Lomonosov Moscow State University / Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова

Актуальность (контекст) тематики статьи. Центральную роль в психологическом или врачебном лечении пациента играет надежда. Без нее нет мотивации, нет желания жить. Страдание становится сильнее, а шансы на выздоровление уменьшаются.

Целью исследования является поиск ответов на важнейшие вопросы, касающиеся сущности понятия «надежда»: Что такое надежда? Что мы можем сделать, чтобы способствовать развитию надежды?

Описание хода исследования. Автор считает, что надежда – больше, чем просто чувство, он рассматривает ее как экзистенциальный акт. Наша деятельность при этом заключается в том, что мы остаемся активными, мы занимаем твердую позицию, которая не пошатнется перед несчастьем, страданием, болезнью, лечением и пр. Показано, что с онтологической точки зрения надежда означает следующее: надежда – это не самообман и не механизм защиты, она дает шанс всем возможностям. Раскрываются следующие вопросы: связь надежды с отношением к ценностям жизни, надежда как носитель смысла и трансцендентности. В противоположность надежде приводится состояние резигнации (отказ от ценности, отпускание ситуации на самотек, утрата связи с ней), порождающее безысходность и отчаяние. Освещается также так называемая «ложная надежда», показано, каковы ее положительные и отрицательные стороны и как правильно к ней относиться.

Выводы. Надежда – это сохранение отношений с жизненными ценностями. Надежда реалистична, потому что наступление будущего никогда до конца не предопределено. Надежда парадоксальна: она заставляет действовать даже тогда, когда уже ничего нельзя изменить. Поэтому надежда имеет большой потенциал для резильентности. Ложная надежда расценивается как защитная реакция психики. При этом она выполняет свою особую роль, не стоит ее отбирать у человека. Там, где присутствует надежда, есть и смысл, безнадежность – это потеря смысла.

Актуальность (контекст) тематики статьи. По разным данным, около половины проживающих в мире людей в той или иной степени владеют двумя или более языками. Неуклонный рост двуязычного и многоязычного населения за счет миграции и изучения иностранных языков, с одной стороны, и реальная угроза исчезновения языков коренных и малых народов, с другой, ставят всестороннее изучение билингвизма и мультилингвизма в ряд важнейших социальных задач и междисциплинарных научных проблем.

Цель. Статья направлена на анализ и систематизацию полученных в исследованиях результатов о влиянии билингвизма на когнитивные процессы и индивидуальные особенности личности, а также на возможное выявление преимуществ двуязычия и связанных с ним сложностей.

Описание хода исследования. Рассмотрен феномен русско-национального двуязычия, его специфика в различных республиках Российской Федерации. Представлено разнообразие социокультурных контекстов, в которых исследуется билингвизм и мультилингвизм, обосновывающих необходимость междисциплинарного подхода к изучению феномена. Проведен теоретико-аналитический обзор исследований влияния билингвизма на когнитивные процессы и личностные особенности, а также его связей с этнокультурной идентичностью. Рассмотрены сферы, в которых билингвизм может предоставлять преимущества, и проанализированы риски для личности и общества, связанные с владением несколькими языками.

Результаты исследования. Выявлено, что результаты влияния билингвизма на когнитивные процессы и личностные особенности имеют противоречивый характер и определяются установками исследователей, совокупностью множества факторов и дополнительных переменных, которые с трудом поддаются контролю в связи с различными методологическими проблемами. Показана необходимость междисциплинарного взаимодействия в изучении влияния многоязычия на различные индивидуальные и социальные процессы.

Выводы. Основной вывод заключается в том, что двуязычие и многоязычие сами по себе не являются преимуществом ни для когнитивного функционирования и личностного развития субъекта, ни для развития общества. Существуют дополнительные условия, определяемые как индивидуальной ситуацией развития, так и общим социокультурным контекстом, принятие во внимание которых может способствовать снижению индивидуальных и социальных рисков двуязычия и многоязычия и стимулировать его позитивное влияние на личность и общество.

Актуальность (контекст) тематики статьи. Спортивная деятельность предъявляет высокие требования к личностным качествам и способностям спортсменов, что повышает их эмоциональную напряженность и, как следствие, негативно влияет на самооценку, уверенность в себе, мотивацию. Изучение особенностей проявления эмоционально-личностной сферы спортсменов позволяет выбрать наиболее эффективные методы психологической работы для регулирования их соревновательных состояний до оптимального уровня.

Целью исследования являлось изучение специфики эмоционально-личностной сферы юных спортсменок как регулятора их функционального состояния.

Описание хода исследования. В работе проанализированы особенности проявления эмоционально-личностных характеристик девочек 11–13 лет, занимающихся художественной гимнастикой (N=20). Представлены результаты исследования взаимосвязи и соотношения личностных параметров гимнасток.

Результаты исследования. Выявлена прямая значимая связь (p=0,01) уровня тревожности гимнасток с невротизацией, раздражительностью, подозрительностью и обидчивостью. Установлена также положительная значимая связь (p=0,01) чувства вины и агрессивности, выраженной преимущественно в косвенной форме. Полученные особенности связи исследуемых характеристик юных спортсменок в целом согласуются с результатами подобных исследований, выполненных другими специалистами.

