ISSN 2079-6617 (Print)
ISSN 2309-9828 (Online)
Диагностика предрасположенности к скуке: адаптация русскоязычной версии BPS-SR

Диагностика предрасположенности к скуке: адаптация русскоязычной версии BPS-SR

Скачать в формате PDF

Поступила: 06.02.2020

Принята к публикации: 15.02.2020

Дата публикации в журнале: 31.03.2020

Страницы: 40-49

DOI: 10.11621/npj.2020.0104

Ключевые слова: предрасположенность к скуке; апатия; безнадежность; одиночество; депрессия

Доступно в on-line версии с: 31.03.2020

Для цитирования статьи:

Золотарева А.А. Диагностика предрасположенности к скуке: адаптация русскоязычной версии BPS-SR. // Национальный психологический журнал 2020. № 1. c.40-49. doi: 10.11621/npj.2020.0104

Скопировано в буфер обмена

Скопировать
Номер 1, 2020

Золотарева Алена Анатольевна Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Аннотация

Актуальность. Методика BPS-SR (Boredom Proneness Scale-Short Form) является краткой и наиболее удачной версией знаменитой шкалы предрасположенности к скуке Р. Фармера и Н. Сандберга (Struk et al., 2017).

Цель. Целью настоящего исследования стала адаптация русскоязычной версии BPS-SR. Описание хода исследования. Психометрические показатели русскоязычной версии BPS-SR были проанализированы на выборке мужчин (N=151), отбывающих наказание в местах лишения свободы.

Результаты исследования. Факторная структура BPS-SR, оцененная с помощью эксплораторного и конфиматорного факторного анализа, указала на гомогенность шкалы и тем самым подтвердила гипотезу авторов оригинальной версии BPS-SR о преимуществе исключительно прямых тестовых пунктов в составе шкалы. Показатели надежности (α-Кронбаха=0,86) и валидности BPS-SR также подтвердили психометрическую адекватность русскоязычной версии шкалы. Предрасположенность к скуке оказалась позитивно связанной с апатией, переживанием безнадежности, переживанием одиночества и мужским депрессивным синдромом, что позволяет рассматривать ее в качестве потенциального фактора психологической дезадаптации во взрослом возрасте. Анализ социально-демографических характеристик, проведенный с помощью однофакторного дисперсионного анализа ANOVA, показал, что возраст, семейное положение, наличие детей, вид правонарушения и срок отбывания наказания не оказывают значимого влияния на предрасположенность к скуке, тогда как показатели BPS-SR напрямую зависят от уровня образования респондентов. Респонденты, имеющие высшее и среднее специальное образование, оказались менее предрасположенными к скуке, чем респонденты с неполным средним или средним общим образованием.

Выводы. В заключении делается вывод о том, что адаптированная версия BPS-SR может считаться психометрически обоснованным средством диагностики предрасположенности к скуке у русскоязычных респондентов.

Введение

В последние десятилетия отмечает­ся интенсивный научный интерес к про­блеме скуки. Например, поиск в базе дан­ных PsycINFO с использованием термина «скука» в качестве ключевого слова в нача­ле октября 2019 года дал в общей сложно­сти 3385 цитат. В 2013 году К. Пиотровски опубликовал библиографический анализ журнальных статей по вопросам иссле­дования скуки (Piotrowski, 2013). Он ис­следовал частоту употребления термина «скука» в названиях журнальных статей и пришел к выводу, что на протяжении двух последних десятилетий проблема диагно­стики скуки занимает второе место сре­ди наиболее часто исследуемых темати­ческих вопросов, уступая лишь проблеме индивидуальных различий в переживании скуки.

Известный исследователь скуки С. Воданович дважды проводил подроб­ный анализ инструментов для диагно­стики скуки: в 2003 году он описал 7 шкал, а в 2015 году их оказалось уже 16 (Vodanovich, 2003; Vodanovich, Watt, 2015). Полный перечень шкал скуки вы­глядит следующим образом:

  1. Шкала предрасположенности к ску­ке (Boredom Proneness Scale, BPS) Р. Фармера и Н. Сандберга диагности­рует «собственную связанность с окру­жающей средой, а также способность к использованию адаптивных ре­сурсов и реализации компетенций» (Farmer, Sundberg, 1986, P. 10).

  2. Шкала восприимчивости к скуке (Zuckerman Boredom Suspectibility Scale, ZBSS) М. Цукермана измеряет скуку, возникающую в результате по­вторения и отсутствия разнообразия в жизни (Zuckerman, 1979).

