Методологические аспекты психологического человекознания.

Шувалов А.В. Институт психологии Российской академии наук

Современной науке свойствен­но нарастающее тяготение к ме­тафизике, сосредоточенной на сверхчувственных началах бытия, на первооснове и сути явлений . В разно­образных областях познания приро­ды, человека, истории мы сталкиваемся с интригующими вопросами и проблемами, которые не могут быть решены на­укой из-за отсутствия в ней ноуменаль­ного компонента. Эти проблемы - суть вечная загадочность мира, укоренен­ная в его явлениях, процессах и состо­яниях. Сколько бы ученым не казалось, что, обуздав феноменальный поток, они подберут ключи к вечным вопросам и вечным понятиям, этого не происходит в силу специфики самого научного зна­ния. Научные теории, оставляя за скоб­ками начало и конец мироздания, в ито­ге обнаруживают временный характер и вынуждены радикальным образом пересматриваться под давлением но­вых исследовательских данных В связи с этим часть научного сообщества, прозревая, что кроме бытия существует ино­бытие, кроме объективной истины и ра­ционального знания есть Абсолютная Истина и Откровение (трансцендентное знание), возвращается к идее о том, что наука, философия и теология составля­ют сопрягаемые и взаимодополняющие способы (уровни) познания, необхо­димые человеку для формирования це­лостной картины мира.

Психологические исследования не­избежно затрагивают философско-мировоззренческие аспекты бытия . Даже если ученый сторонится философских концепций, стараясь удержаться в рам­ках своей сугубо психологической пред­метности, он все равно опирается на те или иные априорные представления и принципы, заложенные в используе­мой им методологии Обращение к философии становится особенно важным на переломных этапах развития науки. Несомненно, именно такой период пре­образований мы переживаем в настоя­щее время в психологии.

Одной из важных особенностей сов­ременного - постнеклассического этапа развития психологической науки явля­ется введение (а с исторической точки зрения - возвращение) психологии в духовный контекст В русле постнеклассической научной рациональности появляется стремление включить в объ­яснительные схемы категорию челове­ка и открывается возможность анализи­ровать такие духовно-психологические реалии как субъектность, индивидуальность, личность, «духовное я», сознание, совесть, нравственность и др. Их объе­диняет то, что они не вмещаются в объ­ективно ориентированные направления психологии, изучающие общие свойст­ва и закономерности функционирова­ния психики . Чтобы рассматривать их по существу, нужно дифференцировать разные по типу научности и по способу получения системы психологического знания . В связи с этим В. И. Слободчиков и Е.И. Исаев указали на необходимость создания особой дисциплины - психо­логической антропологии, изучающей психологию человека в ее специфике (Слободчиков, Исаев, 1995, С. 32-33).

Психологическая антропология ста­ла новой версией реализации в психо­логии антропологического принципа, попыткой преодоления формально гно­сеологической установки в системе психологического человекознания, выстра­иванием нового рационального подхода к человеку, который ориентирован на постнеклассический научный идеал. Прежде чем представить ее основные положения, проведем лаконичный исто­рико-методологический обзор пробле­мы человека в психологии.

Проблема человека в психологии

Ко второй половине XIX века в отече­ственной науке четко обозначились два направления в изучении человека. Они во многом определили русло и перспек­тивы развития психологии.

Первое направление было тесней­шим образом связано с традициями русского идеализма и за несколько де­сятилетий составило богатейший пласт оригинальных подходов к внутренне­му миру человека, его духовно-нравст­венной сфере. Достаточно сослаться на плеяду мыслителей конца XIX - начала XX вв., вспомнить Н.Я. Грота, Л.М. Ло­патина, В. А. Снегирева, В. И. Несмелова, Н.О. Лосского, Н.А. Бердяева, С.Л. Фран­ка, В.В . Зеньковского, И.А. Ильина.

Не имея возможности в рамках дан­ной статьи воспроизвести даже в самом обобщенном виде всю палитру сложив­шихся философско-психологических представлений, мы выделим в ней идеи С.Л. Франка. Одной из главных заслуг мыслителя принято считать то, что он внес в русскую религиозную филосо­фию серьезный рациональный элемент. Ему удалось рационально выразить сверхрациональную сущность реально­сти, подвести под метафизику всеедин­ства надежный логико-гносеологиче­ский фундамент.

В своих работах С. Л. Франк блестяще анализирует вопрос об укорененности человека в мире, о первичном и неустра­нимом единстве духовной жизни. Это - единство субъективной реальности на­шего «я», интерсубъективной реально­сти, включающей «ты» и «мы» и, наконец, транссубъективного Абсолютного и Не­постижимого Сущего, которое пронизы­вает собой всю реальность и везде сви­детельствует о себе, просвечивает через все предметы с определенной очевидно­стью в качестве «явной тайны».

Говоря о связи «я» и «ты», С.Л. Франк подчеркивает их органическую вклю­ченность в «мы», являющуюся первич­ным единством для всех субъектов. Это единство внутренне присутствует в каждом «я» и является онтологической основой его жизни. «Мое я, - пишет С.Л. Франк, - есть носитель некой са­мобытной, скрытой от взоров мира, таинственной и совершенно своеобразной - именно сверхмирной реальности» (Франк, 1997, С. 229-230). «Мое собствен­ное бытие есть ни что иное, как моя при­надлежность к почве общего бытия» (там же, С. 238). «Мое истинное и глубочайшее “я” совпадает с моим соучастием в глубо­чайшем, метафизическом слое “мы” и с моей сопринадлежностью к нему» (там же, С . 276). Человеческая общность с этой точки зрения всегда есть нечто большее, чем комплекс фактических человеческих сил, она приводится в движение неким первичным духовным организмом. Этот организм есть Бого-человечность, слитность человеческих душ в Боге

Человек испытывает необходимость (хотя может этого и не осознавать или самонадеянно отрицать это) в безуслов­ной основе для своего существования и эта основа есть Бог - трансцендентное начало и первоисточник всего сущего, включая самого человека, излучающийся в него, постоянно (по крайней мере по­тенциально) присутствующий в нем.[1] Бог столь интимно и столь недвусмысленно сроден нам, что в конечном итоге только в Нем мы находим то, что конституиру­ет наше собственное бытие: то, что дела­ет человека человеком, что есть его Бого-человечность. Все обсуждение проблемы человека С.Л. Франком служит обоснова­нию и разъяснению этого тезиса.