Выводы. Полученные результаты могут быть рассмотрены как проявления механизмов адаптации юных гимнасток в напряженных условиях спортивной деятельности, а также страха неодобрения со стороны значимого круга людей. Выявленные эмоционально-личностные особенности юных спортсменок, вероятно, обусловлены психофизиологическими изменениями, связанными с подростковым возрастом и спецификой спортивной деятельности. Итоги исследования в целом вызывают дополнительные вопросы и позволяют наметить направления дальнейших исследований по обсуждаемой проблеме. Представляется важным изучение влияния эмоционального состояния спортсменов на способность к полноценному восстановлению после высоких нагрузок и на поддержание оптимального режима сна и отдыха.

Актуальность тематики статьи обусловлена прежде всего высокой частотой встречаемости тревожных расстройств в популяции. С точки зрения различных школ психологии и психотерапии, в возникновении и развитии этих расстройств значительную роль играет мотивация пациента, его глубинные установки и ценности. Вместе с тем, отмечается недостаток эмпирических исследований, рассматривающих мотивацию достижения и перфекционизм в связи с проблематикой тревожных расстройств.

Цель. Изучение связи между направленностью, силой мотивационных тенденций в области достижения и выраженностью мотивационных конфликтов, с одной стороны, и общим уровнем и структурными характеристиками перфекционизма, с другой, у лиц с тревожными расстройствами.

Описание хода исследования. В исследовании участвовал 21 пациент с тревожными расстройствами, проходящие стационарное лечение в Московском НИИ психиатрии и 20 здоровых испытуемых. Для измерения мотивации достижения использовался Тематический апперцептивный тест (ТАТ) в модификации Х. Хекхаузена (Heckhausen, 1963, 1967; Магомед-Эминов, 1987). Для выявления степени выраженности и особенностей структуры перфекционизма были использованы опросник перфекционизма Холмогоровой-Гаранян (Гаранян, Юдеева, 2008, 2009) и Многомерная шкала перфекционизма Хьюитта и Флетта (Hewitt, Flett, 1998; Грачева, 2006). Выполнялось межгрупповое сравнение по степени выраженности оцениваемых характеристик, а затем проводился корреляционное исследование показателей перфекционизма и мотивации в каждой группе для определения их связи.

Результаты исследования. Показано, что по сравнению со здоровыми лицами пациенты с тревожными расстройствами демонстрируют более высокий уровень общего перфекционизма и социально предписанного перфекционизма, а также сниженную мотивацию в области достижения. У них выявлен более выраженный конфликт между мотивами достижения успеха и избегания неудачи, что позволяет утверждать, что их деятельность направляется скорее мотивом избегания, чем мотивом достижения. Общий уровень перфекционизма в обеих группах отрицательно коррелирует с выраженностью мотива достижения, однако у здоровых лиц перфекционизм обратно связан с надеждой на успех, а у больных тревожными расстройствами – со страхом неудачи.

Заключение. Полученные результаты могут быть использованы в практике психотерапевтической работы с пациентами с тревожными расстройствами и открывают путь для дальнейших исследований в этой области как с у пациентов с тревожными расстройствами, так и у других групп больных, например, лиц, страдающих от депрессии.

Актуальность. Исследование имплицитных процессов в современной психологии здоровья является одним из ключей к решению проблемы разрыва между намерением и действием. При этом, по сравнению с имплицитными эмоциональными и когнитивными процессами, ценностно-мотивационные процессы изучены меньше всего. В настоящее время не вполне ясно, как имплицитные (неосознаваемые) ценности соотносятся с эксплицитными (осознаваемыми) и как они связаны с принятием решений о здоровье. Цель. Данное исследование посвящено тому, как осознаваемые и неосознаваемые ценности, а также их согласованность между собой, связаны с принятием решений в дилеммах, касающихся здоровья. Дилеммы были сформулированы как ситуации, в которых необходимо принять решение с целью избежать потерь связанных либо со здоровьем, либо с другими ценностями. Также в дилеммах варьировался уровень потенциальных потерь (высокие и низкие), связанных со здоровьем и другими ценностями.

Описание хода исследования. Респонденты выполняли опросник ценностных ориентаций Шварца, имплицитные ассоциативные тесты, а также решали три вида задач с дилеммами («здоровье-альтруизм», «здоровье-самостоятельность» и «здоровье-достижения»).

Результаты исследования. Имплицитные ценности достижений, доброты и самостоятельности связаны с принятием решений в ущерб здоровью в дилеммах с низкими потенциальными потерями. В то время как те же эксплицитные ценности связаны с принятием решений в ущерб здоровью в дилеммах с высокими потенциальными потерями. Также было показано, что высокая согласованность между эксплицитными и имплицитными ценностями связана с принятием решений в пользу здоровья. Наконец, было обнаружено, что имплицитные и эксплицитные ценности независимы друг от друга и по-разному связаны с решением дилемм, касающихся здоровья.

Выводы. Исследование показало, что эксплицитные и имплицитные ценности, а также их согласованность, связаны с принятием решений в ситуациях, связанных со здоровьем

Актуальность (контекст) тематики статьи. Главная проблема, с которой столкнулся мир сегодня – это нарастающий кризис личностной идентичности. Начало ему положили события, произошедшие в 1968 году, считающимся точкой отсчета становления постмодернистского мировоззрения, которое привело к значительным социокультурным последствиям.

Цель статьи – обсуждение этих последствий, анализ того, как идеи плюрализма, толерантности и максимальной реализации свободы личности, положенные в основу постмодерного общества, в ходе своего развития порождают формы радикализма, фанатизма и ханжества.

