Поступила: 03.03.2018
Принята к публикации: 26.03.2018
Дата публикации в журнале: 01.08.2018
Страницы: 135-145
DOI: 10.11621/npj.2018.0214
Ключевые слова: научный сотрудник; образование; научная деятельность; психологические барьеры; мотивация; удовлетворенность работой; социометрический статус; анкетный опрос; социально-профессиональный статус
Доступно в on-line версии с: 01.08.2018
Собкин, В.С., Андреева А.И., Рзаева Ф.Р.кызы (2018). Исследователь в сфере образования: барьеры в реализации научной деятельности. Национальный психологический журнал, (2) , 135-145. https://doi.org/10.11621/npj.2018.0214
Скопировано в буфер обмена
СкопироватьАктуальность статьи. В статье представлены результаты исследования различных аспектов профессиональной деятельности научных сотрудников, проводящих исследования в сфере образования. Основное внимание уделено рассмотрению влияния различных барьеров на снижение эффективности этой деятельности. Актуальность исследования обусловлена особой значимостью проблемы психологических барьеров для понимания особенностей творческой самореализации ученого.
Цель. Анализируется влияние возраста и социальных индикаторов профессионального статуса (ученая степень, научное звание, занимаемая должность) на значимость различных барьеров, снижающих эффективность профессиональной деятельности ученых.
Описание хода исследования. По специально разработанной авторской анкете, включающей 72 вопроса (закрытых, открытых и шкальных), был опрошен 721 респондент. В выборку вошли сотрудники с разным уровнем научной квалификации и стажем профессиональной научной деятельности. Опрашивались сотрудники, как НИИ, так и вузов из разных регионов Российской Федерации.
Результаты исследования. Исследование показало, что в иерархии значимости различных барьеров доминируют те, которые связаны с материальным и социальным статусом ученого. Важную роль играют и собственно психологические барьеры: отсутствие карьерных перспектив, отсутствие профессиональной среды общения, напряженные отношения с руководством и коллегами. Выявлена корреляционная зависимость между барьером, касающимся финансирования новых проектов, и такими мотивационными установками как стремление к самостоятельности и профессиональная самореализация. Показано, что с повышением научной должности, с одной стороны, снижается значимость барьеров, препятствующих удовлетворению материальных потребностей, а с другой – актуализируется значимость тех из них, которые касаются профессиональной самореализации. Установлено, что социально-психологические факторы (удовлетворенность результатами своей профессиональной деятельности, положение в научном коллективе) актуализируют значимость барьеров, фиксирующих неблагополучие социально-психологических отношений в коллективе.
Выводы. Полученные результаты позволяют сделать вывод о том, что неудовлетворенность своим материальным и социальным статусом для ученых оказываются наиболее значимыми барьерами, препятствующими реализации научной деятельности. В исследовании был выявлен характерный комплекс мотивационных установок, связанных со стремлением научного сотрудника к самостоятельности и профессиональной самореализации. Полученные материалы опроса показали, что совмещение научной и преподавательской деятельности субъективно воспринимается как барьер, препятствующий профессиональной самореализации в науке.
При рассмотрении особенностей мотивационной сферы ученого важно, на наш взгляд, учитывать не только собственно мотивирующие аспекты профессиональной деятельности, но и те барьеры, которые препятствуют ее реализации (Lam, 2011). В качестве последних можно понимать, как внешние материальные условия профессиональной деятельности (оплата труда, график работы и т.п.), так и социально-психологические (напряженные отношения в коллективе, отсутствие профессиональной среды общения) (Ryan, Deci, 2000; Parker, 2002; Gagne, 2005; Hong, 2009; Owuamalam, Zagefka, 2014).
Важно отметить, что в специальной литературе, посвященной психологическим барьерам, сложилось два противоположных мнения относительно их роли в профессиональной деятельности. С одной стороны, барьеры рассматриваются с негативной точки зрения, как затрудняющие эффективную деятельность ученого. С другой, – как мотивирующий фактор, способствующий личностному росту (Бохан, 2008; Подымов, 1990; Шакуров, 2003). При интерпретации результатов особое внимание уделялось психологическому пониманию термина «барьер», как особого препятствие «внутреннего, психологического характера, мешающее человеку достичь поставленной цели, добиться успехов в какой-либо деятельности» (Немов, 2007, С. 40).
В теоретическом отношении понятие «психологический барьер» используется представителями разных подходов: психоанализа, динамической психологии, гуманистической психологии, культурно-деятельностной психологии, теории отношений и пр. (З. Фрейд, А. Маслоу, К. Роджерс, К. Левин, Э. Фромм, Л.С. Выготский, М.Я. Басов, С.Л. Рубенштейн, А.Н. Леонтьев, В.Н. Мясищев, В.А. Подымалова, Е.Н. Ермолаева, В.И. Андреева, И.А. Зимняя, В.А. Кан-Калик, А.К. Маркова, Л.М. Митина).
Помимо широко известных разработок классификаций психологических барьеров и способов их преодоления: эстрапунитивные, интрапунитивные, импунитивные реакции (С. Розенцвейг), имеется ряд исследований отечественных психологов по этой проблематике.