Переживание трансцендентного Еди­ного как последней глубины реально­сти присуще личности человека Это как бы постоянная прочная база, в которой человек всегда может найти себе приют и опору для подлинного осуществления. Сопряженность имеющего свои сроки человеческого бытия и вневременного сверх-бытийного Единого Начала ле­жит в основе социальной жизни, которая в рамках духовной традиции определяет­ся, прежде всего, тем, что все люди «дети Божии» Ее важнейшие личностные прояв­ления - любовь, солидарность, служение.

Метафизика всеединства С.Л. Фран­ка не отменяет потребности человека в личном развитии. Хотя личность всегда своеобразна и неповторима, в этом своем своеобразии все же она не может быть абсолютизирована, она не разви­вается сама из себя, но становится «сама собой», «находит себя» лишь в живом и действенном взаимообщении с людь­ми, с миром ценностей и с Богом (Зеньковский, 1996, С. 15). Таким образом, здесь постулируется методологическая установка теоцентризма в отношении проблемы человека. Она раскрывается в двух основополагающих суждениях: человек сотворен и он личность. Чело­век рождается уже личностью и, в то же время, призван стать личностью в пол­ноте и совершенстве. Личность однов­ременно и данность, и заданность. Ста­новление человеческой личности есть путь психологического и духовного развития. Как личность человек является по отношению к себе, к миру и другим лич­ностям сувереном. Он распорядитель своих физических и душевных сил и вы­бранного им образа жизни. Человек как личность на протяжении всего жизнен­ного пути непрестанно экзаменуется мучительной проблемой добра и зла и вы­текающей из нее проблемой достойного и недостойного бытия в мире. Необхо­димость делать нравственный выбор по­буждает искать высшие (спасительные) ориентиры, укрепляющие и направля­ющие человека. В контексте истории и культуры - это духовная традиция как форма обретения своей родовой сущно­сти и в ней - всей возможной полноты своего существования как человека, в ре­лигиозном миропонимании - это чувство присутствия Живого Бога, твердая вера и добрые дела.

Известные исторические и после­довавшие за ними социально-полити­ческие события в России крайне не­гативно сказались на судьбе русской религиозной философии и психологии. В частности, после Октябрьской рево­люции многие видные представители интеллектуальной элиты страны под­верглись гонениям со стороны новой власти, одни были выдворены из страны, другие - репрессированы, что нанесло неизмеримый ущерб как российской культуре в целом, так и психологиче­ской науке в частности. Глубокие, про­дуктивные идеи, изолированные в среде русской эмиграции, оказались отвергну­тыми на Родине по сугубо идеологиче­ским соображениям. Психология пошла «по пути естественнонаучных образцов и отвержения серьезных философских, тем более духовных, религиозных осно­ваний человеческой целостности» (Бра­тусь, 2000, С . 12).

Второе направление отечественного человекознания ориентировано на рас­смотрение проблемы человека с пози­ций материалистической философии. Человек здесь воспринимается в качест­ве последней ступени эволюции матери­ального мира, гармонически связанной с природой. Эта линия ассоциируется с работами Н.Г. Чернышевского, Н.А. До­бролюбова, П.Ф . Лесгафта, И.М. Сечено­ва, В. М. Бехтерева, других философов и ученых, воодушевленных перспекти­вами объективного познания человече­ской природы средствами естественных наук. Психологическая проблематика человека здесь теснейшим образом увя­зывается с исследованиями в сферах физиологии, неврологии, психиатрии и другими естественнонаучными дисци­плинами. Многообразие идей и иссле­довательских подходов в рамках этого направления также заслуживает отдель­ного и обстоятельного рассмотрения. Мы же выделим научное наследие.

В.М. Бехтерева, который не только зая­вил о необходимости интеграции человековедческих наук, но и наметил стра­тегию комплексного изучения человека (здесь приоритет В.М. Бехтерева общепризнан).

В трудах В.М. Бехтерева были зало­жены основы естественнонаучного ан­тропологизма, нацеленного на изуче­ние гетерогенной структуры человека, в которой свое место отводится и психическому аппарату. Это дает объемное видение психических явлений в контек­сте целостной природы человека и воз­можность выявления сложного порядка их детерминации. В психологии вид­ным последователем В. М. Бехтерева стал Б.Г. Ананьев, выступивший организато­ром комплексных исследований челове­ка как индивидуальности. Вслед за име­нитым предшественником Б. Г. Ананьев в качестве отправной точки объяснения психического имел в виду его носителя - человека. Человек рассматривается им как полисистема природно и социально обусловленных элементов. В ней подра­зумеваются следующий генетический порядок и соответствующие ему уровни интеграции: индивид-личность-инди-видуальность . Причем личность тракту­ется как «относительное качество, про­являющееся в континууме активности - от ее объективного полюса, где лич­ность выступает в качестве социального индивида, функционера, до субъектно­го полюса, на котором человек выступа­ет уже как творческая, самобытная лич­ность - индивидуальность. Диалектика личности такова, что из объекта воздей­ствий она становится субъектом, впро­чем, никогда не теряя и свойств объек­та» (Логинова, 2005, с . 172). Наиболее интегральной формой существования человека, по Б. Г. Ананьеву, является ин­дивидуальность, которая представляет собой результат длительного процесса развития. При этом развитие человека видится как преобразование - под воз­действием многих, преимущественно социальных факторов, природных за­датков и психофизиологических фун­кций, которые изначально не имеют никакого духовного содержания. Сре­ди факторов развития определяющее место занимают воспитание, влияние широкой социальной среды и господ­ствующего в ней образа жизни. Общественные отношения составляют первич­ную (родовую) сущность человека, на основе которой поэтапно складывается его индивидуальность. А на зрелых эта­пах развития проявляется возможность «строительства изнутри», когда человек сам детерминирует свое развитие на ос­нове самосознания и рефлексии (там же, С. 180). В целом здесь просматри­вается тяготение к социоцентрической методологической установке в выявле­нии психологической сущности и закономерностей развития человека. При этом отрабатывается идеология ступен­чатой детерминации: с одной стороны внутренние (имманентные) предпосыл­ки, с другой - внешние (средовые) ус­ловия, с третьей - собственное взросле­ние и обретение субъектной позиции с претензией на самодетерминацию. Идея самодетерминации чело­века как субъекта психической активности («сознательного деятеля») получает развитие в рамках субъектного подхода в психологии (С. Л. Рубинштейн, А.В. Брушлинский, К.А. Абульханова).

