Личностные факторы принятия моральной ответственности в подростковом возрасте

Молчанов Сергей Владимирович Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова

Введение в проблему

О моральной ответственности личности можно говорить только при наличии определенных условий. Во-первых, активность человека и его способность повлиять на событие должна быть причиной события как следствия действий личности. Во-вторых, человек должен быть способен учитывать последствия своих действий/поступка, и, в-третьих, должна быть свобода выбора действий и их реализации как проявления автономия поведения человека (Йонас, 2004; Eshleman, 2009). Моральная ответственность возникает в ситуации моральной дилеммы, т.е. в ситуации свободного выбора, если же человек действует под влиянием внешних обстоятельств, то вопрос о его моральной ответственности приобретает дискуссионный характер. В философии, где проблема ответственности рассматривается в контексте проблемы свободы и необходимости человека, можно выделить две основные позиции в ее решении. С точки зрения позиции детерминистской жесткой причинности моральная ответственность человека отрицается, если событие наступает в силу того, что оно обусловлено физическими и природными законами и не может не произойти. Вторая позиция компатибилизма совмещает представление о причинности и детерминированности явлений с признанием моральной ответственности и свободной воли личности (Nichols, Knobe, 2007). Человек может осуществлять выбор между теми альтернативами, которые есть, опираясь на личностные диспозиции (Аристотель, 1983). При этом, согласно Аристотелю, свобода проявляется в двух отношениях: в выборе между имеющимися альтернативами и в возможности саморазвития и самоизменения личности таким образом, что сама личность трансформирует исходные диспозиции морального выбора. Томас Гоббс, представитель классического компатибилизма, пишет, что свободная воля человека – это свобода поступать в соответствии со своими волениями и желаниями (Гоббс, 2001). Джон Стюарт Милль писал, что человек свободен, когда он становится хозяином своих привычек и искушений, в то время как несвободный человек подчиняется своим желаниям, даже если у него есть все основания не делать этого (Милль, 1993). Позиция Д. Ст. Милля перекликается с позицией И. Канта в положении о том, что разум есть носитель свободы, но он утверждает, предвосхищая современных философов, что свободный человек является тем, чьи внутренние желания не противоречат его разуму. И. Кант попытался преодолеть противоречие детерминизма и свободы для моральной ответственности, рассматривая человеческую природу в духе дуализма. В «Критике практического разума» Кант утверждал, что люди свободны, когда их действия управляются разумом и свободной волей.

Теория Канта требует, чтобы разум был независим от причинного порядка, чтобы человек был способен самостоятельно выбирать и действовать, и в то же время быть связанным с каузальным порядком таким образом, чтобы стать интегральной детерминантой человеческих действий. В работе «Свобода и негодование», Британский философ П.Ф. Строссон, отстаивая положение о единстве свободы и детерминизма в моральной ответственности, писал о том, что чувства и действия людей как эмоциональные ответные реакции/установки в ответ на поступки других определяются их отношениями с ними. Моральная ответственность наступает лишь при условии адекватности ответных установок, определяется характером взаимоотношений с другими людьми.

Таким  образом, признавая свободу воли личности в осуществлении выбора действий в ситуации моральной дилеммы, ключевым вопросом исследования моральной ответственности становится вопрос о личностных факторах принятия моральной ответственности (Бесе- дин, 2015).

Э. Хиггинс выделяет три уровня условий, влияющих на решение моральных дилемм трех уровней. Первый уровень включает условия с необходимостью влияющие на решение дилемм: возможность принять позицию другого, взаимные отношения участников дилеммы, степень справедливости и гармонии сообщества. Эти условия определяют развитие понимания, морального рассуждения и принятия решений (Higgins, 1987, 2006). Вместе с тем, как  утверждал Л. Кольберг, хотя эти универсальные условия обеспечивают функционирование морального сознания, но они не гарантируют следование моральной норме в поведении (Kohlberg, 1984, 1994). Условия второго уровня определяют специфические свойства ситуации, такие как роли, отношения и социальные обязательства, определяющие значение конкретных ситуаций и действия участников, причем свойства ситуации могут быть как моральными, так и квазиморальными и неморальными. Третий уровень условий — это индивидуально-личностные характеристики человека и его установки в отношении необходимых и специфических условий моральной ситуации.