Анализ специальной литературы позволил выделить несколько различных классификаций барьеров. Так, в классификации барьеров, основанной на теории отношений В.Н. Мясищева, выделяют: барьеры отражения (неадекватное восприятие самого человека, партнера или ситуации), барьеры отношения (неадекватное отношение к самому себе, партнеру или ситуации) и барьеры взаимодействия (Мясищев, 1960). В своей теории Н.В. Виденеев определяет следующие барьеры: физические, социальные, гносеологические, идеологические и психологические (Виденеев, 1989). Согласно классификации И.А. Зимней можно выделить этно-социокультурные, статусно-позиционно-ролевые, индивидуально-психологические, возрастные, деятельностные и межличностные барьеры (Зимняя, 1991).
В целом, психологические барьеры выступают в роли системы защиты человека от травматических факторов (June, 2012). Но, несмотря на положительное значение, они ограничивают деятельность субъекта (в нашем случае – научного сотрудника), делая его ригидным в творческом процессе. Творчество же в научной деятельности предполагает «выход за рамки» изученного, реализацию заложенного личностного потенциала. Согласно Э. Фромму творчество является позитивной формой реализации истинного стремления, потребности в трансценденции (Фромм, 2009). Особое внимание потребности самореализации уделял К. Роджерс. Под творчеством он понимал «направляющее начало, проявляющееся во всех формах органической и человеческой жизни, стремление к развитию, расширению, совершенствованию, зрелости, тенденцию к выражению и проявлению всех способностей организма и «Я». Это стремление может быть глубоко скрыто под несколькими слоями ржавых психологических защит» (Роджерс, 1994, С. 28). Таким образом, мотивация к творчеству, самореализации является одним из главных компонентов профессиональной деятельности ученого (Boden, Epstein, Kenway, 2007). Отметим также, что А.В. Юревич в деятельности исследователя на первое место ставит увлеченность и мотивацию: «ученый должен забывать о славе, почестях, приоритете, иначе мысли о них не дадут ему полностью отдаться полету своей творческой фантазии» (Аллахвердян, 1998, С. 183).
В связи с этим, следует подчеркнуть особую значимость проблемы психологических барьеров в творческой самореализации ученого.
Кроме психологических барьеров на эффективность профессиональной деятельности ученого влияет и состояние фрустрации, которое возникает в ситуации реальной или предполагаемой невозможности удовлетворения тех или иных потребностей (Dollard, 1939; Jeronimus, 2017). Такое состояние может оказаться весьма значимым негативным фактором, характеризующим особенности реализации профессиональной деятельности научного сотрудника. Как показывает качественное лонгитюдное исследование И.П. Поповой, посвященное изучению данной профессиональной группы в контексте социальных трансформаций, уход ученого из профессии часто сопровождается ощущением «бессилия» по отношению к условиям функционирования отечественной науки, которые ассоциируются с низкими зарплатами, отсутствием карьерных перспектив и поддержки со стороны академического сообщества (Попова, 2012). Так, например, один из респондентов, который уже десять лет не работал в науке, отметил, что: «Уже после того времени и после того, как все установки …, которые мы ... разработали, после того, как они просто за нашей спиной были проданы за рубеж ..., а мы – ничего [не получили]. Нет, ну вот, мы стали лауреатами Государственной премии. ... Мы все вместе, коллектив, получили эту премию. ... И когда там это все работает, а у нас ничего не работает, и когда в Академии наук, чтобы что-то делать, надо пойти купить реактивы за свой собственный счет, – ребята, все, до свиданья. В эти игрушки я уже не стал играть» (там же, С. 3203).
Анализ работ зарубежных авторов показывает, что основными причинами ухода из научной карьеры являются: неудовлетворенность продвижением по службе, трудности совмещения семейных и профессиональных обязанностей, а также изменение профессиональных интересов (Preston, 2004, 2006).
Отметим, что те, кто не уходит из профессии и совмещает научную деятельность с другой деятельностью, которая оказывается зачастую более доходной, руководствуется при этом сохранением для себя высокого социального статуса, соответствующего званию ученого и по сей день. Данная ситуация является весьма парадоксальной. С одной стороны, деятельность ученого сопровождается существенными трудностями в профессиональной самореализации, с другой – «почетная» и «интеллигентная» коннотации все еще закреплены за данной профессиональной группой.
В связи с вышеизложенным, нашей целью было рассмотрение актуализации барьеров, встающих на пути деятельности научного сотрудника по мере его профессионального становления, то есть, на разных этапах его профессиональной деятельности.
Исследование проведено Информационно-аналитическим центром РАО в период с ноября 2015 г. по апрель 2016 г. среди сотрудников научно-исследовательских институтов РАО, преподавателей педагогических вузов и ряда других научных организаций. Опрос проводился в разных городах России (Москва, Санкт-Петербург, Красноярск, Тюмень и др.).
Всего было опрошен 721 человек. В опросе приняли участие респонденты с разной научной квалификацией: доктора наук (22,0%), кандидаты наук (58,4%), сотрудники, не имеющие научной степени (19,6%). Среди опрошенных 14,9% имеют звание профессора, 40,0% – доцента, являются заведующими лабораториями – 10,0%, заведующими кафедрами – 10,1%. Распределение респондентов по возрасту: до 30 лет – 18,8%, 31–40 лет – 22,9%, 41–50 лет – 22,7%, 51–60 лет – 22,3%, более 60 лет – 13,3%. Таким образом, выборка респондентов позволяет проводить содержательный анализ эмпирических данных, учитывая влияние и демографических, и социально-профессиональных факторов (ученая степень, научное звание, занимаемая должность и др.).