Описание хода исследования. Автор рассматривает происходящие в обществе тектонические по своим масштабам процессы социальной дезинтеграции и дезадаптации, связанные с распадом привычных ценностей и устоев, государственных образований, возникновением радикалистских сообществ и миграционными процессами, последствия которых пугающе не предсказуемы. Он показывает, что описанный Э. Фроммом феномен «бегства от свободы» нашел воплощение в возникших в технологизированном информационном обществе рудиментарных формах гиперидентичности.

Выводы. Постмодернизм сегодня становится зеркалом перманентного кризиса – экономического, политического, межкультурного, межнационального, межконфессионального, межпоколенческого. Итогом надежд 1968 года стало дезадаптированное постнормальное общество, утратившее способность создавать смыслы и конструктивные модели самоидентификации, на смену которым пришли ригидные и рудиментарные формы идентичности.

Актуальность. В контексте интенсификации межкультурного взаимодействия как одной из ключевых характеристик современного общества особую значимость приобретает знание личностных особенностей, обеспечивающих успешность в межкультурной коммуникации. В поисках ответа на данный запрос американский профессор Кристофер Эрли и профессор Сингапурского технологического университета Сун Анг предложили концепцию культурного интеллекта, определяемого как способность эффективно функционировать и взаимодействовать в ситуациях, характеризующихся культурным многообразием. Данная концепция получила признание у зарубежных исследователей, но пока слабо освещена в отечественной психологической науке.

Цель: анализ концепции культурного интеллекта и выделение основных направлений его эмпирического исследования.

Описание хода исследования. В статье анализируются теоретические основания концепции культурного интеллекта, приводится обзор эмпирических исследований культурного интеллекта и других феноменов межкультурного взаимодействия, рассматривается основной методический инструментарий изучения культурного интеллекта.

Результаты исследования. Выделены ключевые направления эмпирических исследований культурного интеллекта за последние 15 лет, представлены основные методы измерения культурного интеллекта и намечены дальнейшие перспективы его исследования.

Выводы. Концепция культурного интеллекта, родившаяся на стыке современных теорий интеллекта Х. Гарднера и Р. Стернберга, чрезвычайно актуальна для современного мира в контексте темы «культура и интеллект». Культурный интеллект особенно важен в специфическом контексте межкультурных отношений, значение которых возрастает в современном мире, отличающимся культурным разнообразием. Культурный интеллект исследуется в связи с другими видами интеллекта, а также личностными чертами («Большая пятерка личностных черт»). Особую популярность такие исследования получили в области организационной психологии и психологии управления. Тем не менее, существует ряд значимых феноменов межкультурной коммуникации, в частности, этническая идентичность, требующих новых исследований в контексте их взаимосвязи с культурным интеллектом.

Актуальность (контекст) тематики статьи. Информационная социализация современных подростков оказывает значительное влияние на характер общения, выступающего основным источником психического развития и самоопределения как центральной задачи развития в подростковом возрасте. Изучение связи личностных особенностей, моральных суждений, продуктивности когнитивных способов переработки информации и степени вовлеченности в интернет активность позволит уточнить проблему взаимосвязи личностного и когнитивного аспектов развития и обеспечить профилактику кибербуллинга и онлайн рисков коммуникации.

Целью нашего исследования стало изучение связи базисных представлений о мире и моральных суждений подростков с продуктивностью когнитивной переработки ими социальной информации из Интернета. Гипотеза исследования – предположение о том, что подростки с позитивным характером базисных убеждений о мире и высоким уровнем моральных суждений обнаруживают большую продуктивность когнитивных способов переработки социальной информации из сети интернет. Специальная задача исследования состояла в изучении связи базисных убеждений и выраженностью интернет-зависимости у подростков.

Описание хода исследования. В исследовании был использованы следующие методики: «Шкала базисных убеждений личности» Р. Янофф-Бульман (Калмыкова, Падун, 2002), методика диагностики моральных суждений «Справедливость-забота» С.В. Молчанова и А.И. Подольского, авторская методика когнитивных способов оценивания социальной информации из сети Интернет, разработанная на основе модели Крика и Доджа (Crick, Dodge, 1994) и методика диагностики интернет-зависимого поведения Чен. В исследовании приняли участие 175 подростка в возрасте от 13 до 18 лет: из них 49% юношей и 51% девушек. По результатам проведения этих методик были выделены три группы подростков, различающихся характером базисных убеждений и уровнем развития моральных суждений – «оптимисты», «пессимисты» и «эго-центрированные пессимисты» и проведен сравнительный анализ продуктивности когнитивных способов переработки социальной информации из сети интернет, а также признаков интернет-зависимости.

Результаты исследования. Получила подтверждение выдвинутая гипотеза о том, что вера в доброжелательность окружающего мира, уверенность в контроле над жизнью и высокий уровень моральных суждений связаны с более продуктивными когнитивными способами переработки социальной информации из сети интернет. Кроме того, группа подростков, отнесенных нами к «пессимистам» в мировосприятии (восприятие мира как враждебного, негативный образ Я, неверие в контролируемость мира и удачу, низкий уровень моральных суждений) обнаружили признаки интернет-зависимости в поведении.

Актуальность статьи. В условиях межпоколенного ценностного разрыва, транзитивности и высокой социальной неопределенности понимание жизненного успеха как составляющая самоопределения личности приобретает особую актуальность, определяя вектор личностного развития человека.