В психологии морального развития получило признание положение о том, что два основных принципа – принцип справедливости, утверждающий идею социального договора о том, что морально то, что составляет максимальное благо для максимального числа людей и акцентирующий значение когнитивных процессов, и принцип заботы, основанный на эмпатии и сопереживании другому, определяют личностный выбор в моральной дилемме. Когнитивно-структуралистский подход (Ж. Пиаже, Л. Кольберг) исходит из принципа справедливости, определяющим развитие морального сознания (Молчанов, 2011; Пиаже, 2006; Helkama, 1981; Kohlberg, 1984) Эмпатийный подход (К. Гиллиган) утверждает принцип заботы, как ориентации на потребности, чувства и переживания другого человека (Кант, 1999; Пиаже, 2006; Eisenberg, 2000). Эти два подхода нередко противопоставляют друг другу, рассматривая как альтернативные, но все чаще отчетливо заявляет о себе противоположная позиция – сближения и даже интеграции двух указанных подходов. Понятие моральной идентичности как самооценки личности, опосредствованной системой принятых моральных ценностей, позволяет выявить в качестве основы такой интеграции морально-ценностную ориентацию. Моральная ответственность предполагает как необходимое условие объективную возможность выбора, в котором стремление соответствовать принятым ценностно-нормативным требованиям, предъявляемым личностью к себе, становится основой моральной саморегуляции. Моральная идентичность личности как выражение в поступке верности принятым ценностям обеспечивает высокую самооценку и готовность к принятию моральной ответственности как взятого обязательства отчитываться в своих действиях и их возможных последствиях.

Учеными были изучены личностные основания ответственности – автономия, самостоятельность, уверенность, локус контроля, мотивация достижения, уровень притязаний (Дементий, 2001; Молчанов и др., 2017; Муздыбаев, 2010; Eisenberg, 2000; Lapsley, Lasky, 2001). Однако роль морального Я и моральной идентичности в детерминации ответственности исследована недостаточно. Введение понятий моральное Я и идентичность в контекст исследований морального развития и функционирования необходимы. Во-первых, они позволяют понять, как именно моральное поведение личности связано с разумными и неосознаваемыми намерениями человека, и, во-вторых, служат объяснением феномена разрыва между моральным суждением и моральным действием. Юность – период кризиса идентичности (Э. Эриксон) и одновременно переход с конвенционального на пост-конвенциональный уровень морального сознания (Л. Кольберг). По мнению Э. Хиггинс, это период интеграции личности и морали, определяющей идеологию и жизненные планы человека, основа перехода от детства ко взрослой жизни (Higgins, 1987, 2006). Множественность Я, характерная для этого возраста, находит выражение и во множественности Я-морального.

W. Damon полагает, что моральная идентичность представляет собой единство системы моральных ценностей и принципов, декларируемых личностью как свои убеждения, и стремление соответствовать этим ценностям в поступках (Damon, Gregory, 1997; Damon, Hart, 1992; Damon, 1984). Моральная идентичность определяет моральный выбор личности в ситуации моральной дилеммы. Факторами, определяющими развитие моральной идентичности, становятся обратная связь от окружающих, дающих оценку поведению ребенка, собственный опыт наблюдения за поведением других людей, рефлексия собственного опыта и оценка своих действий, влияние социокультурного окружения – школы, семьи, масс-медиа и религиозных институтов. Именно родителям принадлежит ведущая роль в формировании моральной идентичности как сплава системы представлений о себе и своих моральных принципах (Aquino, Freeman, Reed, 2009; Aquino, Reed, 2002; Jordan, Mullen, Murnighan, 2011; Lapsley, Lasky, 2001; Mulder, 2013). Хотя в исследованиях С.Г. Якобсон было показано, что уже в дошкольном возрасте самооценка становится значимым фактором следования моральной норме в ситуации моральной дилеммы (13).