Выделив основные линии человекознания в отечественной психоло­гической науке, было бы справедливо дополнить их третьим направлением - гуманистической психологией. Она сложилась на ниве западной культуры и ментальности, но после снятия идео­логических барьеров оказала заметное влияние на умонастроения отечествен­ных психологов.

В основе гуманистической доктри­ны лежит оптимистическое допуще­ние, что «человек добр по природе», что поведение человека в соответствии с нравственными ценностями совпадает с удовлетворением его индивидуальных природных влечений. В психологии гу­манистическое течение оформилось на рубеже I950-I960 гг. Его основатели (Г. Олпорт, К. Роджерс, А. Маслоу, Ш. Бюлер, Р. Мэй, Э. Шостром и другие) реши­тельно выступили против редуцированно­го восприятия человека в науке (человек не может быть объяснен в результате из­учения его частичных свойств и фун­кций), сосредоточив исследовательскую и практическую деятельность на спе­цифически человеческих проявлениях и общечеловеческих ценностях. Несмотря на разноголосицу внутри самого течения и размытость его границ, гуманистиче­ская психология была признана в каче­стве нового психологического подхода, проповедующего преимущественно самобытность и самодостаточность человека. На основе гуманистической психологии строятся некоторые направления психо­терапии и гуманистическая педагогика.

В рамках гуманистической психоло­гии человек - это свободное и суверен­ное существо, наделенное потенциями к саморазвитию и реализации творческих возможностей. Здесь каждый априори представляется носителем самоценной индивидуальной сущности. Выстраивая свою «Я-концепцию» и жизненную про­грамму, человек стремится действовать на основе постоянного самоопределе­ния и самосозидания. Личность тракту­ется как уникальная целостная система, которая представляет собой не нечто заранее данное, а «открытую возмож­ность» самоактуализации, присущую только человеку. Задача социума, с точ­ки зрения апологетов гуманизма, не препятствовать в этом, предоставив людям еще с раннего возраста необходимую для гармоничного развития степень свободы и режим благоприятствования. Налицо выраженная персоноцентриче­ская методологическая установка в от­ношении широкого круга проблемати­ки человека. Упомянем лишь некоторые аспекты ее проявления. В педагогике это - признание самоценности каждой от­дельно взятой детской индивидуально­сти. Соответственно ориентация на так называемое «недирективное обучение» и «свободное воспитание», предполага­ющие партнерский стиль взаимодейст­вия старших и младших. В психотера­пии - убеждение, что каждый человек содержит в себе потенциал выздоровле­ния и при наличии определенных усло­вий может самостоятельно и в полной мере реализовать его. Поэтому, работа специалиста направлена, прежде все­го, на создание благоприятных условий для реинтеграции личности в процессе терапевтических встреч. В науке - это требование того, что человек, даже бу­дучи объектом исследования, должен изучаться как активный субъект, оцени­вающий экспериментальную ситуацию и выбирающий способ поведения.

Гуманистический подход стал ве­хой в развитии психологии, скоррек­тировал профессиональные принципы в гуманитарных сферах (прежде всего в образовании и здравоохранении), при­дал новый импульс становлению пра­ктики психологической помощи людям. Но его исходный посыл подвергается справедливой критике. Гуманистическая психология - буквальное воплощение антропоцентрического сознания, по­рожденного философией Возрождения и подхваченного философией экзистенциализма.[2] Человек здесь возведен на пьедестал, его «я», «натура», «самость» - единственные и конечные ценности. Та­кая линия неизбежно ведет к индивидуа­лизму и, в конечном итоге, к одиночест­ву человека, замыканию на собственном самосовершенствовании ради самосовершенствования. На этом пути уходят сакральность и тайна души челове­ка, теряется метафизический, духовный компонент его развития (Братусь, 2000, С. 48). Безрелигиозный гуманизм «обожествляет» человека в его природном существе и своеволии, подпитывает его самонадеянность и гордыню, что, по нашему глубокому убеждению, неиз­бежно приводит к аморальности. Ви­димо поэтому «посевы» гуманизма, не подкрепленные духовно-нравствен­ным воспитанием личности, на деле дают сомнительные «всходы» эгоцентризма, а вместе с ним и множества человече­ских недостатков и пороков. Вспомним в связи с этим очень точное замечание К.Н. Леонтьева о том, что индивидуализм, ставший доминантой развития, губит ин­дивидуальность людей и своеобразие на­ций (Леонтьев, 1992, С. 59).

Таблица 1. Сравнение методологических установок психологического человекознания

Общие тематические параметры	Методологические установки
	Теоцентрическая	Социоцентрическая	Персоноцентрическая
Аксиологическийаспект	Ориентация на традиционные духовно-­нравственные и культурные каноны, примат ценности и достоинства человека	Ориентация на общественные нор­мы и идеалы, примат социальных моделей должного	Ориентация на «общечеловеческие» гуманистические ценности, примат прав и свобод человека
Первооснова человеческого в человеке	Трансцендентная человеческая сущность	Родовая человеческая сущность	Индивидуальная человеческая сущ­ность
Оценка человеческой природы	Реалистическая: в человеке противоборст­вуют разнообразные потенции - от благо­родных до безобразных, в мотивах и поступ­ках могут быть проявлены и одни, и другие	Нейтральная: человек от рождения не добр и не зол, не нравственен и не безнравственен, не духовен и не бездуховен	Оптимистическая: человек по своей природе добр и наделен врожденным, естественным стремлением к личност­ному росту
Образ человека	Человек как духовная личность (образ и по­добие Божие)	Человек как «социальная единица» (субъект социального функциони­рования)	Человек как уникальная личность (ин­дивидуальность)
Нормативный вектор развития и саморазвития человека	Универсализация - выход за пределы сколь угодно развитой индивидуальности и однов­ременно вхождение в пространство универ­сального события	Адаптация - продуктивное при­способление и взаимодействие с наличными условиями социальной действительности	Самоактуализация - максимально пол­ное воплощение человеком своих спо­собностей и возможностей
Антропологическийэталон	Человек, преображенный в деятельном стремлении к Добру и Истине	Всесторонне развитая гармоничная личность	«Self-made-man» - человек, создавший себя сам