Целью данного исследования стало изучение связи представлений современных подростков об успехе с самооценкой и оценкой собственной успешности в значимых жизненных сферах: учебно-профессиональной и сфере межличностных отношений. Исследование основывалось на предположении, что представления об успехе как о саморазвитии будут связаны с более высоким уровнем самооценки и оценки своей успешности у подростков.

Описание хода исследования. В исследовании приняли участие 500 подростков (291 девушка и 209 юношей), ученики 10-х и 11-х классов московских школ и гимназий (средний возраст 16 лет). Для изучения представлений подростков об успехе был разработан опросник ПУП (представления подростков об успехе). Для изучения самооценки подростков была использована методика Дембо-Рубинштейн в модификации А.М. Прихожан, а также специально разработанный опросник для исследования косвенного оценивания подростками своей успешности.

Результаты исследования. Выявлены три модели успеха в представлениях подростков: успех как социальное признание, успех как выполнение внешних социальных требований и успех как саморазвитие и самореализация. Определены различия самооценки подростков с различными представлениями об успехе.

Выводы. Проведенное исследование подтвердило выдвинутую гипотезу и показало, что различное представление подростков об успехе оказывается тесно связано с самооценкой и оценкой собственной успешности. Понимание подростками успеха как саморазвития и самореализации связано с более высоким уровнем самооценки и оценки собственной успешности, а, следовательно, их психологического благополучия в целом. Подростки, разделяющие модель успеха как выполнение внешних социальных требований, связывают успех как достижение целей с преодолением препятствий и удовлетворением от результата и придают значимость везению и удаче. Для подростков, ориентированных на модель успеха как социального признания, характерна высокая оценка своего авторитета у сверстников, и, соответственно высокая оценка своей успешности в целом.

Актуальность (контекст) тематики статьи. Известно, что при переходе от младшего школьного к подростковому возрасту происходит улучшение рабочей памяти, прежде всего, ее объема. Однако недостаточно исследована специфика изменений репрезентации серийной информации в рабочей памяти в этот возрастной период, которая может объяснить механизмы этого улучшения.

Цель. В данной работе предпринимается попытка исследования этого вопроса с помощью анализа особенностей запоминания и отсроченного двигательного воспроизведения серийных последовательностей, заданных зрительным образцом. Исследование проводилось в двух возрастных группах: детей 9–11 лет и подростков 14 лет. Нами проверялись ряд гипотез, направленных на изучение особенностей рабочей памяти детей и подростков.

Описание хода исследования. В исследовании приняли участие младшие школьники – 32 человека в возрасте 10.4±0.75 лет и подростки – 25 человек в возрасте 14.6±0.3 лет. Задачей испытуемых было отсроченное воспроизведение на графическом планшете ломанных кривых разной длины (от 4 до 6 элементов), предъявляемых разными способами (либо статически в виде рисунка, либо динамически – с помощью движущегося, но не оставляющего следа курсора).

Результаты исследования. Анализировались ошибки, допускаемые испытуемыми разных возрастов в различных экспериментальных условиях. Было выделено три типа ошибок: грубые искажения стимулов, добавление или пропуск элементов последовательности и нарушение пропорций стимульной траектории. Статистический анализ показал, что число ошибок у детей 9–11 лет и подростков, в целом, различается незначимо (p=0.1), однако есть значимое взаимодействие возраста и режима предъявления (p=0.017). Возрастные различия заметны при динамическом предъявлении стимула и практически отсутствуют в статическом режиме. Анализ ошибок разного типа показал значимые различия между возрастными группами только в отношении ошибок усложнения и упрощения траекторий (p=0.041).

Выводы. На основании полученных данных можно говорить о том, что у подростков увеличивается объем удерживаемой в рабочей памяти серийной информации и повышение точности ее репрезентации в более сложной ситуации динамического предъявления. При этом в силу ограниченных способностей подростков точность воспроизведения (и репрезентации) у них снижается при усложнении задачи. Меньшее число ошибок добавления или пропуска элементов в старшей группе может быть связано с развитием управляющих функций в подростковом возрасте.

Актуальность (контекст) тематики статьи. Классическая психология долгое время рассматривала забывание как негативный процесс сбоя запоминания и извлечения, а не как отдельный психический процесс, имеющий собственную специфику. Первые исследования намеренного целенаправленного забывания были проведены только в конце 1960-х гг. Поэтому нам представляется актуальным представить анализ имеющих место методик исследования целенаправленного забывания.

Цель. Дать обоснованный анализ исследований намеренного забывания в современной когнитивной психологии и обосновать положение о том, что продуктивное развитие проблематики намеренного забывания должно быть связано с приоритетным вниманием к регулирующей функции мнемической цели и ее структуре. Выдвигается гипотеза о том, что специфическая операция мнемического действия забывания заключается в активном размыкании сформированных в процессе запоминания содержательных связей между составляющими мнемосхему элементами.

Описание хода исследования. Описываются две наиболее распространенные экспериментальные процедуры индукции эффекта снижения уровня воспроизведения стимульного материала после инструкции «забыть»: метод-элементов (the item method) и лист-метод (the list method). Полученные результаты рассматриваются относительно четырех типов интерпретации эффекта намеренного забывания: стремления испытуемых соответствовать ожиданиям экспериментатора, избирательного кодированием и избирательной обработки материала, механизма активного «сдерживания воспроизведения» (retrieval inhibition) и уничтожения мнемического следа. Рассматривается введенное в работах П.И. Зинченко понятие мнемического действия и концепция мнемосхемы как программы последующего воспроизведения В.Я. Ляудис.