  3. Шкала преодоления скуки (Boredom Coping Scale, BCS) Дж. Хамильтона, Р. Хайера и М. Бухсбаума оценивает преодоление скуки как «склонности человека к реструктуризации своего восприятия и участия в потенциаль­но скучной деятельности с тем, что­бы уменьшить скуку и/или увеличить возможности для получения подлин­ного наслаждения» (Hamilton, Haier, Buchsbaum, 1984, P. 183).

  4. Шкала досуговой скуки (Leisure Boredom Scale, LBS) С. Исо-Ахолы и Е. Вейссингера диагностирует вос­приятие свободного или нерабочего времени (Iso-Ahola, Weissinger, 1990).

  5. Шкала скуки в свободное время (Free Time Boredom Scale, FTBS) М. Рагхеба и С. Меридифа измеряет отсутствие интеллектуального, смыслового и фи­зического участия в досуговой деятельности (Ragheb, Merydith, 2001).

  6. Шкала сексуальной скуки (Sexual Boredom Scale, SBS) Дж. Уатта и Дж. Эвинга оценивает монотонность и неадекват­ную стимуляцию в сексуальных отно­шениях (Watt, Ewing, 1996).

  7. Шкала скуки в отношениях (Relational Boredom Scale, RBS) К. Харасумчика и Б. Фехра диагностирует скуку в ро­мантических отношениях добрачного и брачного периодов (Harasymchuk, Fehr, 2012).

  8. Многомерная шкала состояния скуки (Multidimensional State Boredom Scale, MSBS) С. Фахлмана измеряет такие показатели, как отчуждение, возбуди­мость, невнимательность и восприя­тие времени при переживании состо­яния скуки (Fahlman et al., 2013).

  9. Шкала состояния скуки (State Boredom Measure, SBM) М. Тодмена оценивает частоту и интенсивность пережива­ния скуки на протяжении прошедших двух недель (Todman, 2013).

  10. Шкала переживания скуки (Boredom Experience Scale, BES) У. ван Тильбурга и Э. Игоу используется при экспери­ментальных манипуляциях с ситуаци­ями вынужденной скуки (van Tilburg, Igou, 2012).

  11. Шкала профессиональной скуки (Lee’s Job Boredom Scale, LJBS) Т. Ли диагно­стирует восприятие профессиональ­ной деятельности как скучной и мо­нотонной (Lee, 1986).

  12. Голландская шкала скуки (Dutch Boredom Scale, DUBS) Дж. Рейджсеге­ра измеряет индивидуальные реакции сотрудников организации на недоста­точно стимулирующую рабочую среду (Reijseger et al., 2013).

  13. Шкала преодоления академиче­ской скуки (Boredom Coping Scale- Academic, BCS-A) У. Нетта, Т. Готца и Л. Даниэлса оценивает позитивные и негативные копинг-стратегии в акаде­мической среде (Nett et al., 2010).

  14. Шкала скуки из опросника эмоций достижения (Achievement Emotions Questionnaire-Boredom Scale, AEQ-BS) Р. Пекруна диагностирует пережива­ние скуки в ситуациях обучения и взаимодействия в классе (Pekrun et al., 2002).

  15. Шкала академической скуки (Academic Boredom Scale, ABS-10) Т. Аси использу­ется для измерения скуки в недостаточ­но и/или чрезмерно сложных академи­ческих ситуациях (Acee et al., 2010).

  16. Шкала предикторов скуки (Precursors Boredom Scale, PBS) Э. Дашмана оце­нивает такие факторы развития скуки в школьной среде, как монотонность учебных заданий, отсутствие смысла в обучении, неприязнь к учителям и т.д. (Dashmann et al., 2011).

Среди этих шкал наиболее распростра­ненной является разработанная в 1986 году шкала предрасположенности к скуке (Boredom Proneness Scale, BPS) Р. Фармера и Н. Сандберга (Farmer, Sundberg, 1986). Первоначальный вариант BPS содержал 28 тестовых пунктов в истинно-ложном формате (в англоязычной литературе он носит название true-false и подразуме­вает дихотомический вариант ответов в стиле выбора между «да» и «нет»). Позже многие исследователи отметили, что при переходе с дихотомической шкалы отве­тов на семибалльную шкалу Лайкерта (от «полностью не согласен» до «полностью согласен») резко возрастают показатели надежности BPS, и отдали предпочтение последней версии инструкции (Mercer, Eastwood, 2010).

Определенные модификации претер­пела и структура BPS, которая в разных ис­следованиях показала от двух по пяти фак­торов. Так, при двухфакторной структуре шкалы факторы в одном исследовании были названы «апатией» и «невниматель­ностью» (Ahmed, 1990), в другом – «внутренней стимуляцией» и «внешней стимуляцией» (Gana, Akremi, 1998). При пятифакторной структуре BPS были об­наружены такие факторы, как «внутрен­няя стимуляция», «внешняя стимуляция», «аффективные реакции», «восприятие времени» и «ограничения» (Vodanovich, Kass, 1990a).

