ISSN 2079-6617
eISSN 2309-9828
Современные критериальные системы валидности качественных исследований в психологии

Современные критериальные системы валидности качественных исследований в психологии

Скачать в формате PDF

Поступила: 28.01.2013

Принята к публикации: 16.03.2013

Страницы: 36-48

DOI: 10.11621/npj.2014.0205

Ключевые слова: валидность качественного исследования; качественная методология; конструкционизм; реализм; фаллибилизм; критическая теория; эстетика

Для цитирования статьи:

Хорошилов Д.А. Современные критериальные системы валидности качественных исследований в психологии. // Национальный психологический журнал 2014. № 2. c.36-48. doi: 10.11621/npj.2014.0205

Скопировано в буфер обмена

Скопировать
Номер 2, 2014

Хорошилов Дмитрий Александрович Российский государственный гуманитарный университет

Аннотация

Анализируются современные наиболее обсуждаемые критериальные системы валидности качественного исследования: реалистическая, конструкционистская, критическая, эстетическая, радикальная. Показывается, что в современной научной ситуации речь идет не просто о введении специфичных для качественных исследований представлений о валидности, но и о концептуальной замене этого традиционного для психологии критерия. В реалистической системе валидность обсуждается с точки зрения аргументированности выдвигаемых интерпретаций. Конструкционистская система взамен критерия валидности вводит критерии достоверности и аутентичности. Критическая критериальная система делает акцент на социальной полезности, критической составляющей анализа, а также его включенности в контекст социальных изменений.

Эстетическая сводит качество анализа к его выразительности, полифоничности, что оборачивается вопросом представленности в исследовании различных смысловых позиций. Радикальная система, следуя логикам как радикального конструкционизма, так и методологического анархизма, отказывается от однозначного стандарта качества исследований. В завершении статьи делается вывод, что так называемые «субъективные» представления исследователя являются не артефактом анализа, но его ключевым инструментом. Проблема валидности – это проблема разведения и критической рефлексии того, как соотносятся позиции автора исследования и его респондентов. Следуя указанной логике рассуждений, авторами статьи предлагается общая модель валидности качественных исследований в психологии, опирающаяся на проведенный анализ разных критериальных систем и личный практический опыт работы с качественными методами.

Общий принцип построения авторской системы валидности – соотношение критериев и различных уровней (или этапов) качественного исследования: планирования, сбора и анализа данных, интерпретации.

За последние двадцать лет появилось  множество различных критериаль­ных систем оценки качественно­го исследования, их детальное описание составило бы предмет отдельного многотомного издания. В наши задачи такое подробное описание не входит: важно показать основную логику рассуждений по проблеме валидности качественных исследований и дать их критический анализ. Мы хотим отметить открытый и незавершенный характер всех обсу­ждаемых далее критериальных систем и позиций. Чтобы подчеркнуть принцип открытости проблем валидности, будем называть их «проектами». Критериями хорошего исследования являются руководящие принципы, достаточно близкие к нормативам, по которым проводится оценка качества работы, и, вместе с тем, открытые для возможных переформули­ровок и дополнений их исходных допу­щений (Parker, 2005) .

Наиболее полный анализ критериаль­ных систем валидности для качествен­ных исследований в свое время был про­делан М. Паттоном (Patton, 2002), однако, судя по современным дискуссиям, он ну­ждается в дополнении. Проведенный нами анализ позволяет говорить о пяти проектах критериальных систем валид­ности качественных исследований:   

  1. реалистическом,

  2. конструкционистском,

  3. критическом,

  4. эстетическом,

  5. радикальном.

Кратко охарактеризуем каждый из них.

Проект реалистической критериальной системы

Данный проект опирается на прин­ципы критического реализма (рацио­нализма) и не отказывается от традици­онного критерия валидности, который объявляется общим как для количест­венных, так и для качественных иссле­дований, хотя для последних вводятся новые и довольно-таки оригинальные типы валидности. Главное, что критерий валидности здесь сохраняется и не подвергается какой-либо терминологический замене. Вопреки традиционной оппозиции конструкционизма и реализма в философии, сторонники этого проекта пытаются объединить идеи социального конструирования реальности и реалистический принцип фальсифи­кации гипотез и выбора между соперни­чающими интерпретациями изучаемо­го явления. Таким образом, разделение «реалистических» и «конструкционистских» критериальных систем условно в той степени, в какой те или иные ав­торы заостряют своеобразие качествен­ного подхода и подводят его под пост-структуралистские концепции с их активной критикой устоявшихся пред­ставлений о том, что есть научность и «объективное» научное знание.