Результаты исследования. Результаты исследований позволяют предположить, что, пытаясь выполнить неадекватный мнемосхеме запрос, испытуемый вынужденно реализует дополнительную операцию, которую, по нашему мнению, можно отнести к потенциальным операциям забывания. Развитие данной гипотезы заключается в теоретическом описании операций, подвергающих деконструкции сложившиеся мнемосхемы, с последующей эмпирической проверкой их амнезогенной эффективности. Такой подход перспективен для продуктивного развития проблематики намеренного забывания.

Выводы. Особенности функционирования процессов кодирования и обработки мнемического материала, специфика извлечения, а также механизм сдерживания воспроизведения в той или иной степени играют роль в формировании эффекта намеренного забывания. Учитывая тот факт, что мнемический след может угасать с течением времени или по другим причинам, забывание видится нам как многофакторный процесс. Перспективы развития данной предметной области, на наш взгляд, заключаются, в первую очередь, в пристальном внимании к конструкту мнемической цели.

Актуальность (контекст) тематики статьи. Проблема природы и происхождения психики как мировая загадка не имеет окончательного решения и на сегодняшний день. Поэтому идеи о проблеме предмета психологии, о проблеме природы и происхождения психики, высказанные А.Н. Леонтьевым, не потеряли своего значения для современной психологии.

Цель исследования: познакомить с оригинальными предположениями А.Н. Леонтьева, которые он делает, рассуждая о вопросах природы психики и ее зарождении в ходе эволюции живых существ.

Описание хода исследования. Этапы (если есть) и методы исследования. Описание выборки. В работе анализируются ранние представления А.Н. Леонтьева о природе и происхождении психики. Рассматривается в качестве эвристичного предположение А.Н. Леонтьева о наличии у некоторых живых существ способности реагировать на внешнее воздействие изменением своего состояния в виде переживания или первичного ощущения (чувствования) различной модальности, которое можно считать до-психическим (биологическим) отражением, которое затем посредством включения их в деятельность живых существ переходит в психическое отражение. Внешняя предметная деятельность живых существ меняет их чувствования как состояния организма. Деятельность позволяет не только создавать двигательный (моторный) образ пространства поведения, но и использовать первичные переживания (чувствования) для создания представлений о предметах поля деятельности.

Результаты исследования. Эти предположения позволяют рассматривать психику как представление субъекта деятельности и восприятия о предметных условиях и целостных объектах поведенческого пространства, создающих у него иллюзию открытия для себя пространства своего поведения. Такая иллюзия возникает, благодаря реальному физическому взаимодействию субъекта поведения с реальными объектами внешнего мира.

Выводы. Изложенная позиция А.Н. Леонтьева о природе и происхождении психики позволяет сформулировать ряд важных положений по этой проблеме, которые, несомненно, будут интересны современным психологам и займут достойное место в теории психологической науки.

Актуальность тематики статьи В условиях информационной социализации, трансформирующей коммуникацию и предъявляющей высокие требования к способности личности осуществлять поиск, отбор, критическое осмысление социальной информации для принятия решений и осуществления моральных выборов, сложилась новая социальная ситуация развития. Исследование у подростков взаимосвязи когнитивных способов переработки социальной информации из интернет-сети и формирования мировосприятия и представлений о моральной регуляции отношений позволяет изучить закономерности развития личности в единстве когнитивной и ценностно-моральной сфер.

Цель исследования– изучение особенностей когнитивных способов переработки социальной информации из интернет-сети как фактора формирования картины мира у подростков-пользователей с различной степенью вовлеченности и риском интернет-зависимости и моральной регуляции отношений между ними.

Гипотезы исследования. Когнитивные способы переработки информации из сети-интернет связаны с уровнем интернет-зависимости – высокий уровень интернет-зависимости соответствует низкой эффективности когнитивных способов переработки информации. Эти способы влияют на складывающуюся систему базисных убеждений личности и особенности мировосприятия, а также на уровень моральной чувствительности к ситуациям морального выбора.

Описание хода исследования. Была применена авторская методика когнитивных способов оценивания социальной информации из сети интернет, разработанная на основе модели Крика и Доджа (Crick, Dodge, 1994), методика диагностики интернет-зависимого поведения Чен, методика «Шкала базисных убеждений личности» Р. Янофф-Бульман (Калмыкова, Падун, 2002), авторская методика выявления уровня моральной чувствительности. В исследовании приняли участие 84 подростка от 13 до 18 лет, из них 46,% юношей и 54% девушек.

Результаты. Проведен сравнительный анализ эффективности циклов когнитивной переработки информации и выявлены гендерные различия. Доказана связь подверженности подростков интернет-зависимости и эффективности используемых ими способов когнитивной переработки информации из интернет-сети. Показано значение интерпретации, оценки последствий поведения и способности конструировать социально-адаптивное поведение в коммуникации для формирования базисных убеждений и моральной чувствительности в подростковом возрасте.

Выводы исследования. Выявлены различия в эффективности циклов когнитивной переработки информации, показано, что высокая эффективность оценки краткосрочных, долгосрочных, среднесрочных перспектив действий и поведенческих реакций и способности выбирать адекватные социальные формы поведения соответствует относительно низкой продуктивности интерпретации. Выяснилось, что выраженность интернет-зависимости взаимосвязана с низкой продуктивностью интерпретации. Показано, что моральная чувствительность опосредствована возрастными особенностями самосознания подростков и связана с эффективностью интерпретации информации, оценки последствий поведения и выбора адекватных форм социального взаимодействия.