В 2005 году С. Воданович и его кол­леги разработали краткую версию BPS (Boredom Proneness Scale-Short Form, BPS-SF), которая состояла из 12 тестовых пунктов и измеряла скуку, вызванную отсутствием внешней стимуляции (пер­вый фактор BPS-SF, отражающий моно­тонность выполняемой деятельности) и внутренней стимуляции (второй фак­тор, характеризующий неспособность к нахождению интересных дел и за­нятий) (Vodanovich et al., 2005). Более поздние исследования указали на необо­снованную надежность BPS-SF (Gannon et al., 2013).

Наконец, в 2017 году была разработа­на еще одна краткая версия BPS (Boredom Proneness Scale-Short Form, BPS-SR), опу­бликованная в работе Э. Страка и его кол­лег (Struk et al., 2017). Проанализировав BPS и BPS-SF, исследователи пришли к выводу, что все психометрические неудачи этих шкал связаны с наличием в них обратных тестовых пунктов. Далее, основываясь на материалах изучения нескольких тысяч ре­спондентов, исследователи сократили BPS до 8 удачных тестовых пунктов, часть ко­торых переформулировали из обратных в прямые, и получили краткую одномерную шкалу скуки, причем, BPS-SR оказалась бо­лее надежной и валидной, по сравнению с BPS и BPS-SF.

На сегодняшний день диагностика ску­ки имеет важное прикладное значение и активно используется в психотерапии и клиническом, организационном и соци­альном консультировании во всем мире, в связи с чем BPS переведена и адаптиро­вана на французский (Gana, Akremi, 1998), китайский (Liu et al., 2014), итальянский (Craparo et al., 2013), немецкий (Vodanovich et al., 2011), русский (Посохова, Рохина, 2015) и ряд других языков. В последние годы исследователи стали все чаще под­вергать кросс-культурной адаптации BPS-SF (Dursun, Tezer, 2012) и BPS-SR (Koç, Ekş, Demirci, 2018). Целью настоящего исследо­вания стала адаптация русскоязычной вер­сии BPS-SR. Автором статьи было получе­но официальное разрешение на перевод и адаптацию русскоязычной версии шка­лы у Дж. Данкерта – одного из авторов BPS-SR, профессора департамента психологии Университета Уотерлу (Канада).

Проведение исследования

Участники исследования. В исследова­нии приняли участие 151 мужчина в воз­расте от 20 до 60 лет (среднее 34,75, ме­диана 34,5 года; стандартное отклонение 7,93), отбывающие наказание в одной из колоний строгого режима г. Омска. Ис­следование проходило на анонимной и добровольной основе при содействии штатного психолога. По договоренности с администрацией учреждения номер ко­лонии не указывается в настоящей статье. Помимо возраста респондентов проси­ли указать ряд прочих социально-демо­графических характеристик (семейное положение, наличие детей, уровень об­разования, вид правонарушения и срок отбывания наказания).

Инструменты. В дополнение к BPS-SR все участники исследования заполнили следующие шкалы:

  1. Шкала апатии А.А. Золотаревой пред­назначена для диагностики психиче­ского состояния, характеризующегося безразличием и равнодушием к себе, другим и миру (Золотарева, 2017).

  2. Шкала надежды и безнадежности А.А. Горбаткова является русскоязыч­ной адаптацией польской версии шкалы безнадежности А. Бека (Beck Hopelessness Scale, BHS) и оценивает негативное отношение к себе и свое­му будущему (оригинальная версия – Beck, Steer, 1993; русскоязычная адап­тация – Горбатков, 2002).

  3. Шкала общего переживания одиноче­ства из дифференциального опрос­ника переживания одиночества (ДОПО-3) Е.Н. Осина и Д.А. Леонтье­ва диагностирует степень актуально­го ощущения одиночества, нехватки близкого общения с другими людьми (Осин, Леонтьев, 2013).

  4. Готландская шкала мужской депрессии Ф. Зьерау (Gotland Scale for Assessing Male Depression, GSMD) в переводе и апробации Д.А. Автономова предназ­начена для диагностики мужского депрессивного синдрома, включающего атипичные симптомы депрессии такие, как снижение толерантности к фру­страции, враждебность, раздражение, импульсивность, злоупотребление ал­коголем и лекарствами, наличие семей­ной истории депрессии, алкоголизма и суицидальных склонностей (ориги­нальная версия – Zierau et al., 2002; русскоязычный перевод и апробация – Ав­тономов, 2014).

