. – Москва: Тривола.,1995. – С. 299–316.

Иванников В.А. Психологические механизмы волевой регуляции. – Москва; Санкт-Петербург и др.: Питер, 2006.

Иванников В.А. Основы психологии. – Москва; Санкт-Петербург и др. : Питер, 2010.

Иванников В.А. Понятие личности в психологии // Вопросы психологии. – 2012. – № 5. – С. 125–132.

Иванников В.А. Анализ мотивации с позиций теории деятельности // Национальный психологический журнал. – 2014. – № 1(13). – С. 47–54. DOI: 10.11621/npj.2014.0105

Иванников В.А., Барабанов Д.Д., Монроз А.В., Шляпников В.Н., Эйдман Е.В. Место понятия «воля» в современной психологии // Вопросы психологии. – 2014. – № 2. – С. 15–23.

Иванников В.А. Деятельностная природа личности // Вопросы психологии. – 2015. – № 6. – С. 3–8.

Левин К. Динамическая психология: избранные труды. – Москва: Смысл, 2001.

Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. – Москва: Политиздат, 1975.

Рубин Э. Несуществование внимания // Общая психология. Тексты. Субъект познания. Т. 3. Кн. 4. / под ред. Ю.Б. Дормашева, С.А. Капустина, В.В. Петухова. – Москва: Когито-Центр, 2013. – С. 122–123.

Селиванов В.И. Психология волевой активности. – Рязань: РГПИ, 1974.

Селиванов В.И. Воля и ее воспитание. – Москва: Знание, 1976.

Сеченов И.М. Избранные произведения. – Москва: Учпедгиз, 1953.

Симонов П.В. О филогенетических предпосылках воли // Вопросы психологии. – 1971. – № 4. – С. 84–89.

Farber L.H. (1966) The way of the will Essays toward a psychology and psychopathology of will. New York, Basic Books, 1-25.