Актуальность. Диагностика цифровой компетентности школьников является важной задачей образования, требующей индекса, применимого начиная с младшего школьного возраста и достаточно краткого, для использования в популяционных исследований. Индекс цифровой компетентности (ИЦК) как составляющей социальной компетентности был предложен для диагностики знаний, умений, мотивации и ответственности/безопасности онлайн в каждой из четырех сфер – работе с контентом, коммуникации, потреблении и техносфере.

Цель. разработка и последующая верификация краткой и скрининговой версий индекса цифровой компетентности, а также исследования возможностей его применения в возрасте до 12 лет. Этапы и методы исследования. На первом этапе на основе исходной выборки апробации индекса из каждой субшкалы были отобраны пункты, максимально точно ее оценивающие. Цифровая компетентность оценивалась на основе индекса и решения тестовых задач, так же оценивалась пользовательская активность. На втором этапе проводилась верификация методики в выборке детей 7–11 лет и родителей детей младшего школьного возраста. Дополнительно при помощи шкал Дембо-Рубинштейн оценивалась самооценка детей в целом и онлайн, а также на основе методологии EU-Kids online – признаки чрезмерного пользования интернетом.

Выборка. В первом этапе приняли участие 1203 подростка 12–17 лет и 1209 родителей. Во втором этапе участвовали 50 детей 7–11 лет и 100 родителей детей 5–11 лет.

Результаты исследования. Согласно первому этапу, краткая версия (32 пункта) позволяет надежно (альфа 0,69–0,85) оценить основные компоненты и индекс, обеспечивая точность предсказания более 90%. Скрининговая версия (16 пунктов) позволяет надежно (0,71–0,73) оценить общий индекс с точностью предсказания более 85%. Обе версии позволяют воспроизвести основные паттерны различий между правильно и неправильно решившими тестовые задания подростками и родителями. Согласно второму этапу, краткая и скрининговая версия могут использоваться, начиная с младшего школьного возраста, хотя скрининговая версия позволяет оценить лишь общий индекс, но не компоненты цифровой компетентности. Средняя цифровая компетентность детей 7–11 лет составляет 30% от максимально возможного, родителей – 46%, что свидетельствует в пользу улучшения цифровой компетентности за последние пять лет. Цифровая компетентность и у детей, и у родителей связана с большей пользовательской активностью, а у детей – с положительной самооценкой онлайн и признаками чрезмерного использования интернета. У родителей правильные ответы на тестовые задания связаны с большей компетентностью, в первую очередь, по компонентам ответственности/безопасности и умений.

Выводы. Данные свидетельствуют в пользу возможности применения скрининговой версии индекса цифровой компетентности для получения общего показателя в диагностике взрослых и детей, начиная с младшего школьного возраста, тогда как краткая версия ИЦК может применяться с оценкой не только общего показателя, но и его компонентов.

Актуальность тематики статьи обоснована высокой значимостью СМИ как института социализации нового поколения в современном информационном обществе. Наряду позитивными возможностями, создаваемыми СМИ и сетью Интернет для развития и обучения, необходимо указать на нарастание рисков, связанных с неоднозначностью их воздействия на психическое и психологическое здоровье и развитие детей и подростков.

Цель статьи – анализ результатов зарубежных и отечественных исследований особенностей восприятия медиапродукции детьми и подростками и негативных эффектов ее воздействия на их психическое развитие, поведение и эмоциональный статус.

Описание хода исследования. В статье рассмотрены риски социализации подрастающего поколения, связанные с открытостью и доступностью информационного пространства. Раскрываются психологические особенности восприятия детьми и подростками информационной продукции, содержащей агрессию и насилие, индуцирующей страхи и тревожность, информационной продукции открытого сексуального содержания, а также используемых в СМИ приемов морального оправдания асоциального, девиантного, агрессивного поведения и насилия.

Результаты проведенного анализа позволили установить условия, определяющие степень уязвимости ребенка к медианасилию и вызывающие у него стремление подражать агрессивному поведению, и формы когнитивного переструктурирования им морального содержания агрессивного и девиантного поведения. Определены негативные следствия восприятия насилия, которые находят выражение в поведении, эмоциональном состоянии и когнитивном образе мира детей. Выявлены эффекты восприятия подростками информации открытого сексуального содержания. Показаны возрастные особенности переживания страхов детьми в возрасте 3–18 лет.

Выводы: Восприятие детьми и подростками насилия в информационном пространстве порождает риски подражания агрессивному поведению, страхов и повышенной тревожности, десенсибилизации к явлениям насилия и агрессии и искажению мировосприятия, когда насилие воспринимается как необходимая и естественная норма отношений между людьми в обществе. К факторам, влияющим на характер восприятия насилия, относятся возрастные особенности, индивидуально-психологические и личностные характеристики, мотивы и предпочтения, жанр информационной продукции и контекст изображения насилия.

Актуальность ( контекст ) тематики статьи. С развитием онлайн-технологий дружеские отношения подростков переместились в социальные сети, которые способствуют расширению их круга общения за счет виртуальных знакомств. При этом отмечается нехватка данных о размере социальной сети онлайн-контактов подростков, их представлений о реальной и виртуальной дружбе, сведений о фактическом характере их отношений с различными категориями интернет-пользователей, в первую очередь – виртуальными друзьями, общение с которыми происходит исключительно в интернете.