Результаты

Перевод. Одним из основных требова­ний к кросс-культурной адаптации психо­диагностических шкал считается процеду­ра двойного перевода (Krach et al., 2017). В соответствии с этим требованием, пере­вод BPS-SR был реализован в три этапа. На первом этапе автором статьи был осуществ­лен прямой перевод шкалы с учетом лин­гвистических и культурных особенностей измеряемого конструкта. На втором этапе независимым билингвальным экспертом, имеющим психологическое образование, был осуществлен обратный перевод шка­лы. Наконец, на третьем этапе обратный перевод был согласован с Дж. Данкертом, который подтвердил эквивалентность ори­гинальной версии BPS-SR и обратного пе­ревода. Большинство пунктов шкалы оказа­лись эквивалентными в буквальном смысле (например, пункт № 7 «Much of the time, I just sit around doing nothing» – в оригиналь­ной версии шкалы и «Most of the day, I am just sitting around doing nothing» – в версии обратного перевода).

Факторная структура. Предваритель­ная оценка факторной структуры BPS-SR была осуществлена с помощью экспло­раторного факторного анализа (ЭФА) методом главных компонент с последующим ортогональным varimax-враще­нием и нормализацией по Кайзеру. По результатам ЭФА было обнаружено од­нофакторное решение, объединяющее 55,35% дисперсии (значение критерия выборочной адекватности Кайзера-Мей­ера-Олкина составило 0,588 при значи­мом показателе сферичности Бартлетта, равном 154,541 (df=28), p<0,001). Так, все тестовые пункты вошли в единый фактор с факторными нагрузками от 0,43 до 0,72 (подробные сведения о факторных нагрузках представлены в табл. 1).

Табл. 1. Факторная структура русскоязычной версии BPS-SR (по результатам ЭФА)

Пункты

Факторная нагрузка

1.

Я часто бываю растерянным и не знаю, что делать.

0,72

2.

Мне сложно себя чем-нибудь развлечь.

0,46

3.

Многое из того, что мне приходится делать, однообразно и уныло.

0,43

4.

Мне нужен более серьезный стимул для каких-либо действий, чем большинству людей.

0,46

5.

Мне не нравится большинство вещей, которыми я занимаюсь.

0,48

6.

В большинстве ситуаций мне трудно обнаружить что-нибудь интересное для себя.

0,55

7.

Большую часть времени я просто сижу без дела.

0,47

8.

Если я не занят чем-нибудь захватывающим, даже опасным, то чувствую себя неживым.

0,55

Для подтверждения факторной струк­туры BPS-SR был реализован конфирма­торный факторный анализ (КФА). Про­веряемая модель показала приемлемое соответствие данным (Satorra-Bentler χ2(22)=30,646, p=0,104; CFI=0,954; RMSEA=0,041 (90% CI от 0,000 до 0,081), SRMR=0,048) в соответствии с обще­признанными стандартами (RMSEA≤0,06; CFI≥0,95; SRMR≤0,08) (Hu, Bentler, 1999). На рис. 1 представлена факторная струк­тура русскоязычной версии BPS-SR по ре­зультатам КФА.


Рис. 1. Факторная структура русскоязычной версии BPS-SR (по результатам КФА)

Надежность и валидность. Надеж­ность русскоязычной версии BPS-SR была рассчитана с помощью коэффициента α-Кронбаха, значение которого (α=0,86) в полной мере удовлетворяет психометрическим стандартам (Loewenthal, 2001). Ва­лидность шкалы была оценена с помощью коэффициента корреляции r-Спирмена, который указал на значимые позитивные связи между предрасположенностью к ску­ке, апатией, переживанием безнадежно­сти, переживанием одиночества и мужским депрессивным синдромом и, тем самым, подтвердил конвергентную валидность русскоязычной версии BPS-SR (коэффици­енты корреляции представлены в табл. 2).

Табл. 2. Показатели конвергентной валидности русскоязычной версии BPS-SR

Переменные

Предрасположенность к скуке

1.

Апатия

0,32 (p<0,001)

2.

Переживание безнадежности

0,41 (p<0,001)

3.

Переживание одиночества

0,43 (p<0,001)

4.