При разработке инструментария учитывался опыт наших предыдущих исследований в сфере социологии образования (Собкин, Писарский, Коломиец, 1996; Собкин, Ткаченко, Федюнина, 2004, 2005; Собкин, 2009; Собкин, Белова, 2010; Собкин, Адамчук, 2016; Собкин, Андреева, Рзаева, 2017). В результате в рамках исследовательской программы была разработана анкета, включающая 72 вопроса (закрытых, открытых и шкальных), которые группируются относительно следующих семи основных содержательных блоков: жизненные ориентации и социальное самочувствие; особенности мотивации, целеполагания и барьеры в реализации научной и преподавательской деятельности; удовлетворенность работой, материальным и социальным обеспечением; профессиональная мобильность; оценка эффективности научного труда; особенности психологического климата в коллективе; отношение к реформированию науки.
Эмпирический материал в статье разбит на четыре части. В первой – дается общая характеристика иерархии барьеров и их взаимосвязей. Во второй – рассматривается изменение значимости тех и иных барьеров в зависимости от возраста. В третьей – анализируется влияние социально-профессиональных характеристик (ученая степень, научное звание, занимаемая должность) на значимость тех или иных барьеров. В четвертой – обсуждается влияние различных социально-психологических факторов (удовлетворенность научной деятельностью, положение в коллективе, миграционные планы) на оценку значимости тех или иных барьеров.
1. Иерархия значимости барьеров, препятствующих успешной реализации профессиональной деятельности.
Для выявления значимости тех или иных барьеров, снижающих эффективность профессиональной деятельности, респондентам был предложен специальный закрытый вопрос: «Что снижает эффективность Вашей научной деятельности?». Отвечая на него, респонденты могли выбрать не более пяти из предложенных пятнадцати вариантов ответа, которые учитывали как внешние препятствия («низкая оплата труда», «отсутствие социального пакета», «неудобный график работы» и др.), так и социально-психологические («отсутствие карьерных перспектив», «напряженные отношения с руководством», «отсутствие заинтересованности в результатах моей научной деятельности» др.). Процентное распределение ответов приведено на рисунке 1.
Рис. 1. Распределение значимости факторов, снижающих эффективность научной деятельности (%)
Приведенные на рисунке данные требуют некоторых уточняющих комментариев. Так, из рисунка видно, что наиболее значимым барьером, снижающим эффективность научной деятельности, является «низкая оплата труда». На нее указывает каждый второй респондент. Следует также добавить, что практически каждый седьмой из опрошенных, помимо оплаты труда, отмечает «отсутствие социального пакета». Это позволяет сделать вывод о том, что в целом неудовлетворенность своим материальным статусом оказывается наиболее значимым барьером, снижающим, по мнению научных сотрудников, эффективность их научной деятельности. Добавим, что неудовлетворенность финансированием проявляется и при выборе другого варианта ответа: «сложность в получении финансирования новых научных проектов». По своей значимости этот ответ занимает вторую позицию из предложенных пятнадцати. Заметим, что само финансирование научного проекта также предполагает затраты на оплату труда (помимо приобретения оборудования, расходных материалов и т.п.). Таким образом, совокупность отмеченных моментов еще более усиливает явную неудовлетворенность сотрудников характером финансирования научной деятельности в сфере образования.
Помимо обеспечения поддержки материального и социального статуса сотрудника, большое значение имеют организационные моменты. В первую очередь, это касается совмещения научной деятельности с преподавательской, что оказывается весьма значимым барьером для каждого третьего из опрошенных. Этот аспект гораздо чаще отмечают сотрудники, работающие по совместительству (для сравнения: среди штатных сотрудников его отметили 22,9%, а среди совместителей – 50,0%; р<.05). Добавим, что среди различных барьеров обращают на себя и собственно психологические барьеры. Так, например, на «отсутствие карьерных перспектив» указывает каждый шестой, на «отсутствие профессиональной среды общения» – каждый седьмой. К психологическим барьерам следует добавить и напряженное отношение сотрудника с руководством и с коллективом.
В ответах респондентов достаточно отчетливо проявляются характерные взаимосвязи. Так, например, специально проведенный корреляционный анализ позволил выявить статистические значимые корреляции (р<.05) в ответах между такими барьерами, как низкая оплата труда, сложности получения финансирования новых научных проектов и слабой материально-технической обеспеченностью рабочего процесса. Помимо этого, выделяются достаточно содержательные статистически значимые взаимосвязи между низкой оплатой труда и отсутствием «социального пакета» (р=.05). Добавим, что низкая оплата труда связана и с такими барьерами, снижающими эффективность научной деятельности, как сложность публикации в научных журналах, а также совмещение научной деятельности с преподавательской (р=.05). И наконец, сложность в получении финансирования новых научных проектов коррелирует также с барьерами, касающимися трудностей публикации в научных журналах и совмещения научной деятельности с преподавательской (р=.05).
В целом, корреляционный анализ позволяет выделить два взаимосвязанных центральных барьера (низкая оплата труда и сложность получения финансирования для новых научных проектов), относительно которых группируются такие барьеры, как материально-техническая обеспеченность рабочего процесса, сложность публикации в научных журналах, совмещение научной деятельности с преподавательской. Графически это представлено на рисунке 2.