Цель. Количественный анализ круга контактов российских школьников в социальных сетях, их представлений о дружбе в реальном и виртуальном мире и особенностей их общения с реальными друзьями и знакомыми, а также виртуальными друзьями.

Описание хода исследования. Проведено анкетирование с использованием авторского опросника (43 вопроса), включающего: вопросы о количестве друзей и подписчиков в социальных сетях; взаимоотношениях подростков с реальными друзьями, знакомыми и виртуальными друзьями; методику «незаконченные предложения» о различиях реальной и виртуальной дружбы. Сбор данных осуществлялся в рамках образовательного проекта «Предметные сборы: Малая академия Подмосковья, школах г. Москвы и области. В исследовании приняли участие юноши и девушки 13–16 лет (N=366). Для сравнительного анализа использованы данные исследования Kids Online II, проведенного Фондом Развития Интернет (2010) на подростках 13–16 лет (N=604).

Результаты исследования. Результаты контент-анализа ответов показали, что реальная дружба для подростков имеет большую значимость из-за присутствия в ней Непосредственного контакта, Эмоционального обмена, Доверия, Совместного времяпрепровождения, Взаимопомощи. Виртуальная дружба, с точки зрения детей, характеризуется отсутствием, нехваткой либо негативной инверсией (из доверия – в недоверие, из безопасности – в небезопасность) данных компонентов в виртуальной дружбе. При этом каждый второй подросток имеет виртуального друга, с которым делится переживаниями по поводу отношений с родителями (35%), друзьями и учителями (51–53%), возлюбленными (47%).

Выводы. Количество социальных связей онлайн у школьников превышает нижнюю границу диапазона Данбара, сравниваясь с аналогичными показателями у взрослых. Расширение виртуального круга общения происходит как за счет реальных друзей и знакомых, так и незнакомых ребенку в обычной жизни виртуальных друзей, что ставит вопрос о качестве данных отношений. Виртуальные друзья выступают в роли «случайных попутчиков», поскольку с их помощью школьники удовлетворяют потребности в близком общении, вплоть до интимного. Это происходит даже несмотря на осознание самими детьми недостатков общения онлайн по сравнению с оффлайн-отношениями. Феномен виртуального друга, таким образом, занимает одно из ключевых мест в системе межличностных отношений современного подростка и, безусловно, требует дальнейшего изучения.

Актуальность (контекст) тематики статьи. Начиная с конца шестидесятых годов прошлого века, развитие цифровых технологий стало инициировать возникновение ряда интеллектуальных движений, сформировавших «социокультурный метасофт» информационного общества – киберкультуру.

Цель работы рассмотреть феномен киберкультуры как следствие развития цифровых технологий информационного общества. Продемонстрировать, что в киберкультуре сплетаются идеологии различных субкультур, отличительной чертой которых является вера в безграничные возможности компьютерной техники в плане реализации индивидуальной свободы.

Описание хода исследования. В статье показывается, что исторически формирование интеллектуальных движений, выражающих идеологию пользователей информационных и сетевых технологий, совпало с распространением постмодернистского мировоззрения, ставшим отражением социокультурных и технологических реалий информационного общества. Предлагается применить термин «либертарианство» для характеристики специфики идеологии сетевого сообщества, лозунгом которой стал призыв «информация хочет быть свободной». В качестве иллюстрации социокультурных импликаций цифровых технологий описывается идеологии хакеров, а также более позднего движения «киберпанк», сформировавшего особое направление в научной фантастике, где на передний план выводится проблема взаимопроникновения человеческого и технологического. Отмечается, что киберпанк не следует отождествлять только с молодежным движением или направлением в научной фантастике, а скорее следует рассматривать как стиль жизни, в котором особое место занимают компьютеры, сетевые технологии и виртуальная реальность.

Выводы Следует иметь в виду, что сетевое либертарианство, вдохновленное постмодернистским релятивизмом и постструктуралистским ризоморфизмом, оборачивается ловушками тотального обесценивания, становится препятствием для осуществления личностного выбора и способствует развитию патологических форм идентификации.

Актуальность. В настоящее время в сфере психологической реабилитации возросла необходимость разработки инновационных методов тестирования когнитивных нарушений с помощью современных технологий. Одной из актуальных задач является разработка методов диагностики и коррекции нарушений пространственных представлений, которые, в частности, проявляются в снижении успешности запоминания пространственных свойств среды.

Цель. Для изучения этого вопроса мы разработали метод оценки точности кодирования пространственной информации, используя который исследовалась успешность воспроизведения трехмерных сложных сцен. Предполагалось, что точность их воспроизведения будет значимо различаться в зависимости от системы координат (эгоцентрической или аллоцентрической) мысленной реконструкция сцены.

Описание хода исследования. Были созданы библиотека виртуальных объектов и шесть уникальных виртуальных сцен. Каждая сцена включала семь объектов и предъявлялась на 25 секунд. Тридцать шесть человек в возрасте от 18 до 26 лет приняли участие в эксперименте. Их задачей было запомнить объекты и их местоположение, а затем воспроизвести сцену по памяти, используя заданный ракурс наблюдения. Предлагались три ракурса: «спереди» (из эгоцентрической позиции), «слева» и «сверху» (из воображаемых аллоцентрических позиций «слева» и «сверху»). Для выполнения задачи участники выбирали объекты из библиотеки виртуальных объектов и расставляли их в виртуальном пространстве в соответствии с запомненной сценой. Регистрировались их координаты в виртуальном пространстве. Затем рассчитывались точность воспроизведения сцены в ЭР и АР блоках кодирования пространственной информации по параметрам метрики, топологии и глубины.