Мужской депрессивный синдром

0,42 (p<0,001)

Анализ социально-демографических характеристик

С помощью однофакторного диспер­сионного анализа ANOVA был проведен анализ влияния социально-демографи­ческих характеристик респондентов на показатели предрасположенности к ску­ке по BPS-SR, который позволил обнару­жить одну статистически значимую тен­денцию. Так, было выявлено, что уровень образования респондентов оказывает зна­чимое влияние на предрасположенность к скуке (F(2)=3,419, p<0,05) – респонден­ты, имеющие высшее (M=31,75, SD=6,27) и среднее специальное (M=30,61, SD=6,15) образование, менее предрасположены к скуке, чем респонденты с неполным средним или средним общим образова­нием (M=27,29, SD=8,43). Такие социаль­но-демографические характеристики, как возраст (F(2)=1,772, p>0,05), семейное положение (F(2)=0,040, p>0,05), наличие детей (F(2)=0,244, p>0,05), вид правона­рушения (F(2)=2,512, p>0,05) и срок от­бывания наказания (F(2)=0,576, p>0,05) не оказывают значимого влияния на предрасположенность к скуке. На рис. 2 представлены графики влияния социаль­но-демографических характеристик ре­спондентов на показатели предрасполо­женности к скуке по BPS-SR.


Рис. 2. Влияние социально-демографических характеристик на показатели предрасположенно­сти к скуке по русскоязычной версии BPS-SR

Примечание. Возраст: 1 – «респонденты младше 30 лет», 2 – «респонденты в возрасте от 30 до 40 лет», 3 – «респонденты старше 40 лет». Семейное положение: 1 – «холост», 2 – «женат», 3 – «раз­веден». Наличие детей: 1 – «нет детей», 2 – «есть 1 ребенок», 3 – «есть 2 или более детей». Уровень образования: 1 – «неполное среднее или среднее общее образование», 2 – «среднее специальное об­разование», 3 – «высшее образование». Вид правонарушения: 1 – «экономические преступления», 2 – «преступления против здоровья населения и общественной нравственности», 3 – «преступления против личности». Срок отбывания наказания: 1 – «менее 1 года», 2 – «от 1 до 10 лет», 3 – «свыше 10 лет».

Обсуждение результатов

Основным результатом настоящего исследования стала адаптация русскоя­зычной версии BPS-SR, которая позволяет говорить о кросс-культурной устойчиво­сти шкалы и ее способности диагностировать предрасположенность к скуке у русскоязычных респондентов. Анализ психометрических свойств адаптирован­ной версии BPS-SR указывает на тот факт, что показатели надежности и валидно­сти русскоязычной шкалы соответствуют аналогичным показателям оригинальной версии BPS-SR (Struk et al., 2017). Кроме того, факторная структура русскоязыч­ной версии шкалы подтверждает гипо­тезу авторов BPS-SR о преимуществе ис­ключительно прямых тестовых пунктов в составе шкалы.

Настоящее исследование имеет, по крайней мере, два серьезных ограниче­ния, которые должны стать перспектива­ми дальнейшего психометрического ана­лиза BPS-SR.

Первое ограничение касается выбор­ки исследования. В данной работе пред­ставлены результаты адаптации шкалы исключительно на лицах мужского пола, тогда как в ряде зарубежных исследований показано, что мужчины всегда более предрасположены к скуке, чем женщины (McIntosh, 2006; Studak, Workman, 2004; Vodanovich, Kass, 1990b). Соответствен­но, убедительные доказательства гендер­ных различий в показателях предраспо­ложенности к скуке по BPS-SR требуют расширения выборки для адаптации рус­скоязычной версии шкалы за счет вклю­чения в ее состав лиц женского пола.

Второе ограничение касается проце­дуры оценки валидности BPS-SR. В зару­бежной литературе существуют сведения о том, что предрасположенность к скуке позитивно связана с апатией (Goldberg et al., 2011), переживанием безнадежно­сти (Farmer, Sundberg, 1986), пережива­нием одиночества (Conroy et al., 2010) и депрессией (Sommers, Vodanovich, 2000), что в полной мере подтверждает валидность русскоязычной версии шка­лы. Однако валидность оригинальной версии BPS-SR была оценена с помощью более объемного дизайна исследования, что предполагает дальнейшее изучение связей между предрасположенностью к скуке, агрессией, тревожностью, стрес­сом, соматизацией и межличностной сензитивностью у русскоязычных ре­спондентов (Sommers, Vodanovich, 2000; Struk et al., 2017).

В настоящем исследовании также была выявлена закономерность, в соот­ветствии с которой уровень образования оказывает значимое влияние на предра­сположенность к скуке. В доступной ли­тературе отсутствуют сведения о дан­ной закономерности, в связи с этим она может считаться впервые выявленной и заслуживающей особого внимания ис­следователей. По аналогии с тем, что важ­ным фактором борьбы с академической скукой является вовлеченность студентов в образовательный процесс и получение ими удовольствия от учебной деятель­ности (Al-Shara, 2015), образовательные мероприятия могут быть потенциальным средством преодоления скуки и во взро­слом возрасте.