О первооснове человеческого в человеке

В предыдущем разделе были выде­лены три методологические установ­ки психологического человекознания: теоцентрическая, социоцентрическая и персоноцентрическая (табл . 1). За каждой из них стоит определенная фило­софско-мировоззренческая концепция, определяющая первооснову человече­ского в человеке. Каждая из них была продуктивно воспринята психологией и позволила развернуть соответствую­щие направления исследований. Какая диспозиция сложилась на сегодняшний день? Теоцентрический подход, провозглашающий сверхъестественную при­роду и трансцендентную сущность че­ловека, был объявлен несовместимым с позитивным научным мышлением и подвергся обструкции со стороны воинствующих представителей атеистиче­ского мировоззрения. В результате на длительное время он отошел в положе­ние андеграунда, в буквальном смысле стал знанием для избранных и по сей день испытывает к себе скептическое отношение, как в сфере высшего образования, так и в сфере науки. Две другие научные идеологии в ранге «советской» и «западной» психологических традиций заняли достойные места в пантео­не эпохи неклассической психологии. Теперь они пассивно противостоят друг другу как в известной антиномии пер­вичности «яйца и курицы».

Известно, чтобы точку зрения (пози­цию) испытать на прочность, ее следует возвести в максиму и в таком виде осмы­слить. Поступим и мы так. Исходным основанием социоцентрической позиции (которой более соответствует аллегория «курицы») является утверждение К. Марксом примата соци­альной сущности человека, приорите­та общественного над индивидуальным. Здесь человек представляется как образ и подобие рода человеческого в его наличном социокультурном облике - общественное бытие определяет созна­ние индивида в процессе его социальной идентификации. Апологеты социоцен­тризма ссылаются на то обстоятельст­во, что в отличие от животного чело­век не снабжен набором инстинктов и врожденных навыков, которые позволили бы ему автоматически осу­ществлять свои родовые способности, человеческую сущность надо обрести, человеком надо стать. Соответственно каждый новорожденный ребенок вос­принимается как tabula rasa («чистый лист», «незаполненный бланк», «бес­форменный кусок глины», несформированный индивид) (Остапенко, 2012, С.30-31). При этом, изначально все равны в своей чистоте и бесформен­ности (несформированности), так как согласно этой позиции, в человеке от рождения нет ни доброго, ни злого, ни нравственного, ни безнравственно­го, ни духовного, ни бездуховного. Ста­новление человека происходит искус­ственным путем целенаправленного внешнего воздействия и формирова­ния общественно полезных качеств. В результате чего, в добрых руках ребе­нок становится (формируется) добрым, в талантливых- талантливым, в ленивых-ленивым, а в порочных – порочным. Наиболее емко эта позиция выражена у Э.В. Ильенкова: «процесс возникно­вения личности выступает как процесс преобразования биологически заданно­го материала силами социальной дей­ствительности, существующей до, вне и совершенно независимо от этого ма­териала» (Ильенков, 1991, С . 397).

Следует заметить, что данное мировоз­зрение вышло далеко за рамки научной полемики, получив конкретное историческое воплощение в политике подавления человеческой индивидуальности (поглощения особенного коллективным) и развитии то­талитарного жизнеустройства, при кото­ром безлично-общественное безраздельно властвует над личным. Индивиду для нор­мального развития необходимы адекват­ная степень свободы и пространство для самоопределения. Тоталитарная среда пренебрегает этими условиями. Идея общего блага вырождается в идеологию несвободы, которая в угоду инертной системе со­циальных отношений жертвует отдельной и уникальной личностью, провоцирует си­туации уничижения и уничтожения чело­века в человеке (как это не парадоксально).

Позиция персоноцентризма (здесь уместна аллегория «яйца»), напротив, ут­верждает первичность индивидуаль­ной сущности человека и вытекающий из нее момент предопределенности его развития. Поэтому она склоняет к обо­соблению и автономии, дабы всегда и во всем мы оставались самими собой, были верными себе и достойными себя. Апологеты персоноцентризма уповают на то, что человеческой природе естественно присущи ненасыщаемые потребно­сти в доброте, нравственности, дружелю­бии и самоактуализации, побуждающие к личностному росту. Здесь на передний план выходит идея «доброго семени»: в ка­ждом новорожденном ребенке заложено исключительно положительное начало, которое следует не ограничивать, а всяче­ски поддерживать (Остапенко, 2012, С .31­33). При благоприятных условиях станов­ление человека происходит естественным путем внутреннего самодвижения и актуализации потенциалов.

Но, замкнувшись в себе, персоноцентризм превращается в логику абсурда, ибо личность несводима к генетической кон­ституции человека (человеческой нату­ре) и не разворачивается самопроизволь­но подобно инстинктивной программе. Это наглядно иллюстрируют феномены мауглизации или, проще говоря, одича­ния детей, оказавшихся вне духовной об­щности, лишенных человеческой заботы и воспитания. Гипертрофия индивидуаль­ной сущности неизбежно влечет за собой отчуждение родовых качеств, приводит к атомизации человека. В обыденной жиз­ни поглощенность собой может предстать в карикатурных формах самообожания, а может обернуться чувством одиночест­ва, потерянности и отчаяния, проявиться в отрицании морали и нарастании чувст­ва вседозволенности. Мы это переживаем и постигаем сейчас в смрадной атмосфе­ре десолидаризированного и растленного общества, в очередной раз соблазнившегося мирскими химерами. Идея индиви­дуального блага вырождается в идеоло­гию хаоса, а отдельно взятая личность все больше озабочена проблемой самосохра­нения и все меньше помышляет о само­реализации (как это не парадоксально). Осознавая это, Н.А. Бердяев предостере­гал, что «личности человека нет, если нет бытия, выше ее стоящего, если нет того горнего мира, к которому она должна вос­ходить» (Бердяев, 1995, С. 21).