Рис. 2. Плеяда корреляционных связей между барьерами, снижающими эффективность научной деятельности.
Понятно, что на значимость тех или иных барьеров, снижающих эффективность научной деятельности, влияет целый ряд факторов: демографических, социально-профессиональных и собственно психологических. Рассмотрим их более подробно.
2. Влияние возраста на оценку значимости профессиональных барьеров.
На рисунке 3 выделены те барьеры, относительно которых прослеживается последовательная динамика изменения их значимости. Это «сложность в получении финансирования научных проектов», «отсутствие карьерных перспектив» и «совмещение научной деятельности с другой деятельностью, приносящей доход».
Рис. 3. Возрастная динамика изменения значимости барьеров, влияющих на эффективность профессиональной деятельности (%)
Из рисунка 3 видно, что с возрастом увеличивается значимость такого барьера, как «сложность получения финансирования новых научных проектов». Следует отметить, что фиксация проблемы получения финансирования на новые научные проекты, как показывает проведенный нами специальный анализ, статистически значимо коррелирует с такими мотивационными установками, как «получение позитивных эмоциональных переживаний в процессе работы», возможность самореализации («получение гранта и возможность вести собственный проект»), а также «возможность участия в международных исследованиях». Эти тенденции, на наш взгляд, отражают весьма характерную установку научного сотрудника, связанную со стремлением к самостоятельности и профессиональной самореализации.
Заметим, что при этом существенные статистически значимые различия проявляются дважды. Первый сдвиг связан с ответами 20-летних и 30-летних научных сотрудников, второй – с ответами 50-летних и 60-летних. Можно предположить, что эти два сдвига связаны и с актуализацией перечисленных выше мотивов: получение позитивных эмоциональных переживаний в процессе научной деятельности, стремление к самореализации, проведение исследований, имеющих международный статус. В то же время, возможно, что актуализация значимости данного барьера в когорте 60-летних научных сотрудников отражает и те особые сложности, которые возникают на завершающем этапе профессиональной деятельности, когда научному сотруднику, достигшему пенсионного возраста, оказывается все труднее получить финансирование для поддержки нового научного проекта. В определенной степени это может быть связано и с отсутствием организационных способностей к действиям в новых социально-экономических условиях, которые предполагают иные критерии оценки значимости и результативности научной деятельности по сравнению с ранее сформированными.
Важны и два других результата, представленные на рисунке 3, которые касаются снижения значимости с возрастом двух барьеров. Один из них– «отсутствие карьерных перспектив». Как видно из рисунка, в более старших возрастных когортах влияние этого барьера на эффективность научной деятельности отмечается все реже (O’Leary, 2010). И это понятно, поскольку жизненная «перспектива дали» характерна для более молодых возрастных групп. В то же время, подобная жизненная установка является значимой среди научных сотрудников вплоть до 50-летнего возраста. А это, в свою очередь, свидетельствует о весьма важной социально-психологической характеристике данной профессиональной группы, здесь «профессиональное старение» происходит заметно позже, чем во многих других профессиях.
Важно обратить внимание и на такой барьер, как необходимость «совмещения научной деятельности с другой деятельностью, приносящей доход». Значимость данного барьера также снижается с возрастом. Однако, по сравнению с «карьерными перспективами», тенденция снижения проявляется здесь гораздо медленнее. Почти вплоть до достижения 60-летнего возраста каждый пятый респондент указывает на необходимость совмещения своей научной деятельности с другой (приносящей доход). В данном случае вновь проявляется отмеченная выше тенденция, косвенно свидетельствующая о неудовлетворенности оплатой труда, необходимости поиска дополнительных доходов для поддержания своего материального статуса.
3. Влияние социально- профессиональных характеристик на значимость барьеров в реализации профессиональной деятельности.
В данном разделе будут рассмотрены три социально-профессиональные характеристики: занимаемая должность, ученая степень, научное звание. Анализ влияния занимаемой должности на оценку значимости тех или иных барьеров, снижающих эффективность профессиональной деятельности, позволил выделить две противоположные тенденции. Одна из них касается значимости такого барьера, как «низкая оплата труда». Так, если среди младших научных сотрудников «низкую оплату труда» отмечают 66,7%, то среди научных сотрудников – 57,4%, среди главных научных сотрудников – 50,0%, а среди заведующих лабораторией – 34,7% (р<.05). Другая, противоположная тенденция, проявляется относительно «финансирования новых научных проектов». Среди младших научных сотрудников этот барьер отмечают 38,9%, среди главных научных сотрудников – 65,0%, а среди заведующих лабораторией – 56,9% (р<.05).
В целом эти две тенденции могут быть интерпретированы в логике представлений об иерархии потребностей (А. Маслоу). Действительно, по мере увеличения должностного статуса снижается значимость барьера «оплаты труда», отвечающего за возможность удовлетворения базовых, витальных потребностей (поскольку, как правило, занимаемая должность положительно коррелирует с уровнем оплаты труда). В то же время параллельно увеличивается значимость барьера, препятствующего удовлетворению потребностей более высокого уровня – профессиональной самореализации, т.е. барьера, касающегося «финансирования новых научных проектов». Иными словами, с занятием более высокой должности снижается значимость барьеров, препятствующих удовлетворению витальных потребностей, и актуализируется значимость барьеров, которые препятствуют профессиональной самореализации.