Наконец, результаты настоящего ис­следования могут быть потенциально ин­тересны специалистам в области пени­тенциарной психологии. В исследовании Э. Рошелау показано, что предрасположенность к скуке у заключенных на 42% увеличивает количество совершаемых ими проступков в течение года и на 156% увеличивает частоту совершаемых ими на­сильственных действий (Rocheleau, 2013). Эта статистика в полной мере оправдыва­ет необходимость дальнейшего исследо­вания предрасположенности к скуке как компонента знаменитых «болей тюрем­ного заключения» (Sykes, 1958).

В целом, несмотря на описанные ог­раничения и перспективы будущих ис­следований, адаптированная версия BPS-SR может считаться психометри­чески обоснованным средством диагностики предрасположенности к скуке у русскоязычных респондентов, а сама предрасположенность к скуке может рас­сматриваться в качестве потенциального фактора психологической дезадаптации во взрослом возрасте.

Выводы

  1. Предрасположенность к скуке может быть определена как склонность чело­века к участию в потенциально скуч­ных видах деятельности.

  2. Факторная структура русскоязычной версии BPS-SR подтверждает гипотезу авторов оригинальной версии шкалы о преимуществе исключительно прямых тестовых пунктов в составе шкалы.

  3. Надежность и валидность адаптирован­ной версии BPS-SR указывают на ее психометрическую адекватность при диаг­ностике предрасположенности к скуке у русскоязычных респондентов.

  4. Предрасположенность к скуке пози­тивно связана с апатией, переживани­ем безнадежности, переживанием оди­ночества и мужским депрессивным синдромом.

  5. Социально-демографические характе­ристики не оказывают значимого вли­яния на предрасположенность к скуке. Исключением стал уровень образова­ния респондентов: респонденты, име­ющие высшее и среднее специальное образование, менее предрасположены к скуке, чем респонденты с неполным средним или средним общим образованием.

Информация о грантах и благодарностях

Статья подготовлена в рамках проведения исследования по Программе фундаментальных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ) и с использованием средств субсидии в рамках государственной поддержки ведущих университетов Российской Федерации «5-100».

Литература

Автономов Д.А. Мужской депрессивный синдром // Независимость личности. – 2014. – № 2. – С. 8–11.

Горбатков А.А. Шкала надежды и безнадежности для подростков: некоторые аспекты валидности // Психологическая наука и образование. – 2002. – № 3. – С. 89–103.

Золотарева А.А. Разработка и апробация новой психологической шкалы апатии // Материалы V Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные вопросы психологии здоровья и психосоматической дисциплины». г. Махачкала, 24 ноября 2017 г. – Махачкала : Дагестанский государственный медицинский университет, 2017. – С. 86–91.

Осин Е.Н., Леонтьев Д.А. Дифференциальный опросник переживания одиночества: структура и свойства // Психология. Журнал Высшей школы экономики. – 2013. – Т. 10. – № 1. – С. 55–81.

Посохова С.Т., Рохина Е.В. Предрасположенность к скуке как признак психологической уязвимости личности // Вестник СПбГУ. Серия 16. – 2015. – Вып. 4. – С. 46–55.

Acee, T.W., Kim, H., Kim, H.J., Kim, J., Hsiang-Ning, R.C., Kim, M., Cho, Y., & Wicker, F.W. (2010). Academic boredom in under-and over-challenging situations. Contemporary Educational Psychology, 35(1), 17–27. doi: 10/1016/j.cedpsych.2009.08.002

Ahmed, S.M.S. (1990). Psychometric properties of the Boredom Proneness Scale. Perceptual and Motor Skills, 71(3), 963–966. doi: 10.2466/ pms.1990.71.3.963

Al-Shara, I. (2015). Learning and teaching between enjoyment and boredom as realized by the students: A survey from the educational field. European Scientific Journal, 11(19), 146–168.

Beck, A.T., & Steer, R.A. (1993). Beck Hopelessness Scale (BHS) manual. Pearson: San Antonio.