Теория, делающая слишком сильный крен в сторону коллективистских или индивидуалистических установок, до­пускает непозволительную редукцию и становится непродуктивной. Здра­вый смысл подсказывает, что речь идет о более сложных вещах, нежели фор­мальное различение эгоистической и альтруистической мотивации. Вера в собственное призвание и чувство дол­га, стремление к личным достижениям и самоотдача, саморазвитие и служение людям, делу, истине являются атрибу­тами личностного отношения к жизни, как вдох и выдох при дыхании являют­ся необходимыми для него. Показатель­но, что разные пути размышления при­вели ученых к схожим представлениям о том, какими качествами должна обла­дать зрелая и психологически здоровая личность. Социоцентрированные и персоноцентрированные подходы своео­бразно переплелись воедино в предпри­нятых психологами попытках описания антропологического эталона.

Так, А. Маслоу утверждал, что самоактуализированным людям присущи со­циальный интерес и чувство долга, ве­ликодушие и самозабвенное отношение к делу; предлагал «обратить пристальное внимание на такое понятие, как “чело­вечность”, на понятие, пока в большей степени описательное (по сравнению с понятием “самоактуализация”), однако содержащее в себе достаточный элемент нормативности» (Маслоу, 1997, С. 41).

В свою очередь Б.С. Братусь показал, что просоциальная позиция человека подразумевает потребность в позитивной свободе, способность к свободному волепроявлению и стремление к самопроектированию жизни (Братусь, I988, С . 49-50).

Философско-антропологические воз­зрения оказали непосредственное вли­яние на психологическое толкование закономерностей развития человека. В ре­зультате в отечественной психологии че­ловек стал описываться в сочетании двух, присущих ему ипостасей: как социальная единица (социальный субъект) и как уни­кальная личность (индивидуальность). В картине личностно-психического раз­вития были выделены: процесс социали­зации - присвоение индивидом основ ма­териальной и духовной культуры (знаний, умений, норм и ценностей), позволяющих ему функционировать в качестве полно­ценного члена общества, и процесс индивидуализации - преодоление индивидом первичных социальных связей и офор­мление «индивидуального Я», обретение свободы самодвижения и жизнетворчества. Были уточнены конкретные меха­низмы развития: идентификация - при­своение родовой человеческой сущности; обособление - отстаивание своей инди­видуальной сущности. Процессы и ме­ханизмы развития рассматриваются как диалектически связанные (находящиеся в единстве и противоположности) и со­ставляющие целостную систему, которая является общим механизмом бытия лич­ности (Мухина, I999).

И все же, что было раньше: «яйцо» или «курица»? Вопрос отнюдь не риториче­ский. Сама возможность постановки та­кого вопроса свидетельствует о том, что проблема человека в психологии дале­ко не исчерпана. Существенным шагом в преодолении дихотомии социального и индивидуального аспектов в картине личностного развития стали методоло­гические разработки в рамках психоло­гической антропологии.

Психологическая антропология

Ключевые вопросы психологической антропологии звучат так: «как, в свете именно психологической теории, возможен человек по сущности своей, кото­рая не есть совокупность (и даже не ан­самбль) его отдельных проекций, сколь бы значимы и богаты они ни были? И в чем эта искомая психологическая сущность?» (Слободчиков, Исаев, I998). Речь, таким образом, здесь должна идти о сугубой предметности психологии че­ловека, которая не сводится ни к содер­жанию психического (множеству его функций и свойств), ни к формам его организации (многообразию процессов и структур).

В исследованиях В.И. Слободчикова и Е.И. Исаева осуществлено прин­ципиальное различение классической «психологии психики» и постнеклассической «психологии человека». Первая - изучает закономерности функциони­рования, развития и изменения психи­ки как особого «функционального орга­на», присущего и человеку и животным, вторая - сконцентрирована на инвари­антных аспектах сугубо человеческого бытия. Предложена новая интерпрета­ция принципа развития в общей, воз­растной и педагогической психологии. Разработаны антропологическая модель субъективной реальности и концеп­ция развития субъективной реальности в онтогенезе (Слободчиков, Исаев, I995; Слободчиков, Исаев, 2000).

Психологическая антропология об­ращена к полноте человеческой реаль­ности, сосредоточена на специфике человеческого способа жизни, рассма­тривает человека не самого по себе, а в контексте его связей и отношений с естественным человеческим окруже­нием. Она признает метафизический план бытия и метаантропологическую перспективу развития человека, учиты­вает не только нормативный, но пре­дельный и запредельный уровни бытия человека, рассматривает педагогиче­скую деятельность и психологическую помощь как антропопрактики.[3]

Психологическая антропология стала разворотом гуманитарной мысли в сто­рону отечественной религиозно-мисти­ческой философии и теоцентрической методологии. Пожалуй, в наибольшей степени в ней востребованы и прора­ботаны идеи С.Л. Франка. При этом она коренным образом отличается от отече­ственного естественнонаучного антро­пологизма и западной гуманистической психологии, которые на свой лад полагают пределом человеческого становле­ния бытие в качестве индивидуальности. Если в рамках естественнонаучного ан­тропологизма человек описывается как психобиосоциальная целостность, ко­торая получает конкретное воплоще­ние в форме индивидуальности, гумани­стическая психология трактует человека как самодостаточную особу, мотивиро­ванную на самоактуализацию, то пси­хологическая антропология восходит к пониманию человека как существа ду­ховного, постулирует трансцендентную человеческую сущность.

Понятие «духовность» подразумевает сущностное определение человеческого способа жизни, проявляющегося в родо­вой укорененности, культурной преемст­венности и личностной (надобыденной) устремленности человека, его сопряжен­ности в мотивах, делах и поступках с Богом либо с силами Ему противостоящи­ми, с добром либо со злом (ибо бывает разная духовность). Здесь человек пони­мается уже не только и не столько как индивидуальность, но, прежде всего, как духовная личность, наделенная способ­ностью самоодоления (т.е. преодоления тяготения собственного эгоцентризма) и возможностью универсализации индиви­дуального бытия. «Универсализация, или выход за пределы сколь угодно развитой индивидуальности, есть одновременно вход в пространство обще- и сверхчело­веческих, экзистенциальных ценностей как в “свое другое”. Соучастником в по­строении и собеседником в осмыслении универсального события - той формы общности, в которой потенциальная эк­вивалентность человека миру становится актуальной, - является Бого-человечество» (Слободчиков, Исаев, 2000, С. I96).

