К вопросу о ценностных ориентациях исследователей в сфере образования

Собкин Владимир Самуилович Федеральный научный центр психологических и междисциплинарных исследований

Андреева Анна Игоревна Российская академия образования

Рзаева Фатима Рза кызы Российская академия образования

Статья подготовлена на основе ма­териалов анкетного опроса науч­ных сотрудников, которые проводят исследования в сфере образования. Опрос был проведен в период с ноября 2015-го по апрель 2016-го года среди членов Российской академии образо­вания, сотрудников научно-исследова­тельских институтов РАО, преподава­телей педвузов и ряда других научных организаций, занимающихся исследо­ваниями в сфере образования. Опрос проводился в разных городах России (Москва, Санкт-Петербург, Красноярск, Тюмень и др.). Всего был опрошен 721 респондент. Исследование проведено Информационно-аналитическим цент­ром РАО.

В опросе приняли участие респон­денты, имеющие разную научную квали­фикацию: доктора наук (22,0% от всех опрошенных), кандидаты наук (58,4%), не имеющие научной степени (19,6%). Из числа опрошенных 14,9% имеют зва­ние профессора, 40,0% – доцента, 5,5% – старшего научного сотрудника. Являют­ся заведующими лабораториями – 10,0%, заведующими кафедрами – 10,1%. Распре­деление респондентов по возрасту выгля­дит следующим образом: до 30 лет – 18,8%, 31–40 лет – 22,9%, 41–50 лет – 22,7%, 51– 60 лет – 22,3%, более 60 лет – 13,3%.

В рамках исследовательской програм­мы была разработана анкета, включа­ющая 72 вопроса: закрытых, шкальных и открытых. Они группируются отно­сительно шести основных содержательных блоков: жизненные ориентации и социальное самочувствие, особенности мотивации и целеполагания в научной и преподавательской деятельности, удов­летворенность работой, материальным и социальным обеспечением, оценка эф­фективности научного труда, особен­ности психологического климата в кол­лективе, отношение к реформированию науки. При разработке инструментария мы учитывали опыт наших предыдущих исследований в сфере социологии образования (Собкин, Адамчук, 2016; Собкин, Писарский, 1994; Собкин, Писарский, Ко­ломиец, 1996; Собкин, 2009; Собкин, Ан­дреева, Рзаева, 2017; Собкин, Андреева, Рзаева, 2017).

Одно из центральных мест в про­грамме исследования занимает вы­явление особенностей жизненных ценностей научных сотрудников. Спе­циальное внимание уделено влиянию демографических факторов, индикато­ров профессионального статуса и по­казателей социально-психологического благополучия на ценностные ориента­ции научных сотрудников. При разра­ботке инструментария учитывались раз­личия в подходе к определению понятия «жизненная ценность» в научной лите­ратуре, неоднозначность его понимания (Каширский, 2014).

В психологии ценности рассматрива­ются, прежде всего, как «основания оце­нок субъектом окружающей действитель­ности и ориентации в мире» (Карпенко, 1985, С.431). По мнению С.Л. Рубинш­тейна, они выполняют функцию ориен­тира социального поведения личности (Рубинштейн, 1973, С.365). При этом важнейшую роль играют базовые мо­рально-этические установки, например, «быть или иметь» у Э. Фромма (Фромм, 2000). Согласно Д.А. Леонтьеву, ценности наиболее отчетливо проявляются в трех формах: «1) в общественных идеалах – выработанных общественным сознани­ем и присутствующих в нем обобщен­ных представлениях о совершенстве в различных сферах общественной жиз­ни, 2) в предметном воплощении этих идеалов в деяниях или произведени­ях конкретных людей и 3) в мотиваци­онных структурах личности (“моделях должного”), побуждающих ее к предмет­ному воплощению в своей деятельности общественных ценностных идеалов» (Ле­онтьев, 1998, С.29).

Помимо собственно психологических подходов к определению ценностей, су­ществуют и другие, которые реализуются в рамках смежных научных дисциплин (социология, культурная антропология, философия). При этом обращает на себя внимание различие оснований, относительно которых рассматриваются и сис­тематизируются ценности: соотношение ценностей с биологическими и психо­логическими потребностями, соотно­шение ценностей и понятия нормы, зависимость ценностей от типа культуры, различение субъективной и объективной природы ценностей, разделение цен­ностей на духовные, социальные и ма­териальные (Бердяев, 1991; Добрынина, 1997; Елишев 2010; Корж, 2011; Турпенко, 2012). Следствием отмеченного многообразия подходов к изучению ценностей является возникновение различных ти­пологий, отраженных в специальной литературе.