Сторонники реалистической позиции часто обращаются к идеям Д. Кэмпбел­ла о квази-экспериментальных дизайнах (Кэмпбелл, 1980), для которых характер­но снижение форм экспериментального контроля. Предварительное устранение ряда угроз валидности, достигаемое в эк­сперименте за счет процедур рандомиза­ции и контроля, проблематично в отно­шении качественного исследования, ибо качественный анализ более индуктивен (т е восходит от данных к гипотезам) и фокусируется скорее на понимании част­ного, нежели на обобщении универсальных закономерностей (Maxwell, 2002). Значение идей Кэмпбелла для современ­ного понимания валидности определяет­ся тем, что он одним из первых показал: достижение валидности не гарантирует­ся только процедурами контроля, а зави­сит от оценок и интерпретаций исследо­вателями степени влияния угрожающих ей факторов. Нет правил, которые обес­печили бы оценивание всех уровней ва­лидности в одном отдельно взятом исследовании, также как и нет формальной или «автоматической» процедуры установления значимости различных угроз любым типам валидности - оценка валидности всегда составляет вопрос вы­несения суждений и интерпретации этих угроз, более того, она определяется язы­ковыми практиками, социальными нор­мами и традициями научного сообщест­ва Mishler, 1990).

Рассмотрим три характерных типа реализации реалистического подхода, представленные в работах Дж. Кирка и М. Миллера, Дж. Максвелла и С. Квале.

Предшествовал реалистическому подходу опыт приложения идей Д. Кэм­пбелла о внутренней и внешней валид­ности к качественным исследованиям - если внутренняя валидность есть ответ на вопрос о том, «действительно изме­ряют ли исследователи то, что они дума­ют?», то внешняя - на вопрос: «в какой степени конструкты, полученные, об­новленные и проверенные исследователями, могут быть применимы к другим группам?» (LeCompte, Goetz, 1982). Те же угрозы внутренней валидности, которые выделяются Кэмпбеллом для квази-экспериментального метода, переносят­ся и на этнографические исследования. Мы не останавливаемся на этих рассуждениях ввиду несколько устаревшего характера работы.

Ранняя концепция объективно­сти качественных исследований - кон­цепция Дж. Кирка и М. Миллера (Kirk, Miller, 1986) уже анализировалась в оте­чественной литературе (Мельникова, 2007), и нам достаточно указать ее об­щие аспекты. Объективность любого исследования составляют валидность и надежность, при этом валидность раскладывается на три типа: очевидная, инструментальная и теоретическая. Клю­чевая стратегия достижения валидности разделение исследования на несколько фаз и четкая документация всех действий и умозаключений на каждой из них. Дли­тельное время монография Кирка и Мил­лера оставалась единственной по рассма­триваемой проблеме валидности и стала важной вехой на пути ее осмысления.

Современный реалистический под­ход к валидности качественного ис­следования предлагает Дж. Максвелл (Maxwell, 2002, 2005). Для него валид­ность - неотъемлемое свойство иссле­дования, но не в используемых проце­дурах его производства и валидизации, а в отношении к тем вещам, которые оно подразумевает. Для Максвелла категория понимания (understanding) более зна­чима для качественных исследований, чем их валидность. Методы и данные сами по себе не могут рассматриваться как «валидные» или «невалидные», кри­терий валидности соотносится только с суждениями и выводами, как они соот­носятся с тем, что конструируется как «объективная» реальность, конструкции людей (actors) или другие интерпретации. Типы валидности - это различные типы понимания данных в качествен­ном исследовании.

Максвелл выделяет следующие типы валидности (Maxwell, 2002):

  • Описательная валидность предпола­гает оценивание фактической точно­сти исследования - насколько точ­но изложены факты, все то, что было увидено, услышано, зафиксировано исследователем. Фиксируются те дан­ные, события и ситуации, по которым может быть достигнуто интерсубъек­тивное согласие, устойчивые идеи о пространстве, времени, физических объектах, поведении, которые явля­ются само собой разумеющимися, не зависят от теоретических предполо­жений и позиций исследователя. Пол­ностью описать весь «поток» данных просто невозможно, да и не нужно, поэтому он ограничивается целями и задачами исследования.