Ход исследования

Целью нашего исследования стало изучение связи моральной идентичности личности и готовности к принятию моральной ответственности в подростковом возрасте. Этот возраст выбран нами потому, что развитие моральной идентичности, как представления человека о своих моральных качествах и характере, начинается именно в подростковом возрасте, трансформируясь от определения «Я» в терминах умений и навыков, предпочтений и интересов в младшем школьном возрасте к осознанию своих морально-этических характеристик – честный, правдивый, ответственный и пр. в подростковом возрасте. Моральная идентичность понимается нами как самооценка личностью своих моральных качеств в контексте принятой ею системы ценностей. Иерархия моральных ценностей обуславливает готовность личности к принятию моральной ответственности, причем ориентация на принцип заботы в отношениях между людьми составляет основу моральной ответственности. Исходя из общей гипотезы о существенной роли моральной идентичности в принятии и реализации моральной ответственности, мы сформулировали две частных гипотезы, конкретизирующих роль ценностей и моральной самооценки в принятии моральной ответственности.

Гипотеза 1. Ориентация на ценность заботы в отношениях с другими людьми более выражена у подростков, обнаруживающих высокую готовность к принятию моральной ответственности в моральной дилемме.

Гипотеза 2. Самооценка моральных качеств выше у подростков, обнаруживающих высокую готовность к принятию моральной ответственности в моральной дилемме.

Для проверки выдвинутых гипотез было проведено эмпирическое исследование подростков в возрасте 13–17 лет, учащиеся ОУ общего образования г. Москвы (всего 314 испытуемых). В исследовании были поставлены задачи:

1. изучение готовности к принятию моральной ответственности подростками в ситуации моральной дилеммы;

2. изучение связи морально-ценностной ориентации подростков и готовности к принятию моральной ответственности;

3. изучение связи самооценки моральных качеств и готовности подростков к принятию моральной ответственности.

В исследовании были использованы следующие методики: методика оценки моральной ответственности в ситуации решения моральной дилеммы «Моральные ситуации из реальной жизни» (МОРС), модифицированный вариант методики М. Рокича для оценки ценностных ориентаций, методика структурированной моральной самооценки (А.И. Подольский, П. Хейманс, О.А. Карабанова). Методика МОРС была специально разработана для выявления готовности принятия ответственности в ситуации моральной дилеммы. Испытуемому предлагалось дать оценку действиям героя в 8 ситуациях, содержащих моральную дилемму, в соответствии с тремя вопросами: 1. Как Вы оцениваете поведение героя, нарушившего моральную норму? 2. В какой степени, по Вашему мнению, герой должен нести ответственность за происходящее? 3. Чего, по Вашему мнению, заслуживает герой (наказания или поощрения)?

Методика структурированной моральной самооценки была нацелена на выявление уровня самооценки подростком 20 моральных качеств, включая «Я-реальное», «Я-зеркальное» (глазами родителей, друзей и учителей) и «Я-идеальное.

Результаты исследования

Кластерный анализ результатов выполнения методики МОРС позволили выделить две группы подростков: группу с высоким уровнем готовности принятия моральной ответственности и группу с низким уровнем (см. табл. 1).