Психологическая антропология ис­следует внутренний мир человека как целостную и развивающуюся реаль­ность. Она сосредоточена на изучении человеческой субъективности во всей ее полноте: онтологии, строении, услови­ях и движущих силах развития и законо­мерностях образования на протяжении всей жизни Субъективность есть форма существования и способ организациичеловеческой реальности, суть - само­стоятельность духовной жизни челове­ка. Субъективность составляет родовую специфику бытия человека и отличает его способ жизни от любого другого - до- или вне-человеческого. Эвристиче­ская ценность антропологической тео­рии развития состоит в том, что в ней постулируется антиномия человече­ской субъективности (самости): она есть средство («орган») саморазвития чело­века, и она же должна быть преодолена (преображена) в его духовном возраста­нии и нравственном совершенствова­нии. Здесь «человеческое бытие стано­вится самим собой лишь превращаясь в событие, когда свобода как любовь к Себе развивается до свободы как люб­ви к Другому. Во всей полноте развив­шихся свободы и любви в нас пробужда­ется Личность Бога и всякий раз, когда мы относимся к Другому как к своему Ты, в таком отношении проглядывает божественное» (Хамитов, 2002, С . 140).

Объектом (источником, ситуацией) развития субъективной реальности яв­ляется событийная общность Фун­даментальный статус понятия событийной общности людей как особого пространства, где происходит вынашива­ние и развитие субъективности человека, определен и задан религиозно-философ­скими представлениями о человеческой реальности, которые связаны с именами А.С. Хомякова (неслиянно-нераздельная соборность), С. Л. Франка (искон­ное единство бытия), М. Хайдеггера (Mit- Anderen-Sein)[4] , М. Бубера (Я и Ты), М.М. Бахтина («Два голоса - минимум жизни, минимум бытия» (Бахтин, 1963, С. 339). На психологическом уровне идея событийной общности согласуется с извест­ным представлением Л.С . Выготского об интерпсихическом этапе существования каждой высшей психической функции, об особом, находящемся между людь­ми, но никому лично не принадлежащем пространстве развертывания психиче­ских явлений. Созвучна она и обоснован­ному Т. А. Флоренской пониманию диа­лога в качестве особой формы духовно преобразующего общения.

При содержательном описании пространства развития специально­го анализа заслуживает следующее су­щественное обстоятельство: ребенок за­рождается, рождается и живет в системе реальных, живых, хотя и разнородных связей и отношений с другими людь­ми (первоначально с матерью, затем с родными и близкими, впоследствии с дальними). Усиливая эту мысль, можно постулировать: нигде и никогда мы не можем увидеть человеческого индивида до и вне его связи с другими, он всегда существует и развивается в сообществе и через сообщество. Своим рождением ребенок поляризует культурно-исто­рическое поле наличной социальности, наличных форм деятельности и налич­ных форм сознания, преобразует жиз­недеятельность взрослых в способ («ор­ган») своего существования.

Живая общность, сплетение и взаимос­вязь двух и более жизней, их внутреннее единство и внешняя противопоставлен­ность друг другу указывают на то, что взро­слый для ребенка (вообще один человек для другого) не просто одно из частных ус­ловий существования наряду со многими другими, а фундаментальное основание нормального развития и полноценной жизни. Событие есть та действительная ситуация развития, где вынашиваются и оформляются специфические человече­ские способности, «функциональные ор­ганы» субъективности (во всех ее изме­рениях), позволяющие человеку однажды самому «встать в практическое отноше­ние» к своей жизнедеятельности. Событие есть то, что развивается, результатом развития чего оказывается та или иная форма субъективности. Сам ход развития состоит в возникновении, преобразовании и смене одних форм совместности, един­ства, события другими формами - более сложными и более высокого уровня раз­вития.

Перефразируя известные слова исто­рика М. Я. Гефтера о начале человече­ской истории, В. И. Слободчиков пишет: «все собственно человеческое в челове­ке начинается, становится, развивается не с нуля, подлинное вочеловечивание человека начинается сначала! Мы знаем Имя Начала Всякого Бытия, как оно на­звано в Священном Писании (помните у Св. ап . Иоанна - В начале было Сло­во...). И так же точно - мы должны поло­жить начало человеческого в человеке, но уже в языке психологии и педагогики развития. Для меня таким началом явля­ется предельная идеализация человече­ской реальности - это событийная неслиянно-нераздельная общность людей» (Слободчиков, 2011, С . 119).

Событийная общность есть, прежде всего, духовное единение людей на ос­нове общих ценностей и смыслов, пре­одоление каждым тяготения собст­венного эгоцентризма и границ своей индивидуальности, переживание чув­ства солидарности, ответственности и преданности, которое включает в себя и «я», и «ты», и «мы» Событийная общность теоцентрична. Ее прообраз дан в наставлении святого подвижни­ка VI-VII вв. аввы Дорофея. Он начертал окружность и разъяснил: окружность - это мир людей, радиусы - это отдельные люди, центр круга - это Бог, чем бли­же человек к Богу, тем ближе он к дру­гим людям, чем дальше люди от Бога, тем дальше они друг от друга. В этом основа и возможность преодоления ог­раничений и деформаций эгоцентриз­ма и группоцентризма. «Развитие та­кой общности - это не завершаемый в этом мире процесс обретения каждым личностного способа бытия, это всегда выход за пределы всякой наличной ситуации “здесь и теперь”, прорыв сквозь пелену обыденной очевидности к точке явленности и подлинности - “Вот я, Го­споди!”» (там же).

Психологическая антропология наде­лена значительным эвристическим по­тенциалом. Сложившись как методоло­гическая платформа, психологическая антропология стала научным обосно­ванием проектной деятельности в обра­зовании, легла в основу исследований проблемы психологического здоровья (Шувалов, 2011б; Шувалов, 2011в; Шувалов, 2012), позволила обосновать но­вую интерпретацию принципа развития в психологии, провести структурно-содержательный анализ субъективной ре­альности, выделить нормативные обра­зы, предельные качества и запредельную форму бытия человека, рассмотреть пе­дагогическую деятельность и психоло­гическую помощь как антропопрактики (Шувалов, 2012).