  • Интерпретативная валидность пред­полагает, что интерпретации основа­ны на том языке, на котором говорят сами респонденты, и как можно бо­лее приближены к их понятиям. Вы­воды должны подтверждаться реаль­ными словами респондента. Хотя мы не можем непосредственно подсту­питься к значениям, которые респонденты придают своим суждениям и действиям, мы можем сконструиро­вать (реконструировать) их на осно­ве полученных данных. Что касается бессознательных структур, верований и ценностей, то их психологическая реконструкция основывается не на парафразировании, переформулировании и вычленении смысла суждений респондента, а на объяснительных те­оретических принципах и идеях.

  • Теоретическая валидность уже выхо­дит за пределы конкретных описаний и интерпретаций, она непосредствен­но связана с теоретическими постро­ениями исследователя. Теоретическая валидность распадается на две состав­ляющих: валидность используемых понятий, которые применяются к дан­ной теме, и валидность постулируемых отношений между этими поняти­ями. Первый тип отчасти соотносится с конструктной или теоретической валидностью (Kirk, Miller, 1986), вто­рой - с внутренней валидностью.

Кроме того, выделяются еще два до­полнительных критерия.

  • Обобщаемость. Логика обобщения в качественных исследованиях пред­полагает создание теории (гипотезы), которая имеет смысл не только для конкретных личностей и ситуаций, но распространяется и на другие, более широкие контексты. В качественном исследовании специфика обобщения определяется «целевыми» и «теорети­ческими», а не рандомизированными выборками. Выделяются внутренняя обобщаемость (обобщение на сооб­щества, группы, институции, которые собственно изучались в данном слу­чае) и внешняя обобщаемость (обо­бщение на другие сообщества, группы и институции).

  • Оценочная валидность предполагает рассмотрение оценок изучаемых яв­лений или событий. Максвелл мало говорит об этом критерии, считая, что он не отличается от правил оцен­ки в других исследовательских подхо­дах и не является основополагающим в качественных исследованиях, как описательная, интерпретативная и те­оретическая валидность. Однако про­блема включения социальных и эти­ческих оценок в качественный анализ окажется весьма значимой в критиче­ских исследованиях, о которых будет сказано ниже.

Максвелл пишет: принцип валидизации заключается в «исключении специ­фических правдоподобных альтернатив и угроз вашим интерпретациям и объя­снениям. Ссылки на авторитеты и обра­щение к стандартным критериям менее важны, чем проведение четкой аргумен­тации, описанные подходы адекватно справятся cотдельными угрозами в во­просе, в контексте которого предпола­гается провести исследование» (Maxwell, 2005, С . 107). Таким образом, критерий валидности концептуализуется в угро­зах валидности, которые выступают в роли альтернативных объяснений по­лученным выводам, т.е. мы не верифици­руем выводы, а тестируем их валидность с точки зрения потенциальных угроз и других возможных интерпретаций.

Другой вариант реалистической кри­териальной системы разработал С. Квале (Квале, 2009). Квале вводит критерий конструктной валидности, заимствован­ный им из психодиагностики. Он расширяет традиционное понимание конструктной валидности и переформулирует его с конструкционистских позиций. Свою позицию он характеризует, как «очень мягкий» вариант постмодернизма, ко­торый отвергает понятие универсальной истины, но допускает существование конкретных локальных истин для данной личности или сообщества. Конструктная валидность - это не стандарт, а процесс исследования как выработки набора ин­терпретаций, аргументации и обоснования логической связи между данными, которое призвано убедить экспертное сообщество в их правдоподобности.

Квале принимает принцип фальси­фикации гипотез К. Поппера и, опираясь на него, определяет процесс валидизации как выбор «между соперничающи­ми интерпретациями, которые могут быть опровергнуты вопросом проверки и выдвижения аргументов в пользу срав­нительной надежности тех или иных соперничающих знаний» (Квале, 2009, С . 238). Нет ригидного, раз и навсег­да установленного стандарта «хороше­го исследования», валидность всегда со­циально конструируется и выносится на суд профессионального сообщества. К критериям валидности относятся исследовательская, коммуникативная и прагматическая валидность - за под­робным разъяснением о них отправляем читателя к книге самого Квале.