На предварительном этапе настоя­щего исследования при разработке ин­струментария в качестве основы была использована классификация М. Рокича, где ценности рассматриваются относительно их функционального значения – ценности средства и ценности цели. От­сюда в его типологии выделяются тер­минальные ценности и инструменталь­ные (Рокич, 2005). При этом учитывалось разделение терминальных ценностей на: конкретные и абстрактные, ценно­сти профессиональной самореализации и личной жизни, индивидуальные цен­ности и ценности межличностных отношений, активные и пассивные ценности (Леонтьев, 1998). Нами использовались также представления, имеющие место в других подходах. В частности, рассмотрение ценностей В. Франклом как смы­словых универсалий, подразделяющих­ся на ценности творчества, ценности переживания и ценности отношений (Франкл, 1990). Учитывали мы и подход Ш. Шварца, где ценность определяется мотивационной тенденцией личности и имеет следующую типологию: ценности сохранения-изменения, ценно­сти самоопределения-самовозвышения (Шварц, 2012).

Предваряя основное содержание статьи, выскажем предположения о вли­янии ряда факторов (демографических, профессионально-стратификационных и социально-психологических) на жизненные ценности научных сотрудников, которыми мы руководствовались при ана­лизе полученных эмпирических данных:

1. «успешная научная деятельность» яв­ляется значимой и входит в ядро ценностных ориентаций научных сотрудников наряду со здоровьем, ма­териальным благополучием, счастли­вой семейной жизнью и воспитанием детей;

2. на структуру жизненных ценностей научных сотрудников оказывают зна­чимое влияние традиционалистские гендерные установки, что может про­явиться в существенных различиях значимости тех или иных ценностей для мужчин и для женщин;

3. на разных возрастных этапах струк­тура жизненных ценностей у научных сотрудников будет претерпевать су­щественную трансформацию в соот­ветствии с возрастными задачами социального развития;

4. формальные показатели професси­онального статуса научного сотруд­ника могут оказывать существенное влияние на значимость научной дея­тельности;

5. характер социально-психологическо­го самочувствия научного сотрудника в существенной степени может оказы­вать влияние на его отношение к ши­рокому спектру ценностей.

В соответствии с этими предположе­ниями материал данной статьи сгруппи­рован в четыре самостоятельных разде­ла: «Иерархия жизненных ценностей», «Влияние демографических факторов на значимость жизненных ценностей», «Роль профессионально-стратификаци­онных факторов (наличие ученой сте­пени и научного звания, занимаемая должность) на значимость жизненных ценностей», «Социально-психологиче­ское самочувствие».

Иерархия жизненных ценностей

В ходе опроса респондентам предла­гался вопрос, касающийся их предпочте­ний тех или иных жизненных ценностей: «Какие жизненные ценности являются для Вас наиболее значимыми?» Отвечая на него, научные сотрудники могли вы­брать не более пяти вариантов ответа из 22-х предложенных. Распределение от­ветов относительно всей выборки опро­шенных приведено на рисунке 1.

Рис. 1. Распределение значимости жизненных ценностей среди научных сотрудников (% от числа ответивших на вопрос)

Из рисунка 1 видно, что доминиру­ющие позиции в структуре жизненных ценностей научного сотрудника занима­ют «хорошее здоровье» и «семья». Каждую из них отмечают почти три четверти опрошенных. Третью по значимости по­зицию занимает «материальное благопо­лучие». Далее в порядке убывания следует блок ценностей: «внутренняя гармония», «успешная научная деятельность», «по­знание, расширение кругозора», «свобо­да, независимость, самостоятельность», «дружба», «развитие своего творческого потенциала и способностей», «активная деятельная жизнь», «любовь (духовная и физическая близость)», «воспитание детей». По сути дела, это набор тех жизнен­ных ценностей, которые характеризуют представление о социально-психологи­ческом благополучии.