Антропологический принцип развития

Мы определили и лаконично опи­сали три базовые категории психоло­гической антропологии: субъективная реальность фиксирует родовую спе­цифику человеческого способа жиз­ни, событийная общность обозначает пространство вынашивания, развития и актуализации человеческих качеств и способностей, универсализация бытия определяет направленность развития и характер актуализации человеческого в человеке. Данное категориальное соче­тание позволяет не только полнее выра­зить языком гуманитарной науки сущ­ностные аспекты человеческого бытия, но и осуществить методологический пе­реход от классической бинарной логики к триадному анализу общих закономер­ностей развития человека в психоло­гии. Прежде развитие преимущественно рассматривалось в соотношении внеш­них (средовых) и внутренних (имма­нентных) источников и движущих сил и трактовалось как реверсивная смена «шагов» социализации и «шагов» инди­видуализации. В новом формате антропологический принцип развития может быть описан как преобразование систем связей, отношений и устремлений в событийной общности в процессах со­циализации (подражания и отождеств­ления в общности), индивидуализации (рефлексии и обособления в общности) и универсализации (децентрации в общности и синергии). Здесь каждый ис­ходный процесс (механизм, движущая сила) развития не только становится предпосылкой разворачивания после­дующего, но и встраивается в единую структуру, вступая в сложные, иерархи­чески организованные системные отно­шения. Таким образом, картина развития человеческой субъективности представ­ляется как сочетание процессов социа­лизации, индивидуализации и универса­лизации бытия, как совершенствование механизмов развития и существования от подражания через идентификацию и рефлексию к самотрансценденции и синергии, как движение от начальной, естественной созависимости через на­ращивание самообладания и актуализацию самобытности к самоодолению и полноте универсального события. Наиболее очевидным проявлением уни­версального события, не вызывающим сомнения и пережитым многими, явля­ется любовь и «бытие-для-других». Универсальность - высший уровень ду­ховного развития (соответствует эсхатологическому уровню развития личности по Б.С . Братусю) - задает горизонт разви­тия и норму функционирования человека. В соответствии с христианской традицией можно сказать, что на этом пути в нас утверждается понимание человека как носи­теля образа Божия, когда другой человек в наших глазах обретает особую сакраль­ную ценность. Тенденция к универсально­сти может быть описана как «симфония» взаимодействия родового (всеобщего), индивидуального (особенного) и Едино­го (трансцендентного) в онтогенезе субъ­ективной реальности, как наращивание цельности, открытости и полноты инди­видуальной жизни, которые в самом глу­боком смысле есть воля, свобода и любовь.

Структурно-содержательный анализ субъективной реальности

Структура субъективной реальности может быть воспроизведена, исходя из онтологии человеческого способа жиз­ни. Здесь уместно вспомнить очень точ­ное замечание В. Франкла: «Отличитель­ным признаком человеческого бытия является сосуществование в нем антропологического единства и онтологиче­ских различий, единого человеческого способа бытия и различных форм бы­тия, в которых он проявляется» (Франкл, 1990, С . 48). В психологической антро­пологии в качестве предельных основа­ний, конституирующих «человеческое в человеке», были выделены сознание, деятельность и общность. Они взаим­но полагают и пронизывают друг друга, здесь - все во всем ; они одновремен­но и следствия, и предпосылки друг дру­га, сохраняющие при этом свою сугубую специфику. Соответственно, человек - это существо деятельное, способное к созиданию и осознанным преобразо­ваниям; сознательное, способное прини­мать осмысленные решения и отдавать себе отчет в сделанном; общественное, укорененное в сложной системе связей и отношений с другими людьми.

В пространстве обозначенных онто­логических оснований в предельно кон­центрированном виде можно выделить сущностные силы человека: субъектность, рефлексивность, совестливость; способы воплощения человеческой сути: самость (воля), свобода, любовь. В повседневной жизни сущностные силы и родовые способности актуализированы в труде, переживаниях и общении (отно­шениях) конкретных людей. С ними свя­зана возможность формирования в моти­вах и поступках человека определенных приоритетов или «доминант» (по А.А. Ух­томскому): доминанты на созидании, до­минанты на познании истины и доми­нанты на Другом (на человеке).

Кульминационным моментом в опи­сании субъективности является выделе­ние основных образов бытия человека - бытие в качестве субъекта (функцио­нальное и обыденное), индивидуально­сти (единичное и уникальное) и лич­ности (целостное и надобыденное). Психологическая антропология призва­на вместить и соотнести их между со­бой как разные уровни субъективной реальности, объединенные возможностью и необходимостью обретения человеком полноты своего бытия. Проницательный ум уловит в общем устроении человече­ской субъективности действие закона ие­рархии (соподчинения), связующего и обеспечивающего внутреннее согласие. Так, периферия субъективности - «фун­кциональное Я» в процессе своего формирования не только стимулирует инди­видуализацию человека, но и подчиняется ей. В поиске своего места и назначения в мире человек начинает «функциониро­вать» - размышлять, рассуждать, дейст­вовать, принимать решения и совершать поступки - от первого лица. Но развитие человека отнюдь не сводится к актуали­зации и гегемонии его «индивидуально­го Я». На протяжении всего жизненного пути человек беспрестанно экзаменует­ся мучительной проблемой добра и зла ивытекающей из нее проблемой достойно­го и недостойного бытия в мире. Необходимость делать нравственный выбор про­буждает самую сердцевину внутреннего мира человека - «духовное Я». В нем приоткрывается сокровенная тайна личности, которая делает человека потенциально бесконечно богатым и, в то же время, акту­ально незавершенным. Подлинной опорой и ориентиром здесь становится искон­ная духовная традиция, в которой есть прямое наставление человеку - стараться быть лучше и выше самого себя, чтобы не пасть ниже. Бытие «в горизонте личности» предполагает ответственную позицию че­ловека, оно чревато испытаниями, может приносить страдания и требует мужества, однако именно оно может дать и насла­ждение полнотой жизни.