Conroy, R.M., Golden, J., Jeffares, I., O’Neill, D., & McGee, H. Boredom-proneness, loneliness, social engagement and depression and their association with cognitive function in older people: A population study. Psychology, Health and Medicine, 15(4), 463–473. doi: 10.1080/13548506.2010.487103

Craparo, G., Faraci, P., Fasciano, S., Carrubba, S., & Gori, A. (2013). A factor analytic study of the Boredom Proneness Scale (BPS). Clinical Neuropsychiatry: Journal of Treatment Evaluation, 10(3–4), 164–170. doi: 10.1207/s15327752jpa5501&2_11

Daschmann, E.C., Goetz, T., & Stupnisky, R.H. (2011). Testing the predictors of boredom at school: Development and validation of the precursors to boredom scales. British Journal of Educational Psychology, 81(Pt3), 421–440. doi: 0.1348/000709910x526038

Dursun, P., & Tezer, E. (2013). Turkish adaptation of the Boredom Proneness Scale-Short Form. Procedia – Social and Behavioral Sciences, 84, 1550–1554. doi: 10.1016/j.sbspro.2013.06.786

Fahlman, S.A., Mercer-Lynn, K.B., Flora, D.B., & Eastwood, J.D. (2013). Development and validation of the multidimensional state boredom scale. Assessment, 20(1), 68–85. doi: 10.1177/1073191111421303

Farmer, R., & Sundberg, N.D. (1986). Boredom proneness: The development and correlates of a new scale. Journal of Personality Assessment, 50(1), 4–17. doi: 10.1207/s15327752jpa5001_2

Gana, K., & Akremi, M. (1998). L’échelle de Disposition à l’Ennui (EDE): Adaptation française et validation du Boredom Proneness Scale (BP). L’Année Psychologique, 98(3), 429–450 (in French). doi: 10.3406/psy.1998.28576

Gannon, T.A., Ciardha, C.O., Barnoux, M.F., Tyler, N., Mozova, K., & Alleyne, E.K. (2013). Male imprisoned firesetters have different characteristics than other imprisoned offenders and require specialist treatment. Psychiatry, 76(4), 349–364. doi: 10.1521/psyc.2013.76.4.349

Goldber, Y.K., Eastwood, J.D., Laguardia, J., & Danckert, J. (2011). Boredom: An emotional experience distinct from apathy, anhedonia, or depression. Journal of Social and Clinical Psychology, 30(6), 647–666. doi: 10.1521/jscp.2011.30.6.647

Hamilton, J.A., Haier, R.J., & Buchsbaum, M.S. (1984). Intrinsic enjoyment and boredom coping scales: Validation with personality, evoked potential, and attention measures. Personality and Individual Differences, 5(2), 183-193. doi: 10.1016/0191-8869(84)90050-3

Harasymchuk, C., & Fehr, B. (2012). Development of a prototype-based measure of relational boredom. Personal Relationships, 19(1), 162–181. doi: 10.1111/j.1475-6811.2011.01346.x

Hu, L., & Bentler, P.M. (1999). Cutoff criteria for fit indexes in covariance structure analysis: Conventional criteria versus new alternatives. Structural Equation Modeling, 6, 1–55. doi: 10.1080/10705519909540118

Iso-Ahola, S.E., & Weissinger, E. (1990). Perceptions of boredom in leisure: Conceptualization reliability, and validity of the Leisure Boredom Scale. Journal of Leisure Research, 22(1), 1–17. doi: 10.1080/00222216.1990.11969811

Koç, E., Ekş, H., & Demirci, İ. (2018). The psychometric properties of the Turkish form of Boredom Proneness Scale-Short Form (BPS-SR). 1st International Congress on Seeking New Perspectives in Education, 11–12 May, Istanbul, Turkey.

Krach, S.K., McCreery, M.P., & Guerard, J. (2017). Cultural-linguistic test adaptations: Guidelines for selection, alteration, use, and review. School Psychology International, 38(1), 3–21. doi: 10.1177/0143034316684672

Lee, T.W. (1986). Toward the development and validation of a measure of job boredom. Manhattan College Journal of Business, 15, 22–28.

Liu, Y., Chen, J.-z., Song, L.-t., Zhao, Y., Yang, X.-l., Zhang, P., & Zhou, H. Reliability and validity of Chinese version of Boredom Proneness Scale. Chinese Journal of Clinical Psychology, 22(1), 74–77 (in Chinese).

Loewenthal, K.M. (2001). An introduction to psychological tests and scales (2 ed.). Hove, UK: Psychology Press.

Mercer, K.B., & Eastwood, J.D. (2010). Is boredom associated with problem gambling behaviour? It depends of what you mean by “boredom”. International Gambling Studies, 10(1), 91–104. doi: 10.1080/14459791003754414

McIntosh, E.G. (2006). Sex differences in boredom proneness. Psychological Reports, 98(3), 625–626. doi: 10.2466/pr0.98.3.625-626

Nett, U.E., Goetz,T., & Daniels, L.M. (2010). What to do when feeling bored: Student strategies for coping with boredom. Learning and Individual Differences, 20(6), 626–638. doi: 10.1016/j.lindif.2010.09.004

Pekrun, R., Goetz, T., Titz, W., & Perry, R.P. (2002). Academic emotions in students’ self-regulated learning and achievement: A program of qualitative and quantitative research. Educational Psychologist, 37(2), 91–105. doi: 10.1207/S15326985EP3702_4

Piotrowski, C. (2013). Boredom research: An analysis of topical domain and historical trends. Journal of Instructional Psychology, 40(2), 50–52.