Результаты. Показано, что эгоцентрические репрезентации (ракурс «спереди») по всем указанным параметрам формируются значимо точнее, по сравнению с аллоцентрическими репрезентациями (ракурсы «слева» и «сверху»). Независимо от ракурса, топологические параметры пространства сохраняются в кратковременной памяти значимо точнее, чем параметры глубины, которые, в свою очередь, кодируются более точно, чем параметры метрики. Также показано, что точность кодирования пространственных представлений различается для двух типов аллоцентрических ракурсов: ракурс «сверху» воспроизводится значимо точнее, чем ракурс «слева».

Выводы. Разработанный нами метод позволил выявить особенности кодирования пространственной информации в ЭР и АР блоках по параметрам метрики, топологии и глубины. Он может использоваться в клинической реабилитации для тестирования нарушений восприятия пространства и нарушений кратковременной памяти. Полученные нами результаты позволяют уточнить современные модели кодирования пространственной информации.

Актуальность статьи. Околосмертный опыт – измененное состояние сознания, переживаемое в момент близости к смерти. Оно имеет специфическую структуру, которая включает такие элементы как внетелесный опыт, ощущение движения в темном туннеле, видения яркого света, встречи с умершими, иных реальностей, обзор жизни и многое другое. Это состояние стало встречаться достаточно часто, в частности, из-за успехов реаниматологии и высокого уровня организации неотложной помощи. Само переживание данного опыта и обусловленные им личностные изменения порождают у людей целый ряд психологических проблем, о которых они бояться рассказывать не только медикам, но и близким из-за опасности интерпретации его околосмертных переживаний как признака душевной болезни.

Целью проведенного аналитико-теоретического исследования стало изучение накопленного в западной медицине, психологии и психотерапии опыта работы с такими пациентами, а так же знакомство с организацией процесса подготовки специалистов в этой области и особенностей психотерапевтической помощи людям, пережившим околосмертный опыт, и членам их семей.

Описание хода исследования. В статье проведен анализ зарубежных работ, посвященных проблеме обращения с пережившими околосмертный опыт и психологической помощи им. Содержащийся в работах материал структурирован и обобщен по основным проблемам в этой области.

Результаты исследования. Рассмотрена модель стадий адаптации человека после переживания околосмертного опыта, предложенная Ф. Этуотер. Выделены и интегрированы правила взаимодействия медицинского персонала и родственников с пациентами разных групп (как на этапе возможного появления околосмертного опыта, так и в период после получения данного опыта). Намечены правила обращения с пережившими этот опыт детьми. опыт организации психотерапевтической помощи пережившему и его близким.

Выводы. Соблюдение описанных в данной работе правил медиками, психотерапевтами и родными человека, пережившего околосмертный опыт, способствует ослаблению уже существующих у пациента эмоциональных и социальных проблем, а в ряде случаев – предупреждает их возникновение.

Актуальность (контекст) тематики статьи. Развитие психологических практик привело к созданию кинотерапии, зарекомендовавшей себя перспективным методом оценки и трансформации ценностно-смысловой сферы личности. Однако широкому распространению метода кинотерапии препятствует недостаточная изученность механизмов его психологического воздействия. Актуальной задачей является создание проективного метода диагностики ценностно-смысловой сферы личности средствами художественной кинематографии, а также разработка технологий воздействия квази-формирующего и обучающего типа.

Целью статьи является анализ возможностей применения кинотерапии для решения психотерапевтических, диагностических, коррекционных, развивающих задач.

Описание хода исследования. Рассмотрены теоретические основания кинотерапии как вида арт-терапии, выделено сходство и различия с библиотерапией. Обсуждается развитие метода кинотерапии – от задач совладания с эмоциональными нарушениями и восстановлением баланса психодинамических сил до широкого спектра задач оптимизации личностного роста и образования. Проанализированы психологические механизмы воздействия в процессе кинотерапии: проекция, идентификация с героем, рефлексия, катарсис, социальное научение. Выделены базовые приемы личностной трансформации, применяемые в кинотерапии. Определены основные темы для группового и индивидуального обсуждения после просмотра художественного фильма. Приведены результаты пилотажного исследования, доказавшего высокую эффективность метода кинотерапии при подготовке к родительству женщин.

Результаты исследования. На основании анализа психологической практики использования средств художественной кинематографии как метода психологического воздействия можно сказать следующее. Хотя метод кинотерапии успешно зарекомендовал себя в решении психотерапевтических, развивающих, образовательных задач, однако психологические механизмы его воздействия исследованы недостаточно глубоко, а возможности кинотерапии в развитии личностного потенциала человека используются далеко не полно.

Выводы. Перспективы развития данного метода связаны с разработкой проективных методов исследования неосознаваемых имплицитных установок личности, что позволит повысить эффективность диагностической работы, а также с разработкой квази-формирующих техник психологического воздействия на ценностно-смысловую сферу человека на основе активизации его личностного потенциала и учета актуальных задач развития каждой возрастной группы.