Табл. 1 Распределение подростков по группам, различающихся готовностью принятия моральной ответственности

№	Моральная дилемма	Высокая готовность к принятию моральной ответственности	Низкая готовность к принятию моральной ответственности
1	Нарушение нормы, ущерб для незнакомого взрослого	2.29	1.49
2	Нарушение нормы, ущерб для незнакомого взрослого	2.47	1.37
3	Нарушение нормы, ущерб для близкого сверстника, выгода для себя	2.87	2.66
4	Риск ущерба для близкого сверстника, выгода для себя	2.37	1.85
5	Конфликт норм, выгода для близкого сверстника	1.89	1.40
6	Конфликт норм, выгода для себя, ущерб для сверстника	2.67	1.91
7	Нарушение нормы, ущерб для сверстника, выгода для себя	2.80	2.51
8	Конфликт норм, выгода для близкого сверстника, ущерб для близкого взрослого	2.56	2.18
	Распределение по кластерам	150	164

Для обеих групп выявлена разная степень чувствительности к принятию моральной ответственности в зависимости от того, кто является участником моральной дилеммы, в отношении которого была нарушена моральная норма и от того, кто получал выгоду от нарушения моральной нормы. Высокая готовность к признанию моральной ответственности была зафиксирована в условиях близкой межличностной дистанции, когда действия героя дилеммы приводят к нанесению ущерба близкому сверстнику либо сверстнику и близкому взрослому (ситуация 3, 8; выделено курсивом). И, напротив, низкая моральная ответственность имела место в случаях, когда при нарушении моральной нормы действия героя обеспечивали выгоду или иные привилегии и преимущества близкому сверстнику (ситуация 5, выделено курсивом). Низкая готовность к признанию моральной ответственности была также выявлена при нарушении моральной нормы в отношении незнакомого взрослого. Эти результаты согласуются с фактами сензитивности личности к содержанию моральной дилеммы (Муздыбаев, 2010; Colby et. al., 1987; Nichols, Knobe, 2007). Были получены статистически значимые различия в готовности признать моральную ответственность между выделенными кластерами в ситуации нарушения нормы в отношении незнакомого взрослого (ситуации 1, 2) и нанесения ущерба сверстнику при получении личной выгоды героем (ситуации 4, 6, 7) (по критерию Манна-Уитни).

Сравнительный анализ ценностно-моральной ориентации подростков из групп с разным уровнем готовности к принятию моральной ответственности позволил выявить ряд различий (критерий Манна-Уитни). Так, для подростков с низкой степенью готовности к признанию моральной ответственности оказались более значимыми терминальная ценность равноправия (р=0.014), инструментальных ценностей общительности (р=0.026), умения быть лидером р=0.009). Для подростков с высокой степенью готовности к признанию моральной ответственности более значимы инструментальные ценности искренности (р=012), добросовестности (р=0.034), эмпатийности (р=0.026). Иначе говоря, для этой группы более значимы инструментальные ценности общения, сотрудничества, взаимопонимания с партнером, а для группы с низкой готовностью к принятию ответственности инструментальные ценности, позволяющие приобрести социальное признание: высокий статус в группе сверстников и признание взрослых. Эти предпочтения нашли выражение в явной ориентации подростков из группы с низкой готовностью принятия моральной ответственности на ценности справедливости, а подростков из группы с высокой готовностью к принятию моральной ответственности –на ценности заботы (критерий Манна-Уитни, р=0.04).

С целью проверки гипотезы о том, что самооценка моральных качеств выше у подростков, обнаруживающих высокую готовность к принятию моральной ответственности в моральной дилемме, мы провели сравнительный анализ уровня самооценки для Я-реального, Я-зеркального и Я-идеального (см. табл. 2).

Табл. 2 Значимость различий самооценки моральных качеств у подростков с высокой и низкой готовностью к принятию моральной ответственности (критерий Манна-Уитни).

Моральное свойство	Я-реальное	Я-зеркальное «глазами родителей»	Я-зеркальное «глазами друга»	Я-зеркальное «глазами учителей»	Я-идеальное
Смелый	р=0.048
Честный	р=0.036	р=0.045	р=0.025
Ответственный	р=0.016	р=0.028	р=0.038	р=0.007
Трудолюбивый		р=0.027
Заботливый			Р=0.003
Ленивый					р=0.045
Старательный					р=0.016

Для подростков, отнесенных нами к группе с высокой готовностью к принятию моральной ответственности, выявлена более высокая самооценка по таким моральным качествам как ответственность, честность, отзывчивость, заботливость. Обратим внимание на то, что выше всего респонденты оценивают себя именно по качеству ответственность, полагая, что столь же высокий уровень ответственности признает и их социальное окружение: родители, учителя и друзья.