Ragheb, M.G., & Merydith, S.P. (2001). Development and validation of a unidimensional scale measuring free time boredom. Leisure Studies, 20(1), 41–59. doi: 10.1080/02614360122569

Reijseger, G., Schaufeli, W.B., Peeters, M.C.W., Taris, T.W., van Beek, I., & Ouweneel, E. (2013). Watching the paint dry at work: Psychometric examination of the Dutch Boredom Scale. Anxiety, Stress & Coping: An International Journal, 26(5), 508–525. doi: 10.1080/10615806.2012.720676

Rocheleau, A.M.K. (2013). An empirical exploration of the “pains of imprisonment” and the level of prison misconduct and violence. Criminal Justice Review, 38(3), 354–374. doi: 10.1177/0734016813494764

Sommers, J., & Vodanovich, S.J. (2000). Boredom proneness: Its relationship to psychological- and physical-health symptoms. Journal of Clinical Psychology, 56(1), 149–55. doi: 10.1002/(SICI)1097-4679(200001)56:1<149::AID-JCLP14>3.0.CO;2-Y

Struk, A.A., Carriere, J.S., Cheyne, J.A., & Danckert, J. (2017). A Short Boredom Proneness Scale: Development and psychometric properties. Assessment, 24(3), 346–359. doi: 10.1177/1073191115609996

Studak, C.M., & Workman, J.E. (2004). Fashion groups, gender, and boredom proneness. International Journal of Consumer Studies, 28(1), 66–74. doi: 10.1111/j.1470-6431.2004.00335.x

Sykes, G.M. (1958). The society of captives. Princeton, NJ: Princeton University Press.

Todman M. (2013). The dimensions of state boredom: Frequency, duration, unpleasantness, consequences and causal attributions. Educational Research International, 1(1), 32–40

van Tilburg, W.A.P., & Igou, E.R. (2012). On boredom: Lack of challenge and meaning as distinct boredom experiences. Motivation and Emotion, 36(2), 181–194. doi: 10.1007/s11031-011-9234-9

Vodanovich, S.J. (2003). Psychometric measures of boredom: A review of the literature. The Journal of Psychology, 137(6), 569–595. doi: 10.1080/00223980309600636

Vodanovich, S., & Kass, S.J. (1990a). A factor analytic study of the Boredom Proneness Scale. Journal of Personality Assessment, 55(1), 115–123. doi: 10.1207/s15327752jpa5501&2_11

Vodanovich, S., & Kass, S.J. (1990b). Age and gender differences in boredom proneness. Journal of social behavior and personality, 5(4), 297–307.

Vodanovich, S.J., Kass, S.J., Andrasik, F., Gerber, W.-D., Niederberger, U., & Breaux, C. (2011). Culture and gender differences in boredom proneness. North American Journal of Psychology, 13(2), 221–230. doi: 10.1207/s15327752jpa8503_05

Vodanovich, S.J., Wallace, J.C., Kass, S.J. (2005). A confirmatory approach to the factor structure of the Boredom Proneness Scale: Evidence for a two-factor short form. Journal of Personality Assessment, 85(3), 295–303.

Vodanovich, S., & Watt, J. (2015). Self-report measures of boredom: An updated review of the literature. The Journal of Psychology Interdisciplinary and Applied, 150(2), 1–33. doi: 10.1080/00223980.2015.1074531

Watt, J.D., & Ewing, J.E. (1996). Toward the development and validation of a measure of sexual boredom. Journal of Sex Research, 33(1), 57–66. doi: 10.1080/00224499609551815

Zierau, F., Bille, A., Rutz, W., & Bech, P. (2002). The Gotland Male Depression Scale: A validity study in patients with alcohol use disorder. Nordic Journal of Psychiatry, 56(4), 265–271. doi: 10.1080/08039480260242750

Zuckerman, M. (1979). Sensation seeking: Beyond the optimal level of arousal. Hillsdale, NJ: Erlbaum.

Для цитирования статьи:

Золотарева А.А.Диагностика предрасположенности к скуке: адаптация русскоязычной версии BPS-SR. // Национальный психологический журнал. 2020. № 1. c.40-49. doi: 10.11621/npj.2020.0104

Скопировано в буфер обмена

Скопировать