Остальные ценности гораздо менее значимы. Так, «политическую активность» как жизненную ценность среди научных сотрудников, занимающихся исследова­ниями в сфере образования, отмечают очень немногие – 0,4%. Не выражена сре­ди них и значимость таких ценностей, как «развлечения» (2,0%), «общественная деятельность» (4,6%), «религия» (6,9%).

Влияние демографических факторов на значимость жизненных ценностей

Сравнение ответов мужчин и женщин показывает, что мужчины существенно чаще, по сравнению с женщинами, отме­чают такие ценности, как «материальное благополучие» (соответственно, 57,4% и 46,6%; р=.006) и «успешная научная деятельность» (соответственно, 37,6% и 23,7%; р=.0001). Для женщин более ха­рактерно предпочтение ценностей «се­мья» (соответственно, 75,5% и 60,3%; р=.000) и «воспитание детей» (соответст­венно, 22,7% и 15,6%; р=.03). Таким обра­зом, результаты свидетельствуют, что наряду со своеобразием иерархии цен­ностей среди научных сотрудников, как социально-профессиональной группы, среди них также явно выражены традиционалистские гендерные различия цен­ностных ориентаций.

Особый интерес представляет и воз­растная динамика изменения ценност­ных ориентаций. Специально прове­денный анализ показывает, что в целом структура ценностных ориентаций в различных возрастных когортах имеет сходный характер. Об этом, в частности, свидетельствуют ранговые коэффициен­ты корреляции значимости жизненных ценностей между разными возрастными группами ученых – они статистиче­ски значимые и находятся в интервале от 0.85 до 0.96 (p=.0001).

Более детальное сравнение различных возрастных когорт позволяет отследить характерные содержательные измене­ния значимости жизненных ценностей в зависимости от возраста. Можно выде­лить два характерных ценностных сдви­га. Один обнаруживается при сравнении двадцатилетних и тридцатилетних науч­ных сотрудников, другой – при сравне­нии сорокалетних и пятидесятилетних.

Различия в значимости тех или иных ценностей между двадцатилетними (возраст до 30-ти лет) и тридцатилет­ними (возраст 31–40 лет) научными со­трудниками приведены на рисунке 2.

Рис. 2. Динамика изменения ценностных ориентаций среди научных сотрудников в возрастных группах до 30-ти лет и 31–40 лет (%)

Как видно из рисунка 2, для молодых сотрудников (до 30-ти лет) существенно более значимыми являются «развлече­ния», чем в группе 31–40 лет (соответст­венно, 7,4% и 1,2%; р=.006). Для тридца­тилетних же респондентов (31–40 лет) характерно увеличение значимости цен­ностей «воспитание детей» (соответст­венно, с 13,8% до 28,5%; р=.002) и «семья» (соответственно, с 58,5% до 73,3%; р=.007). Подобный результат можно рас­сматривать как итог ценностного самоопределения, приводящего к сложному пе­реходу от значимости гедонистических установок («развлечения») к значимости ценностей семьи. Причем, большое зна­чение здесь начинает предаваться реали­зации родительской позиции («воспита­ние детей»).

Отметим, что традиционно в рос­сийском обществе актуализация роди­тельской установки происходит на бо­лее раннем возрастном этапе («до 30-ти лет»). Однако у научных сотрудников, как показывают приведенные результа­ты, она начинается позднее, что позво­ляет рассматривать этот факт как от­личительную характеристику данной профессиональной группы. Иными сло­вами, здесь проявляется феномен «отло­женного родительства». Значимость на­учной карьеры (в частности, получения ученой степени) заставляет многих жен­щин планировать и осуществлять рожде­ние ребенка в более позднем возрасте.

Второй существенный ценност­ной сдвиг происходит на возрастном этапе между сорокалетними (возраст 41–50 лет) и пятидесятилетними (возраст 51–60 лет). Различия приведены на ри­сунке 3.