Особый интерес представляет сопоставление ответов научных сотрудников, имеющих разные ученые степени и научные звания (см. табл. 1).
Табл. 1. Значимость барьеров, влияющих на эффективность профессиональной деятельности, у научных сотрудников с разной ученой степенью и научным званием (%)
Барьер |
Без степени |
Кандидат наук |
Доктор наук |
Доцент |
Профессор |
Сложность в получении финансирования новых научных проектов |
25,7 |
38,1 |
62,1 |
40,1 |
62,5 |
Отсутствие карьерных перспектив |
25,0 |
18,7 |
4,6 |
19,0 |
4,8 |
Совмещение научной деятельности с преподавательской |
12,5 |
41,0 |
33,3 |
46,1 |
31,7 |
Совмещение научной деятельности с другой деятельностью, приносящей доход |
33,8 |
24,3 |
17,0 |
21,5 |
18,3 |
Как видно из таблицы 1, с повышением ученой степени увеличивается частота ответа, касающегося «сложности получения финансирования новых научных проектов»: у сотрудников, не имеющих степени, – 25,7%;, у кандидатов наук – 38,1%;, у докторов – 62,1% (р<.05). Данный результат можно объяснить тем, что именно доктора наук, как правило, являются руководителями научных проектов и занимаются поиском средств для их реализации. Добавим, что та же тенденция проявляется и при сравнении ответов доцентов и профессоров (соответственно, 40,1 и 62,5%, р<.05).
Вполне ожидаемо, что по мере увеличения профессионального статуса будет снижаться и значимость барьера, который препятствует карьерному росту. Действительно, эта тенденция отчетливо проявилась. Так, с увеличением уровня ученой степени уменьшается частота ответов об «отсутствии карьерных перспектив»: среди научных сотрудников без степени – 25,0%, среди кандидатов наук – 18,7%, среди докторов наук – 4,6%. (р<.05). Та же тенденция наблюдается и при сравнении ответов доцентов и профессоров (соответственно, 19,0% и 4,8%, р<.05).
Следует обратить внимание на барьеры, касающиеся совмещения научной деятельности. Как видно из таблицы 1, «совмещение научной деятельности с преподавательской» гораздо чаще отмечают кандидаты и доктора наук, нежели «неостепененные» респонденты. Это позволяет сделать вывод о том, что получение ученой степени предоставляет научному сотруднику более широкие возможности для преподавания. Причем, доценты отмечают этот барьер гораздо чаще, чем профессора – соответственно, 46,1% и 31,7% (р<.05). Данный результат дает основание для вывода о том, что учебная нагрузка у доцентов оказывается гораздо выше, по сравнению с профессорами, что, в свою очередь, ограничивает их возможности по проведению собственных научных исследований.
Иная тенденция проявляется при «совмещении научной деятельности с другой деятельностью, приносящей доход». Здесь, как видно из таблицы, этот барьер гораздо чаще отмечают именно сотрудники, не имеющие ученой степени. С одной стороны, это подтверждает предыдущий вывод о том, что наличие степени предоставляет возможности научному сотруднику для занятия преподавательской деятельностью. С другой, как видно из результатов, практически каждый третий «неостепененный» научный сотрудник (33,8%) вынужден совмещать научную деятельность с другими для обеспечения своего материального положения. Причем, характерно, что подобное совмещение субъективно воспринимается именно как барьер, препятствующий профессиональной самореализации в науке.
4. Влияние социально-психологических факторов.
К социально-психологическим факторам, которые могут оказать влияние на оценку значимости тех или иных барьеров, препятствующих профессиональной деятельности научного сотрудника, можно отнести удовлетворенность результатами своей профессиональной деятельности, положение в научном коллективе, эмиграционные планы и эмоциональную оценку жизненных перспектив.
Барьеры профессиональной деятельности и удовлетворенность результатами научного труда. Для оценки удовлетворенности результатами своей профессиональной деятельности научным сотрудникам был предложен специальный шкальный вопрос, где они были должны оценить по 9-ти балльной шкале (1 – «крайне не удовлетворен», а 9 – «полностью удовлетворен) степень удовлетворенности результатами своей научной деятельности. В ходе дальнейшего анализа 9-ти балльная шкала была переведена в более компактную 3-балльную, где 1–3 балла соответствует оценке «не удовлетворен», 4–6 балла – «средне удовлетворен», 7–9 баллов –«удовлетворен». Ответы «не удовлетворенных» и «удовлетворенных» сотрудников о значимости тех или иных барьеров, препятствующих реализации их профессиональной деятельности, представлены в таблице 2.