Традиционные критерии валидно­сти сохраняются и в методе обосновы­вающей теории, хотя современный ли­дер этого подхода К. Чармаз обосновала его с точки зрения конструкционизма и должным образом обновила стандарты оценивания (Charmaz, 2006), о чем мы скажем ниже . В варианте этого метода, который представлен в книге А. Страусса и Дж. Корбин, предлагается оценивать, во-первых, валидность, достоверность и надежность данных, во-вторых, адекватность и аргументированность иссле­довательского процесса «порождения теории» и, в-третьих, степень эмпирической обоснованности результатов (Страусс, Корбин, 2001). При этом сама многоступенчатая процедура кодирова­ния данных и построения теории стано­вится формой контроля качественного анализа.

В завершение следует упомянуть ин­тересный опыт синтеза критериаль­ных систем, предпринятый М. Майлсом и А.М. Хаберманом (Miles, Huberman, 1994). Эти авторы не всегда последова­тельно объединяют различные позиции, ибо многие приводимые ими критерии создавались на основе сложно совме­стимых теоретических традиций (о которых мы скажем позже) и едва ли они могут быть однозначно соотнесены друг с другом. Но, так или иначе, приводим все эти критерии пока без пояснений:

  • объективность/подтверждаемость (objectivity/confirmability);

  • надежность/включенность в контекст/ доступность reliability/dependability/ auditability);

  • внутренняя валидность/правдоподоб­ность/аутентичность (internalvalidity/ credibility/authenticity);

  • внешняя валидность/переносимость/ слаженность (externalvalidity/ transferability/fittingness);

  • утилизация/приложимость/ори­ентация на действие (utilization/ application/actionorientation)

Резюмируем. Уже при обсуждении первой критериальной системы нам пришлось столкнуться с терминологи­ческой путаницей и пересечением раз­личных понятий, содержание которых далеко не всегда совпадает Все же мы можем выделить ряд черт, которые объ­единяют рассмотренные позиции - при всей условности такого обозначения - как реалистические Некоторые авторы пытаются соотнести идеи критическо­го реализма и конструирования реаль­ности, сохраняя классические критерии (и сами названия) валидности, но адаптируют их к нуждам качественных исследований Ключевой принцип, позво­ляющий «реалистам» контролировать «субъективные» влияния в анализе, - это фальсификация гипотез, стратегия «предположений и опровержений», которая означает рациональное обосно­вание выбора между соперничающими интерпретациями. За таким понимани­ем валидности стоит фаллибилистическая установка, заданная в классических работах Д. Кэмпбелла – К. Поппера и ут­верждающая подверженность научно­го познания различным ошибкам. Хотя фаллибилизм признается в современ­ной литературе началом любых обсу­ждений качества качественных иссле­дований (Seale, 1999), мы сталкиваемся с важными сдвигами в понимании са­мой эпистемологии науки, которая да­леко уводит нас от позиций критическо­го реализма.

Проект конструкционистской критериальной системы

Если сторонники предыдущего подхо­да сохраняли критерий валидности, об­щий как для количественных, так и для качественных исследований, то авторы, о которых пойдет речь в этом разделе, занимают более радикальные позиции они предлагают отказаться от тради­ционного критерия объективности и ва­лидности и ввести совершенно новые, специфичные для качественного иссле­дования стандарты. Проблема валидно­сти формулируется как проблема качества исследования (Flick, 2007). Такой шаг объясняется, в частности, стремле­нием дистанцироваться от естественно­научной модели научного объяснения, с которой якобы ассоциируется поня­тие валидности. Как можно догадаться из подзаголовка, философскими предпосылками данного проекта оценки ва­лидности качественного исследования выступили основные положения и идеи социального конструкционизма. Хотя критический реализм признает меха­низм конструирования знания о реальном мире, обсуждаемые в настоящем подразделе авторы придерживаются антифундаменталистской позиции, т.е. от­казываются от признания единственного «истинного» основания для построения научного знания. Кроме того, в конструкционистских критериях акцентируется прагматический аспект исследования и включенность последнего в социальные и политические изменения.