Рис. 3. Динамика изменения ценностных ориентаций среди научных сотрудников в возрастных группах 41–50 лет и 51–60 лет (%)

На возрастном этапе 51–60 лет в груп­пе научных сотрудников явно увеличива­ется значимость следующих жизненных ценностей: «успешная научная деятель­ность», «развитие своего творческого по­тенциала», «активная деятельная жизнь», «участие в культурной жизни (посещение театров, музеев, выставок)». Ценность же «материальное благополучие» заметно теряет свою значимость. Отмеченные из­менения в ценностной иерархии позво­ляют говорить о своеобразии данного возрастного этапа. В этот период имеет место увеличение значимости профес­сионального успеха, творческой саморе­ализации и общей социальной активности. Характерно, что актуализация этого комплекса ценностных ориентиров при­ходится на предпенсионный период. Заметим, что здесь происходит своего рода «размыкание» узкой профессиональной ориентации и формирование ориен­тации на активное освоение культуры. Можно предположить, что резкая активизация включенности в культурные про­цессы имеет крайне важное значение для переосмысления собственной научной деятельности ученого-педагога, происхо­дит включение целей и результатов своей деятельности в общекультурный гумани­тарный контекст.

Таким образом, приведенные данные позволяют сделать вывод о наличии двух особых возрастных этапов, на которых происходит существенная трансформа­ция жизненных ценностей. Первый связан с ценностями семейной жизни и ак­туализацией значимости родительской позиции (возраст 31–40 лет); второй – с актуализацией значимости професси­ональной научной деятельности (возраст 51–60 лет).

Влияние профессионально-стратификационных факторов на значимость жизненных ценностей

Из всех формальных показателей про­фессионального статуса научного со­трудника мы остановимся на следующих: ученая степень, научное звание, занима­емая должность. Рассмотрим их влияние на значимость жизненных ценностей. Кроме того, попытаемся выявить влияние широко используемого в настоящее вре­мя наукометрического индекса, фиксиру­ющего публикационную активность на­учного сотрудника (индекс Хирша).

В целом, сопоставление особенностей ценностных ориентаций докторов и кандидатов наук, профессоров и доцентов, а также сотрудников, различающихся за­нимаемой должностью (заведующий ла­бораторией, ведущий научный сотрудник и научный сотрудник), показывает, что предпочтение ими тех или иных ценно­стей имеет схожую структуру. Пожалуй, единственной ценностью, относительно которой последовательно прослеживает­ся различие во всех сравниваемых груп­пах, является ценность «успешная научная деятельность». Так, среди научных сотруд­ников, имеющих ученую степень доктора наук, ее отмечают 47,1%, а среди кандида­тов – 22,9% (р=.000). Среди тех, кто име­ет научное звание профессора, на нее ука­зывают 40,6%, а среди доцентов – 25,4% (р=.003). И наконец, среди занимающих должность заведующих лабораторией ценность «успешной научной деятельнос­ти» отмечают 43,1%, среди ведущих науч­ных сотрудников – столько же (43,1%), а среди числящихся на должности научно­го сотрудника – лишь 24,6% (р=.04). Таким образом, приведенные данные свидетель­ствуют о том, что значимость ценности «успешная научная деятельность» дейст­вительно связана с показателями профессионального статуса: степенью, званием и должностью. Чем они выше, тем более значима эта ценность.

Интересно рассмотреть и влияние научной продуктивности сотрудника на особенности его ценностных ориента­ций. Как было отмечено выше, для это­го использовался наукометрический показатель – индекс Хирша, фиксирующий связь числа публикаций с их цитируемо­стью (Собкин, Рзаева, 2016). Анализ по­лученных данных показывает, что ин­декс Хирша дифференцирует различия между разными подвыборками научных сотрудников относительно значимости целого ряда ценностей: «успешная на­учная деятельность», «развитие своего творческого потенциала и способно­стей», «свобода, независимость, самосто­ятельность» (см.рис.4).

Рис. 4. Распределение ответов на вопрос о значимых жизненных ценностях среди научных сотрудников с разным показателем индекса Хирша (%)

Приведенные на рисунке 4 данные позволяют сравнить ценностные ори­ентации научных сотрудников с низкой публикационной активностью (h-index до 2-х) с теми, у кого ее уровень достаточно высок (h-index в интервале 7-10) и с теми, чья публикационная активность существенно превышает средний уро­вень (h-index более 10).У сотрудников с низким индексом публикационной ак­тивности значимость ценности «успеш­ная научная деятельность» существенно ниже, по сравнению с сотрудниками со средней и высокой публикационной ак­тивностью (р=.000).Причем, между на­учными сотрудниками со средней и вы­сокой публикационной активностью отсутствуют различия в значимости цен­ности «успешная научная деятельность».