В продолжение описания субъек­тивной реальности выделим характе­ристики нормального развития и су­ществования человека: продуктивность жизнедеятельности, осмысленное отношение к жизни, нравственное достоин­ство; условия и критерии психологиче­ского здоровья: самообладание («быть в себе»), самобытность («быть самим со­бой»), самоодоление («быть выше себя»)

При внимательном рассмотрении мы обнаружим, что психологические формы бытия человека являются точным эквива­лентом антропологических образов, ко­торые были выделены в Евангельских по­сланиях св. ап. Павла: внешний человек, поглощенный реалиями мирской жизни; внутренний человек, сосредоточенный на реалиях духовно-душевной жизни и своем призвании; новый человек, прео­браженный в деятельном стремлении к Добру и Истине. В этом ряду, в свою оче­редь, просматривается переход от нор­мативных характеристик существования человека к предельным качествам - так, как они обозначены в рамках философ­ской антропологии и в лоне святоотече­ской традиции.

Философский взгляд среди предель­ных проявлений человеческого духа вы­деляет героизм как силу власти над сво­ей жизнью (силу преодоления инстинкта самосохранения) и способность не от­ступать перед лицом трудностей и опа­сности (терпение в страдании), гениаль­ность как силу постижения истины своей жизни и способность сделать саморазви­тие развитием человечества, святость как силу сопричастности Абсолютной Исти­не и способность любовью и терпением утверждать добро и противостоять злу.

Опыт ревнителей веры и праведников, представленный в святоотеческих источ­никах, свидетельствует, что неотступное следование образу и заповедям Спасителя (жизнь во Христе) приводит к преображе­нию человека, появлению у него особых богоподобных качеств: в сфере деяний - подвижничества, в сфере сознания и пе­реживания - прозорливости, в сфере об­щности и отношений – жертвенности.

Полнота бытия воплощена в Богоче­ловеке Образ жизни и поступки Спа­сителя явили собой олицетворение он­тологической истины. Призвав лично и каждого из нас ко спасению, Господь сказал: «Я есть путь, истина и жизнь» (Ин . I4: 6) . И ты - человек - волен встать на этот Путь, возлюбить Истину и обре­сти Жизнь вечную. В Нагорной пропове­ди Он изложил заповеди, исполняя ко­торые человек может обрести счастье и полноту жизни. Они именуются За­поведями Блаженств. Блаженство и есть синоним счастья. Тем самым Господь дал прямые наставления об условиях и кри­териях лучшего, что возможно для чело­века в перспективе его земной жизни.

Примечания

1.На языке науки в связи с этим используется термин «положительный метафизический фактор» (Гостев, 2008).

2.Так, Ж.-П. Сартр назвал одну из своих книг «Экзистенционализм – это гуманизм».

3.Антропопрактика – это специальная работа в пространстве субъективной реальности человека, направленная на культивирование (выращивание) предельного (максимального) выражения «человеческого в человеке».

4.М. Хайдеггер в своей знаменитой работе «Бытие и время» (1927) замечал, что человек есть не только «бытие-в-мире» (Das-sein-Welt), но он главным образом есть «бытие-с-другими» (Mit-anderen-Sein).

Литература:

Ананьев Б.Г.О проблемах современного человекознания / Б.Г. Ананьев. - Санкт-петербург : Питер, 2001.

Бахтин М.М.Проблемы поэтики Достоевского / М.М. Бахтин. - Москва : Советский писатель, 1963.

Бердяев Н.А. Царство Духа и Царство Кесаря / Н.А. Бердяев. - Москва : Республика, 1995.

Братусь Б.С.Аномалии личности / Б.С. Братусь. - Москва : Мысль, 1988.

Братусь Б.С.Русская, советская, российская психология / Б.С. Братусь. - Москва : Флинта, 2000.

Гостев А.А.Психология и метафизика образной сферы человека / А.А. Гостев. - Москва : Генезис, 2008.

Зеньковский В.В.Проблемы воспитания в свете христианской антропологии / В.В. Зеньковский. - Москва : Школьная пресса, 1996.

Ильенков Э.В.Философия и культура / Э.В. Ильенков. - Москва : Политиздат, 1991.

Леонтьев К.Н.Византизм и славянство // К.Н. Леонтьв Записки отшельника. - Москва : Русская книга, 1992.

Логинова Н.А.Опыт человекознания: История комплексного подхода в психологических школах В.М. Бехтерева и Б.Г. Ананьева / Н.А. Логинова. - Санкт-петербург : Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005.

Маслоу А.Г.Дальние пределы человеческойпсихики / А.Г. Маслоу. - Санкт-петербург : Евразия, 1997.

Мухина В.С.Возрастная психология: феноменология развития, детство, отрочество : учебник для студ. вузов / В.С. Мухина. - Москва : Академия, 1999.

Остапенко А.А.Педагогика со-Образности : очерки иэссе / А.А. Остапенко. - Краснодар: Кубан. гос. ун-т, 2012.

Слободчиков В.И.Духовно-нравственное становление и развитие человека // Духовно-нравственное воспитание подрастающего поколения как определяющее условие развития общества: сборник материалов межрегиональной научно-практической конференции (16-18 февраля 2011 г.) / под ред. Т.А. Синюшкиной. - Петропавловск-Камчатский: Изд-во КИПКПК, 2011.

Слободчиков В.И.Психология человека / В.И. Слободчиков, Е.И. Исаев. - Москва : Школа-Пресс, 1995.

Слободчиков В.И.Антропологический принцип в психологии развития / В.И. Слободчиков, Е.И. Исаев // Вопросы психологии. - 1998. - №6. - С. 3-17.

Слободчиков В.И. Психология развития человека / В.И. Слободчиков, Е.И. Исаев.. - Москва : Школьная Пресса, 2000.

Франк С.Л.Реальность и человек / С.Л. Франк. - Москва : Республика, 1997.

Франкл В.Человек в поисках смысла / В. Франкл. - Москва : Прогресс, 1990.

Хамитов Н. Философия человека: от метафизики к метаантропологии / Н. Хамитов. - Киев: Ника-Центр, 2002.

Шувалов А.В.Принцип симфонии в системе образования (психолого-педагогическое эссе) / А.В. Шувалов // Образовательная политика. - 2011а. - № 3. - С. 97-105.

Шувалов А.В.Антропологический подход к проблеме психологического здоровья / А.В. Шувалов // Вопросы психологии. - 2011б. - № 5. - С. 3-16.

Шувалов А.В.Проблема психологического здоровья в свете православной духовной традиции // Человек. - 2011в. - № 6. - С. 134-151.

Шувалов А.В.Психологическое здоровье и гуманитарные практики / А.В. Шувалов // Вопросы психологии. - 2012. - № 1. - С. 1-10.