Наиболее влиятельным проектом, вы­полненным в этом русле, стала критери­альная система, предложенная И. Лин­кольн и Э. Губой (Lincoln, Guba, 1985) и иногда называемая «интерпретативной критериологией» (Seale, 1999). Кри­терии эти ранее анализировались в русскоязычной литературе (Бусыгина, 2013, Войскунский, Скрипкин, 2001, Мельни­кова, 2007) . Кратко обозначим их ос­новные моменты. Вводимые авторами критерии, по их словам, являются «па­раллельными» классическим. Основным критерием выступает достоверность (trustworthiness), которая раскладывается на четыре категории:

  • подтверждаемость (confirmability) - соотносима с объективностью;

  • включенность в контекст (depen­dability) - надежность;

  • правдоподобность (credibility) - вну­тренняя валидность;

  • переносимость (transferability) - внеш­няя валидность

Кроме того, Линкольн и Губа пред­лагают критерий аутентичности (authenticity) (Lincoln, Guba, 1985, Guba, Lincoln, 2005). Аутентичность показыва­ет насколько используемые стратегии анализа подходят для достоверного из­ложения идей, высказанных респонден­тами. К нему относятся:

  • честность (fairness) - условно гово­ря, открытость исследования, получе­ние признания со стороны участни­ков, принятие социального контекста, в котором участники исследования живут и работают;

  • онтологическая аутентичность (ontologicalauthenticity) - достиже­ние осознания участниками исследо­вания себя как человека;

  • образовательная аутентичность (educativeauthenticity) - достижение осознания участниками исследования того, как они понимают других людей и принимают чужие точки зрения;

  • каталитическая аутентичность (catalyticauthenticity) - оценка того, насколько исследовательские методы стимулиру­ют принятие решений и новых форм социального действия;

  • тактическая аутентичность (tacticalauthenticity) - активная помощь участ­никам исследования в претворении этих решений и действий в жизнь

Конструкционистские критерии, предложенные Губой и Линкольн, в зна­чительной степени изменяют представ­ления о критериях валидности исследо­вания. Точнее, речь идет не о критериях и не о валидности в строгом смысле этих понятий, а о мыслительных и мировоз­зренческих ориентирах познания, ко­торые позволяют нам оценивать вклю­ченность нашего анализа в контекст социальных изменений, степень, в кото­рой он помогает ответить участникам исследования на значимые для них философские и экзистенциальные вопросы.

Такая позиция является важным сов­ременным трендом, тем не менее, хоте­лось бы отметить актуальность поздних размышлений С.Л. Рубинштейна, ко­торый предостерегал против сведения этики к политике, а человека - к только лишь одним общественным отношени­ям. Превращение общественных отно­шений в сущность человека «разрушает природное в человеке и, его природные связи с миром и тем самым, то содержа­ние его духовной, душевной жизни, ко­торое выражает его субъективное отно­шение, отражающее эту его природную связь с миром и людьми. Пафос делания, переделки хорош как альтернатива всеприемлющей пассивности», но при этом должно оставаться «чувство первозданности, нерукотворности, изначальности- «не сделанное», «не сфабрикованное», естественно сложившееся» (Рубинш­тейн, 2012, С . 120).

Несмотря на то, что критерии Лин­кольн и Губы были предложены более двадцати лет назад, они до сих пор оста­ются своего рода «золотым стандартом» и приводятся едва ли не во всех руководствах по качественным методам ис­следований. В то же время, они стали стимулом для новых дискуссий и мно­гие авторы предложили свои критерии оценки качества исследований.

После публикации работы Линкольн и Губы намечается тенденция макси­мально расширять понимание валид­ности и включать в него современные идеи и концепты. В этом смысле гово­рят о трансгрессивных формах валидно­сти. Если обратиться к постмодернист­ским метафорам, то можно сказать, что трансгрессия «надевает маски» на крите­рий валидности и делает его «игрой раз­личий» (Scheurich, 1997). П.Латер вводит новые «трансгрессивные» типы валидно­сти, к которым относятся симулякрная или ироническая валидность (очевидная отсылка к идеям Ж. Бодрийяра), паралогическая или неопрагматическая валид­ность (Ж.-Б . Лиотара), ригорическая или ризоматическая валидность (Ж. Дерри­да) и чувственная или ситуативная валид­ность (voluptuos/situatedvalidity) (Lather, 1993). Как видно из названий, традици­онный критерий валидности переста­ет быть «режимом истины» (ibid., P. 674) и в значительной степени размывается.