Помимо этого, на рисунке 4 отчетливо видно, что среди сотрудников со средним уровнем публикационной активности (чей h-index в интервале 7-10) наиболее выражена акцентуация таких ценностей, как «развитие своего творческого потен­циала и способностей» и «свобода, независимость, самостоятельность». Можно предположить, что для ученых со сред­ним уровнем публикационной активно­сти эти две ценности выполняют более важную целевую роль в личностно-смы­словых ориентациях профессиональной деятельности, по сравнению с учеными низким уровнем публикационной актив­ности (h-index до 2-х).

В то же время, при переходе ученого на более высокий уровень публикацион­ной активности (индекс Хирша более 10), значимость этих ценностей для него явно снижается (р=.03). Это позволяет сделать вывод том, что для научных сотрудников с высоким уровнем публикационной активности значимость развития своего лич­ностного («творческих способностей») и социального («свобода, независимость, самостоятельность») потенциала уже не выступает в качестве ценностной доми­нанты и отходит на второй план. Высокий уровень индекса Хирша (более 10-ти) сре­ди научных сотрудников сферы образова­ния в существенной степени, как правило, коррелирует со стажем научной деятель­ности. Поэтому отмеченное снижение значимости таких ценностей, как «разви­тие своего творческого потенциала и спо­собностей» и «свобода, независимость, самостоятельность» связано с изменением возраста исследователя.

В целом, приведенные в этом разделе данные позволяют сделать два основных вывода. Во-первых, формальные показа­тели профессионального статуса (ученая степень, научное звание и занимаемая должность) оказывают явное влияние на значимость ценности «успешная научная деятельность». Во-вторых, показатель – публикационная активность (индекс Хирша) связан с более широким цен­ностным комплексом, куда входят, помимо «успешной научной деятельности», такие личностно-значимые цен­ностные ориентиры, как «развитие своего творческого потенциала и способностей» и «свобода, независимость, самостоятельность».

Социально-психологическое самочувствие и жизненные ценности

В ходе опроса респондентам был задан ряд вопросов, направленных на опреде­ление их жизненного самочувствия. Они выявляли эмоциональную оценку ими жизненных перспектив, определенность жизненных планов, оценку своего соци­ометрического статуса в научном коллективе, планы на эмиграцию. Рассмотрим последовательно влияние вышеперечи­сленных параметров на значимость тех или иных жизненных ценностей науч­ных сотрудников.

Так, научные сотрудники, «сомневаю­щиеся» в успешности своих жизненных перспектив, существенно чаще, по срав­нению с «оптимистами», указывали на значимость для них ценности «успешная научная деятельность» (соответственно: 34,3% и 26,3%; р=.02). Данная тенденция, на наш взгляд, весьма показательна, по­скольку ее можно интерпретировать как переживание каждым третьим научным сотрудником аффективной значимости своей «успешности в профессиональной деятельности» (сомнение в успешности реализации жизненных перспектив свя­зывается здесь с «успешностью профес­сиональной деятельности»). Характерно, что «пессимисты» значительно чаще, по сравнению с «сомневающимися», склон­ны фиксировать значимость ценностей «материальное благополучие» (соответ­ственно: 58,7% и 45,0%; р=.03) и «вос­питание детей» (соответственно: 32,0 % и 14,5%; р=.0004). Иными словами, пес­симистическая оценка своих перспектив связывается не столько с профессиональ­ной деятельностью, как у «сомневающих­ся», сколько с повышенной значимостью базовых ценностей («материальное благополучие» и «воспитание детей»).

Совершенно иначе проявляется влия­ние такого показателя, как степень опре­деленности своих жизненных планов. Те научные сотрудники, кто проблематизи­рует свое будущее («думаю о своем буду­щем, но не могу определиться»), по срав­нению с теми, кто имеет о нем ясное представление («отчетливо представляю свое будущее»), отмечают значимость для себя ценностей «хорошее здоровье» (соответственно: 82,2% и 66,4%; р=.0004) и «семья» (соответственно: 79,3% и 61,5; р=.0002).