Табл. 2. Значимость барьеров, препятствующих реализации профессиональной деятельности среди сотрудников, «не удовлетворенных» и «удовлетворенных» результатами своего научного труда (%)
Барьеры |
«не удовлетворен» |
«удовлетворен» |
р ≤ |
Низкая оплата труда |
68,1 |
50,0 |
,0001 |
Сложность в получении финансирования новых научных проектов |
46,7 |
28,8 |
,0002 |
Слабая материально-техническая обеспеченность рабочего процесса |
38,5 |
17,6 |
,000 |
Сложность публикаций в научных журналах |
37,4 |
15,9 |
,000 |
Совмещение научной деятельности с другой деятельностью, приносящей доход |
33,3 |
5,3 |
,000 |
Отсутствие заинтересованности в результатах моей научной деятельности |
21,9 |
8,8 |
,0003 |
Отсутствие профессиональной среды общения |
20,4 |
5,9 |
,000 |
Напряженные отношения с руководством |
7,0 |
18,2 |
,003 |
В таблице приведены те ответы, относительно которых были обнаружены статистически значимые различия. Из таблицы видно, что «не удовлетворенные» результатами своей профессиональной деятельности сотрудники, по сравнению с «удовлетворенными», выделяют гораздо более широкий спектр барьеров, препятствующих их научной деятельности. Сюда входят барьеры, не только связанные с финансированием (оплата труда, совмещение научной деятельности с другой, приносящей доход, сложность финансирования новых научных проектов), но и касающиеся профессиональной коммуникации (публикации, отсутствие профессиональной среды, отсутствие заинтересованности в их деятельности). Можно выделить лишь один барьер, значимость которого чаще отмечают сотрудники, удовлетворенные результатами своего труда. Это – «напряженные отношения с руководством». В связи с этим, можно предположить, что руководство воспринимается ими, как бюрократическая структура, поскольку руководитель «не заинтересован результатами научной деятельности» и не является представителем «профессиональной среды общения».
Барьеры профессиональной деятельности и социальный статус в коллективе. Чтобы определить, как научные сотрудники оценивают свой статус в коллективе, им был предложен специальный закрытый вопрос. Они могли выбрать один из следующих вариантов ответа: «лидер с высоким уровнем влияния», «член коллектива со средней популярностью», «член коллектива, который ориентируется на лидеров», «член коллектива, который предпочитает быть в стороне», «член коллектива, который имеет оппозиционную точку зрения по большинству вопросов», «в коллективе я чувствую себя одиноко», «я работаю индивидуально».
Ниже будут рассмотрены ответы на вопрос о барьерах представителей лишь трех групп респондентов: «лидеров», «оппозиционеров» и тех, кто «в коллективе чувствует себя одиноко».
Анализ полученных данных позволяет выделить две характерные тенденции. Первая касается значимости оценки такого барьера, как «низкая оплата труда». Те респонденты, кто относит себя к «лидерам», гораздо реже отмечают «низкую оплату труда» как барьер, в отличие от «оппозиционеров» и тех, кто чувствует себя в коллективе «одиноко» – соответственно, 43,4% и 67,6%, 76,9% (р<.05). Вторая тенденция касается различий между этими группами относительно значимости таких барьеров, как «отсутствие карьерных перспектив» и «отсутствие профессиональной среды общения» (см. рис. 4).
Рис. 4. Оценка значимости социально-психологических барьеров среди научных сотрудников с различным социальным статусом в коллективе (%).
Как видно из рисунка, «лидеры» в отличие от «оппозиционеров» и тех, кто чувствует себя в коллективе «одиноко», гораздо реже отмечают в качестве барьеров такие, как «отсутствие профессиональных перспектив» и «отсутствие профессиональной среды общения». К этому стоит добавить и тенденцию, касающуюся большей значимости такого барьера, как «напряженные отношения в коллективе» (7,6% среди «лидеров», 14,7% – среди «оппозиционеров», 15,4% – среди «одиноких»). Несмотря на то, что эти различия статистически не значимы, они подтверждают, что самооценка своего статуса в коллективе является одним из важнейших факторов, влияющим на оценку значимости барьеров, препятствующих успешной реализации профессиональной деятельности. Причем, чем статус ниже, тем выше значимость барьеров, касающихся социально-психологических аспектов: карьерных перспектив, профессиональной среды общения и межличностных отношений в научном коллективе.
И, наконец, еще один важный момент: «оппозиционеры» заметно чаще, чем «лидеры», отмечают значимость такого барьера, как «отсутствие социального пакета» (соответственно, 32,4%, и 12,5%, р<.05). Можно предположить, что фиксация значимости социального пакета в данном случае свидетельствует об актуализации потребности в социально-правовой защите.
Барьеры профессиональной деятельности и трудовая эмиграция. Для выявления эмиграционных планов научных сотрудников им был задан специальный закрытый вопрос: «Хотели бы Вы работать за рубежом?». Он предполагает различные варианты ответов – от явно выраженной установки на отъезд из страны до «отсутствия желания работать за рубежом». Одним из главных барьеров, препятствующих реализации профессиональной деятельности научных сотрудников, желающих найти постоянную работу за рубежом и эмигрировать из России, является «низкая оплата труда», ее отметили – 67,9% из них, среди тех, кто не видит перспектив в профессиональной самореализации за рубежом таких только 47,8% (р<.05). Отметим, что каждый третий ученый, ориентированный на эмиграцию, выбрал «отсутствие карьерных перспектив» в качестве значимого барьера в профессиональной деятельности (30,2%), в то время как среди тех, кто не имеет подобных планов, таких лишь примерно каждый десятый (8,1%). Таким образом, неудовлетворенность заработанной платой и карьерными перспективами выступают как основные барьеры, обосновывающие желание ученых эмигрировать из России.