Обсуждение результатов

В нашем исследовании мы получили подтверждение значимости морально-ценностной ориентации подростка для принятия моральной ответственности. Моральная самооценка и стремление сохранить ее позитивное значение оказались существенным фактором, определяющим готовность подростка к принятию моральной ответственности.

Вместе с тем, было показано, что специфические свойства ситуации, такие, как роли, отношения и социальные обязательства в отношении сверстников и взрослых, дистанция межличностного взаимодействия, определяющие значение конкретных ситуаций и действия участников, оказывают значительное влияние на моральный выбор и суждения подростков об ответственности. Взаимные отношения участников дилеммы и способность к децентрации на основе принятия позиции участника моральной дилеммы составляют психологическую основу проявления заботы о партнере и принятия моральной ответственности как обязательства следовать принятым нормам и ценностям.

Выводы

1. Характер отношений и межличностная дистанция взаимодействия участников моральной дилеммы, а также характер последствий (нанесение ущерба или предоставление выгоды участнику дилеммы) являются значимыми факторами, определяющими готовность подростков к принятию ответственности.

2. Морально-ценностная ориентация определяет готовность подростков к принятию моральной ответственности в моральной дилемме. Ориентация на принцип заботы обуславливает более высокую готовность.

3. Моральная идентичность составляет важное звено в нормативной моральной саморегуляции личности, находя выражение в стремлении сохранить высокую позитивную самооценку моральных качеств и готовности к принятию ответственности за поступок и его последствия.

4. Самооценка таких моральных качеств, как ответственность, честность, отзывчивость, заботливость выше у подростков, обнаруживающих высокую готовность к принятию моральной ответственности в моральной дилемме.

Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ № 16-36-01113.

Литература:

Аристотель. Большая этика // Аристотель Сочинения в 4 тт. Т. 4. – Москва : Мысль. – 1983. – С. 295–374.

Беседин А.П. Натуралистический аргумент П. Стросона в пользу моральной ответственности // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. – 2015. – № 6. –С. 8–16.

Гоббс Т. Левиафан. – Москва : Мысль. – 2001.

Дементий Л.И. Ответственность: типология и личностные основания. – Омск: Изд-во Омск, ун-та, 2001. – 192 с.

Йонас Г. Принцип ответственности: опыт этики для технологической цивилизации. – Москва : Айрис-Пресс, 2004. – 480 с.

Кант И. Критика чистого разума. – Москва : Наука, 1999. – 655 с.

Милль Дж. О свободе // Наука и жизнь. – 1993. – № 11. – С. 10–15; № 12. – С. 21–26.

Молчанов С.В. Мораль справедливости и мораль заботы: зарубежные и отечественные подходы к моральному развитию // Вестник Московского университета. Серия 14. Психология. – 2011. – Т. 14. – № 2. – С. 59–72.

Молчанов С.В., Алмазова О.В., Поскребышева Н.Н., Запуниди А.А. Личностная автономия как фактор развития ответственности подростков // Национальный психологический журнал. – 2017. – № 1(25). – С. 84–90. doi: 10.11621/npj.2017.0110

Муздыбаев К. Психология ответственности. – Москва : URSS, 2010. – 248 с.

Пиаже Ж. Моральное суждение у ребенка. – Москва : Академический проект, 2006. – 480 с.

Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. – Москва : Прогресс. – 2001. – 352 с.

Якобсон С.Г. Психологические проблемы этического развития детей. – Москва : Педагогика, 1984. – 144 с.