Таким образом, если сомнение от­носительно успешности своего буду­щего актуализирует значимость ценно­сти «успешная научная деятельность», то его проблематизация («не могу определиться») актуализирует значимость ино­го ценностного комплекса – «здоровье» и «семья».

По-другому проявляется и влияние такого фактора, как социометрический статус в научном коллективе. В качест­ве примера сопоставим мнение о значи­мости жизненных ценностей у тех научных сотрудников, кто оценивает себя как «лидера» своего коллектива, с теми, кто относит себя к «оппозиционерам». Если «лидеры» склонны чаще отмечать ценность «материального благополучия» (соответственно: 54,4% и 29,4%; р=.006), то у «оппозиционеров» более выражена значимость комплекса таких ценностей, как «жизненная мудрость и опыт» (у «лидеров» – 12,4%, у «оппози­ционеров» – 26,5%; р=.03) и «внутренняя гармония» (у «лидеров» – 27,4%, у «оппозиционеров» – 44,1%; р=.04).

Таким образом, выяснилось, что «ли­деры» научного коллектива высоко оце­нивают значимость ценности «матери­альное благополучие», что характерно и для основной массы научных сотрудников – усредненные данные опроса, приведенные выше, показывают, что ценность «материальное благополучие» занимает третью ранговую позицию в общей иерархии жизненных ценно­стей. Иными словами, этот результат позволяет зафиксировать два содержа­тельных момента: «лидер» склонен под­держивать (декларировать) общепри­нятые ценности в научном коллективе, в то же время он, как и большинство на­учных сотрудников, ориентирован на «материальное благополучие».

Совершенно иной ценностной ком­плекс актуализируется у «оппозиционе­ров». Среди них существенно выше, по сравнению с ответами лидеров, оказы­вается значимость таких ценностей, как «жизненная мудрость, опыт» и «внутрен­няя гармония» (соответственно: 26,5% и 12,4%, р=.03; 44,1% и 27,4%, р=.04). От­сюда можно сделать вывод о том, что оппозиционная ориентация ученого в научном коллективе проявляется в де­кларировании значимости духовных ценностей. Иными словами, здесь мож­но выделить весьма важный ценност­ной конфликт, который характеризуют жизнедеятельность научного коллекти­ва: конфликт прагматизма и духовности.

Особым индикатором социально-пси­хологического благополучия научного сотрудника может служить такой пока­затель, как его ориентация на эмиграцию из страны. Частично этот вопрос рассма­тривался нами при сравнении ценностей научных сотрудников, ориентированных на временную работу по специальности за рубежом, с теми, кто не испытывает подобного желания (Собкин, Андреева, Рзаева, 2017). Здесь мы сопоставим мне­ние тех научных сотрудников, кто высказал желание уехать из страны на по­стоянное место жительства, и тех, кто не планирует отъезд из России (ни на вре­менную работу, ни в эмиграцию). В каче­стве примера приведем данные о значи­мых различиях в жизненных ценностях между теми научными сотрудниками, кто планирует отъезд в США, и теми, кто не собирается уезжать (см.рис.5).

Рис. 5. Различия в жизненных ценностях между научными сотрудниками, желающими эмигрировать из России, и теми, кто не испытывает подобного желания (%)

Как видно из рисунка 5, для научных сотрудников, желающих эмигрировать из России в США, более значимыми ока­зываются следующие ценности: «мате­риальное благополучие» (64,1%), «свобо­да, независимость, самостоятельность» (38,5%), «красота, эстетические пережи­вания» (20,9%), «религия» (20,5%), «раз­влечения» (20,5%), «счастье других» (15,4%). Все отмеченные на рисунке раз­личия статистически значимы на уров­не р < .02

Данный комплекс ценностей доста­точно содержателен. Для его интерпре­тации надо обратиться к кросс-куль­турным исследованиям, касающимся сопоставления жизненных ценностей у жителей различных стран. Так, напри­мер, материалы Европейского социоло­гического исследования жизненных цен­ностей россиян и жителей других стран показывают, что для людей, живущих в западных странах, ценности «само­стоятельность», «риск-новизна» и «ге­донизм» имеют большую значимость, чем для жителей России (Магун, Руд­нев, 2008). К этому комплексу можно до­бавить более выраженную значимость таких ценностей как «критичность», «ответственность», «стремление к са­мореализации» (Собкин, Писарский, 1994). По данным специально проведенного эмпирического исследования для американцев, помимо перечислен­ных выше ценностей, свойственных «западному человеку», более значи­мы также ценности «религиия», «самосовершенствование» и ориентация на «счастье других людей» (Макаров, 2012, С.122). Следует подчеркнуть, что идея самосовершенствования, помимо дости­жения «материального благополучия», «свободы и независимости», включает в себя и «помощь другим людям» (Яковлева, 2009, С.268).