Заметим, что эти данные в целом согласуются с другими исследованиями. В них отмечается, что, наряду с низкой оплатой труда, «в настоящее время одними из главных причин принятия решения о переезде за рубеж являются отставание отечественной науки от мирового научного сообщества по информационной и технологической базе и растущая бюрократизация» (Бугаева, 2016, С. 258).
Следующим по значимости барьером профессиональной деятельности, влияющим на эмиграционные планы, является «отсутствие социального пакета»: почти каждый четвертый (24,5%) научный сотрудник, желающий покинуть Россию для работы за рубежом выбрал данный вариант ответа, тогда как среди тех, кто не ориентирован на эмиграцию, таких вдвое меньше – 12,4% (р<.05).
И, наконец, отметим те барьеры профессиональней деятельности, которые касаются социально-психологических аспектов взаимоотношений в научном коллективе. Так, «напряженные отношения с руководством» среди ориентированных на эмиграцию отмечают 22,6%, а среди тех, у кого подобные планы отсутствуют, такие отношения только у 9,7% (р<.05). Та же тенденция прослеживается и относительно «напряженных отношений в коллективе» (соответственно, 18,9%, 7,1%, р<.05). Приведенные данные позволяют выделить три содержательных типа барьеров, играющих важную роль в актуализации эмиграционных планов научных сотрудников: низкая заработная плата и отсутствие профессиональной карьеры, отсутствие «социального пакета», социально-психологический климат в коллективе.
Завершая статью, обобщим основные результаты.
Анализ значимости барьеров, снижающих эффективность научной деятельности, показал, что наиболее часто отмечаемым барьером является «низкая оплата труда». На это указывает каждый второй научный сотрудник. Помимо этого, значительная часть опрошенных указала на «отсутствие социального пакета». Это позволяет сделать вывод о том, что неудовлетворенность своим материальным и социальным статусом являются наиболее значимыми барьерами, препятствующими реализации научной деятельности. В иерархии различных барьеров, снижающих эффективность научной деятельности, важную роль играют и собственно психологические барьеры: «отсутствие карьерных перспектив», «отсутствие профессиональной среды общения», «напряженные отношения сотрудника с руководством и коллегами».
С возрастом увеличивается значимость такого барьера, как «сложность получения финансирования для новых научных проектов». Специально проведенный корреляционный анализ показал, что данный барьер коррелирует с такими мотивационными установками, как получение позитивных эмоциональных переживаний в процессе работы и возможность профессиональной самореализации (получение гранта, возможность вести собственный проект, участие в международных исследованиях). Это позволяет сделать вывод о наличии характерного комплекса мотивационных установок, связанных со стремлением научного сотрудника к самостоятельности и профессиональной самореализации.
При анализе влияния социально-профессиональных характеристик на эффективность профессиональной деятельности научных работников выявлена своеобразная тенденция, свидетельствующая о том, что с повышением должности, с одной стороны, снижается значимость барьеров, препятствующих удовлетворению материальных потребностей, а с другой – актуализируется барьеры, касающиеся профессиональной самореализации.
Практически каждый третий научный сотрудник, не имеющий ученой степени, совмещает профессиональную деятельность с другими видами трудовой активности для обеспечения своего материального положения. Подобное совмещение субъективно воспринимается как барьер, препятствующий профессиональной самореализации в науке.
Полученные результаты свидетельствуют о влиянии социально-психологических факторов (удовлетворенность результатами своей профессиональной деятельности, положение в научном коллективе) на оценку значимости тех или иных барьеров, препятствующих профессиональной деятельности научного сотрудника. Характерно, что социально-психологические факторы в основном актуализируют значимость барьеров, фиксирующих неблагополучие социально-психологических отношений в коллективе. В то время как эмиграционные планы явно повышают значимость таких барьеров, как отсутствие карьерных перспектив, недостаточная материальная обеспеченность и отсутствие социального пакета.
Аллахвердян А.Г., Мошкова Г.Ю., Юревич А.В., Ярошевский М.Г. Психология науки: учеб. пособие. – Москва : Флинта, 1998.
Бохан Т.Г. Проблема стресса в психологии: трансспективный анализ. – Томск, 2008. – 156 с.
Бугаева О.О. Эмиграция ученых: «утечка мозгов» или возможность интеграции в мировое научное пространство? // Актуальные проблемы современной науки: взгляд молодых. – 2016. – С. 256–261.
Виденеев Н. В. Природа интеллектуальных способностей человека. – Москва : Мысль, 1989. – 173 с.
Зимняя И.А Психология обучения иностранным языкам в школе. – Москва : Просвещение, 1991. – 222 с.
Молчанов С.В. Морально-ценностные основания профессионального выбора в юношеском возрасте. // Вестник Московского университета. Серия 14. Психология. — 2016. – №3. – С. 81–86.
Мясищев В.Н. Основные проблемы и современное состояние психологии отношений человека // Психологическая наука в СССР. Т. II. – Москва : Изд-во АПН РСФСР, 1960. – С. 110–125.
Немов Р.С. Психологический словарь. – Москва : ВЛАДОС, 2007.
Подымов Н.А. Психологические барьеры в профессиональной деятельности учителя : дис. … докт. психол. наук. – Москва, 1990. – 390 с.
Попова И. П. Российские ученые: особенности исследования профессиональной группы в контексте социальных трансформаций //Социология и общество: глобальные вызовы и региональное развитие : материалы IV Очередного Всероссийского социологического конгресса. – Москва : РОС, 2012. – С. 3199–3206.
Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека /общ. ред. и предисл. Е.И. Исениной. – Москва : Прогресс; Универс. 1994.
Собкин В.С., Писарский П.С., Коломиец Ю.О. Учительство как социально-профессиональная группа. – Москва ; Рига : Российская академия образования, ЦСО РАО, 1996. – 53 с.
Собкин В.С. Отношение учителей к Единому Государственному Экзамену (по материалам социологического исследования) // Труды по социологии образования. Т. XIII. Вып. XXIII. – Москва : Институт социологии образования РАО, 2009. – 233 с.
Собкин В.С., Адамчук Д.В. Современный учитель: жизненные и профессиональные ориентации // Труды по социологии образования. Т. XVIII. Вып. XXX. – Москва : ФГБНУ «ИУО РАО», 2016. – 216 с.
Собкин В.С., Ткаченко О.В., Федюнина А.В. Студент педагогического вуза: отношение к образованию и профессиональные планы // Вопросы образования. – 2005. – № 1. – С. 304–319.
Собкин В.С., Белова О.В. Качество педагогического образования глазами студента // Педагогика. – 2010. – № 5. – С. 10–17.
Собкин В.С., Ткаченко О.В., Федюнина А.В. Удовлетворенность качеством образования: студенческие мнения и оценки // Социология образования : труды по социологии образования. Т. IX. Вып. XV / под ред. В.С. Собкина. – Москва : ЦСО РАО, 2004. – 444 с.
Собкин В.С., Андреева А.И., Рзаева Ф.Р. Профессиональная мобильность исследователей в сфере образования // Педагогика. –2017. – № 1. – С. 42–57.
Собкин В.С., Андреева А.И., Рзаева Ф.Р. Отношение ученых к реформированию российской науки об образовании (по материалам социологического опроса) // Ценности и смыслы. – 2017. – № 4(50). – С. 34–43.
Собкин В.С., Андреева А.И., Рзаева Ф.Р. К вопросу о ценностных ориентациях исследователей в сфере образования // Национальный психологический журнал. – 2017. – № 2(26). – С. 106–115. doi: 10.11621/npj.2017.0212
Собкин В.С., Андреева А.И., Рзаева Ф.Р. Социальное самочувствие научного сотрудника: жизненные страхи // Вестник Тюменского государственного университета. – 2017. – № 1. – С. 8–31.
Фромм Э. Человек для самого себя. – Москва : АСТ, 2009.
Шакуров Р.Х. Психология смыслов: теория преодоления // Вопросы психологии. – 2003. – № 5. – С. 18–33.
Boden, R., Epstein, D., & Kenway, J. (2007) Building your academic career. Sage.
Dollard, J. et al. (1939) Frustration and aggression.
Gagne, M., & Deci, E. L., (2005) Self-determination theory and work motivation. Journal of Organizational Behavior, 26(4), 331–362. doi: 10.1002/ job.322
Hong, W., & Walsh, J. P., (2009) For money or glory? Commercialization, competition, and secrecy in the entrepreneurial university. Sociological Quarterly. 50(1), 145–171. doi: 10.1111/j.1533-8525.2008.01136.x
Jeronimus; et al. (2017) «Frustration». In Zeigler-Hill, V., & Shackelford, T.K. Encyclopedia of Personality and Individual Differences. New York, Springer, 1–8. doi: 10.1007/978-3-319-28099-8_815-1
June, D. L. (Ed.). (2012) Protection, security, and safeguards: practical approaches and perspectives. CRC Press. doi: 10.1201/b12486
Klyueva, O. A. (2016) Competitiveness of personality as a psychological phenomenon: The content of the construct and its typology. Psychology in Russia: State of the Art. 9(2), 151–166. doi: 10.11621/pir.2016.0212
Lam, A. (2011) What motivates academic scientists to engage in research commercialization: ‘Gold’, ‘ribbon’ or ‘puzzle’? Research Policy, 40, 1354–1368. doi: 10.1016/j.respol.2011.09.002
O’Leary N. et al. (2010) The Right Skills for Silver Workers: An Empirical Analysis.
Owuamalam, C.K. & Zagefka, H. (2014) On the Psychological Barriers to the Workplace: When and Why Metastereotyping Undermines Employability Beliefs of Women and Ethnic Minorities. Cultural Diversity and Ethnic Minority Psychology, 20(4), 521–528. doi: 10.1037/a0037645
Parker J. (2002) How much is a scientist worth. EMBO reports, 3, 1012–1015. doi: 10.1093/embo-reports/kvf229
Preston, A. E. (2004) Leaving Science. Russell Sage Foundation.
Preston, A. E. (2006). Women leaving science. Haverford College working.
Ryan, R.M., & Deci, E.L. (2000) Intrinsic and extrinsic motivations: Classic definitions and new directions. Contemporary Educational Psychology, 25(1), 54–67. doi: 10.1006/ceps.1999.1020Собкин, В.С., Андреева А.И., Рзаева Ф.Р.кызыИсследователь в сфере образования: барьеры в реализации научной деятельности. // Национальный психологический журнал. 2018. № 2. , 135-145. doi: 10.11621/npj.2018.0214
Скопировано в буфер обмена
Скопировать