Aquino K., Freeman D., Reed I. I., Americus Lim, V. K. G., & Felps W. (2009) Testing a social-cognitive model of moral behavior: the interactive influence of situations and moral identity centrality. J. Pers. Soc. Psychol. 97, 123–141. doi: 10.1037/a0015406

Aquino K., & Reed A. (2002) The self-importance of moral identity. J. Pers. Soc. Psychol. 83, 1423–1440. doi: 10.1037/0022-3514.83.6.1423

Colby, A., Kohlberg, L., Speicher, B., Hewer, A., Candee, D., Gibbs, J., & Power, C. (1987) The Measurement of Moral Judgment. Theoretical Foundation and Research Validation. Vol. 1. NY, Cambridge University Press, 397.

Damon, W., & Gregory, A. (1997) The youth charter: Towards the formation of adolescent moral identity. J. of Moral education, 26(2), 117–131. doi: 10.1080/0305724970260201

Damon, W., & Hart, D. (1992) Self-understanding and its role in social and moral development, in Developmental Psychology: An Advanced Textbook, 3rd Edn., eds Bornstein M. H., Lamb M. E., editors. Hillsdale, NJ, Lawrence Erlbaum Associates, 421–464.

Damon, V. (1984) Self-understanding and moral development from childhood and adolescence. In W.M. Curtines W. & J.L. Gergitz (eds.) Morality, moral behavior and moral development. N-Y., John Willey, 109–127.

Eisenberg, N. (2000) Emotion, regulation, and moral development. Ann. Rev. Psychol. 51, 665–697. doi: 10.1146/annurev.psych.51.1.665

Eshleman, A. (2009) Moral Responsibility The Stanford Encyclopedia of Philosophy. Stanford: Stanford University Press. Retrieved from: https://plato.stanford.edu/archives/win2009/entries/moral-responsibility/

Gilligan, C. (1977) In a different voice: Women’s conceptions of self and morality. Harvard Educational Review, 47, 1–26. doi: 10.17763/haer.47.4.g6167429416hg5l0

Helkama, K. (1981) Toward a cognitive developmental theory of attribution of responsibility. Helsinki, 203.

Higgins, E. T. (1987) Self-discrepancy: a theory relating self and affect. Psychol. Rev. 94, 319–340. doi:10.1037/0033-295X.94.3.319

Higgins E. T. (2006) Moral Functioning, moral identity, and moral self-concepts. Symposium on Personality and Moral Character. October 12–14, 2006.

Jordan, J., Mullen, E., & Murnighan, J. K. (2011) Striving for the moral self: the effects of recalling past moral actions on future moral behavior. Personal. Soc. Psychol. Bull. 37, 701–713. doi:10.1177/0146167211400208

Kohlberg, L. (1984) Essays on moral development. Vol. 2. In Kolhberg L. (eds.) The psychology of moral development. San-Francisco, Harper & Row, 580.

Kohlberg, L. (1994) Stage and sequence: the cognitive-developmental approach to socialization. Defining Perspectives in Moral Development, ed. Puka B. New York, NY, Garland Publishing, 1–134.

Lapsley, D. K., & Lasky, B. (2001) Prototypic moral character. Identity. J. Theory Res. 1, 345–363. doi:10.1207/S1532706XID0104_03

Mulder, L. B., & Aquino, K. (2013) The role of moral identity in the aftermath of dishonesty. Organ. Behav. Hum. Decis. Process. 121, 219–230. doi:0.1016/j.obhdp.2013.03.005

Shaun Nichols, & Joshua Knobe (2007) Moral Responsibility and Determinism: The Cognitive Science of Folk Intuitions. Noûs, 41(4), 663–685. DOI:10.1111/j.1468-0068.2007.00666.

Wark, G., & Krebs, D.L. (1996) Gender and dilemma differences in real-life moral judgment. Developmental Psychology, 32, 220–230. doi: 10.1037/0012-1649.32.2.220