Приведенные на рисунке 5 данные, позволяют сделать вывод о том, что на­учные сотрудники, желающие эмигри­ровать из России в США, оказываются в большей степени ориентированы именно тот на комплекс ценностей, ко­торый отмечается в кросс-культурных исследованиях как характерный для представителей западных стран. Можно сделать вывод о том, что желание научных сотрудников эмигрировать из Рос­сии определяется в существенной сте­пени именно перестройкой структуры жизненных ценностей в соответствии с «западным образом жизни».

***

Завершая статью, отметим основные результаты проведенного исследования:

У научных сотрудников сферы об­разования доминирующие позиции в структуре жизненных ценностей за­нимают «хорошее здоровье» и «семья». Наряду с ними, в пятерку основных вхо­дят ценности «материальное благополу­чие», «внутренняя гармония» и «успеш­ная научная деятельность». В отличие от других социально-профессиональных групп, повышенную значимость среди научных сотрудников сферы образова­ния имеют такие ценности, как «позна­ние, расширение кругозора», «свобо­да, независимость, самостоятельность», «развитие своего творческого потенциала» и «активная деятельная жизнь».

При всем своеобразии иерархии цен­ностей научных сотрудников образо­вания, как социально-профессиональ­ной группы, у них также явно выражены и традиционалистские гендерные различия ценностных ориентаций.

Выявлено наличие двух особых воз­растных этапов, на которых происходит существенная трансформация жизнен­ных ценностей у научных сотрудников образования. Первый этап связан с по­вышением значимости ценности семей­ной жизни и активизацией родитель­ской позиции (31–40 лет). Косвенно это свидетельствует о более позднем, по сравнению с другими профессиональ­ными группами, начале создания семьи и рождении детей. Второй – с актуали­зацией значимости ценности професси­ональной научной деятельности (51–60 лет). Характерно, что этот этап соответствует предпенсионному этапу трудо­вой активности. В целом, эти результаты свидетельствуют о своеобразии возраст­ной траектории становления и развития профессиональной деятельности науч­ного сотрудника сферы образования.

Значимость ценности «успешной профессиональной деятельности» за­висит от формальных показателей профессионального статуса научного сотрудника – степени, звания и долж­ности. В то же время, такой показатель, как публикационная активность (индекс Хирша) связан с более широким цен­ностным комплексом у научных сотруд­ников, куда входят и такие личностно- значимые ценностные ориентиры, как «развитие своего творческого потенциа­ла, способностей» и «свобода, независи­мость, самостоятельность».

Показана сложная взаимосвязь оцен­ки научным сотрудником своих жизнен­ных перспектив с ценностью «успеш­ной профессиональной деятельности». Так, если сомнение относительно сво­ей жизненной успешности аффектив­но связывается с профессиональной самореализацией, то пессимистиче­ская оценка собственных перспектив содержательно коррелирует не столь­ко с профессиональной деятельностью, как у «сомневающихся», сколько с по­вышенной значимостью базовых цен­ностей (материальная обеспеченность и воспитание детей).

Социальный статус сотрудника в на­учном коллективе оказывает своеобраз­ное влияние на предпочтение жизнен­ных ценностей. Так, «лидеры» склонны придерживаться общепринятых ценностей, в то время как оппозиционно на­строенные научные сотрудники сферы образования декларируют значимость духовных ценностей. В целом, это сви­детельствует о ценностном конфликте, который характеризует жизнедеятель­ность научного коллектива: конфликте прагматизма и духовности.

Анализ полученных данных относи­тельно значимости тех или иных жиз­ненных ценностей у научных сотруд­ников сферы образования, желающих эмигрировать из России, показал, что структура их жизненных ценностей со­ответствует «западному образу жизни». Это позволяет сделать вывод о том, что реальным действием, связанным с эмиг­рацией научного сотрудника, предшест­вует соответствующее изменение струк­туры его жизненных ценностей.

Литература:

Бердяев Н.А. Самопознание. (Опыт философской автобиографии). – Москва : Книга, 1991. – 416 с.

Добрынина В.И. Философия XX века : учеб. пособие. – Москва : Знание, 1997. – 288 с.

Елишев С.О. Теоретико-методологические подходы к изучению понятий «ценность» и «ценностные ориентации» // Вестник московского университета, Социология и политология. – 2010. – № 3. – С. 74–90.

Корж Н.В. Проблема ценностей и установок в социологии // Университет им. В.И. Вернадского. – 2011. – №3 (34). – С. 327–332.

Каширский Д.В. Психология личностных ценностей : автореферат дис. … докт. психол. наук. – Москва, 2014.

Краткий психологический словарь / сост. Л.А. Карпенко; под общ. ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. – Москва : Политиздат, 1985.

Леонтьев Д.А. Ценностные представления в индивидуальном и групповом сознании: виды, детерминанты и изменения во времени // Психологическое обозрение. – 1998. – № 1. – С. 27–33.

Магун В.С, Руднев М.Г. Жизненные ценности российского населения: сходства и отличия в сравнении с другими европейскими странами // Вестник общественного мнения. – 2008. – № 1(93). – С. 33–58.

Макаров В.А. Эмпирический анализ основных американских ценностей // Вестник Забайкальского государственного университета. – 2012. –№ 4. – С. 120–125.

Маслоу А. Мотивация и личность. – Санкт-Петербург : Питер, 2012. – 352 с.

Рокич М. Методика «ценностные ориентации» // Большая энциклопедия психологических тестов. – Москва : Эксмо, 2005. – С. 26–28.

Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. – Москва : Педагогика, 1973.

Собкин В.С., Адамчук Д.В. Современный учитель: жизненные и профессиональные ориентации : труды по социологии образования. Т. XVIII. Вып. XXX. – Москва : ФГБНУ «ИУО РАО», 2016. – 216 с.

Собкин В.С., Писарский П.С. Жизненные ценности и отношение к образованию: кросскультурный анализ Москва-Амстердам. По материалам социологического опроса учителей, учащихся и родителей. – Москва : Центр социологии образования РАО, 1994. – 151 с.

Собкин В.С., Писарский П.С., Коломиец Ю.О. Учительство как социально-профессиональная группа. – Москва; Рига : Российская академия образования, ЦСО РАО, 1996. – 53 с.

Собкин В.С. Отношение учителей к Единому Государственному Экзамену (по материалам социологического исследования) : труды по социологии образования. Т. XIII. Вып. XXIII. – Москва : Институт социологии образования РАО, 2009. – 233 с.

Собкин В.С., Андреева А.И. Рзаева Ф.Р. Профессиональная мобильность исследователей в сфере образования // Педагогика. – 2017. – № 1. – С. 42–57.

Собкин В.С., Андреева А.И. Рзаева Ф.Р. Социальное самочувствие научного сотрудника: жизненные страхи // Вестник ТюмГУ. Гуманитарные исследования. – 2017. – Т. 3. – № 1. – С. 8–31.

Собкин В.С., Рзаева Ф.Р. Наукометрические индикаторы исследований в сфере образования // Образовательная политика. – 2016. – № 3(73). – С. 61–73.

Турпенко А.С. О феноменологическом методе в аксиологии // Ученые записки Таврического национального университета имени В.И. Вернадского. Серия «Философия. Культурология. Политология. Социология». – 2012. – Т. 24 (65).– № 4. – С. 100–111.

Франкл В. Человек в поисках смысла. –Москва : Прогресс, 1990. – 368 с.

Фромм Э. Иметь или быть? – Москва : АСТ, 2000. – 126 с.

Шварц Ш. и др. Уточненная теория базовых индивидуальных ценностей: применение в России // Психология. Журнал Высшей школы экономики. – 2012. – Т. 9. – № 2. – С. 43–70.

Яковлева А.В. Американский образ жизни и жизненные ценности // Вестник Костромского государственного университета имени Н.А. Некрасова. – 2009. – №4. – С. 264–269.