Другой вариант решения проблемы связан с переосмыслением валидности в терминах конвенции различных «ау­диторий» и «интерпретативных сооб­ществ» (Merrick, 1999). Качество качест­венного исследования рассматривается как результат конвенции - соглашения между экспертами и согласования их интерпретаций. Для иллюстрации тако­го подхода можно обратиться к статье В. Стайлса (Stiles, 1993). Он предлагает различать два типа валидности:

  • a. валидность как соответствие или со­гласование новых наблюдений и интерпретаций с моим личным исследо­вательским пониманием проблемы;

  • b. валидность как изменение понимания данных, обусловленное работой с новыми наблюдениями и интерпретациями.

Эти типы валидности оцениваются представителями трех возможных ау­диторий: читателями, респондентами и самими исследователями. Критерий валидности как соответствия-согласо­вания распадается на три условных со­ставляющих:

  • связность (coherence) - оценка логич­ности и качества интерпретаций чи­тателями;

  • свидетельствующая валидность (testimonialvalidity) - оценивание адекватности интерпретаций самими участниками исследования;

  • консенсус/стабильность/репликация (consensus/stability/replication) - сов­местное обсуждение своих интерпре­таций с коллегами-исследователями.

Критерий валидности как изменения или роста понимания данных рассма­тривается с точки зрения трех аудито­рий следующим образом:

  • степень раскрытия и само-свидетельства (uncoveringandself-evidence) - оценка плодотворности и «слаженно­сти» данных читателями;

  • каталитическая валидность (catalyticvalidity) - оценка степени того, на­сколько исследование фокусируется на участниках, переориентирует их и побуждает к действиям;

  • рефлексивная валидность (reflexivevalidity) - рефлексия того, как теоре­тические взгляды или способ мышле­ния исследователя меняется по ходу работы с данными.

Стайлс вводит еще один дополни­тельный критерий - критерий прони­цаемости (permeability), подразумеваю­щий открытость исследователя новым инсайтам. Здесь он опередил свое вре­мя - сегодня открытость инновациям и оригинальным исследовательским идеям считается неотъемлемой чер­той хорошего качественного анализа (Mcleod, 2001).

С опорой на принцип интерсубъек­тивности и конвенционализма критерии качества формулируются и сегодня, на­пример, в работе Л. Ярдли (Yardley, 2008), которая снискала успех у многих совре­менных исследователей. Критерии ва­лидности, рассуждает автор, не являются набором ригидных правил, они не могут гарантировать хорошего исследования. Предлагаемые критерии представляют собой скорее творческие ориентиры для исследовательской работы и направлены не на то, как оценить ее качество, а на то, что именно следует оценивать. Выделя­ются четыре критерия качества:

  • контекстуальная чувствительность (sensitivitytocontext) - изучение ли­тературы по теме исследования, социо-культурного окружения, личных перспектив участников, этических сложностей, конкретных эмпириче­ских данных;

  • ответственность и строгость (com­mitmentandrigour) - тщательный сбор эмпирических данных, сочета­ние глубины и широты анализа, нали­чие соответствующих методологических компетенций и умений, глубокое ознакомление с темой и основными вопросами исследования;

  • связность и прозрачность (coherenceandtransparency) - ясность и сила приводимых аргументаций, соответ­ствие теоретического подхода и ме­тода работы с данными, прозрач­ное представление данных и работы с ними, наличие рефлексивной пози­ции исследователя;

  • степень воздействия и значимость (impactandimportance) - оценка пра­ктической, прикладной, теоретиче­ской и социо-культурной значимости проведенного исследования.

Л. Ярдли обосновывала свои кри­терии, исходя из опыта практических исследований в области психоло­гии здоровья и болезни. Другие авторы предприняли иной, но не менее амбици­озный проект - обобщение опыта сов­ременной литературы по проблемам валидности в целом (Elliott, Fischer, Rennie, 1999). Ими были изучены более сорока стандартов оценки качества, об­щие списки обсуждались в дискуссион­ных группах, а затем выносились на суд ведущих качественных исследователей- практиков.

Всего предлагаются два блока крите­риев. Первый блок включает в себя кри­терии, общие как для качественного, так и для количественного исследования. К ним относятся:

  • научного контекста и целей исследования (explicitscientificcontextandpurpose);

  • выбор соответствующих целям мето­дов (appropriatemethods);

  • уважение к участникам (respect for participants);

  • специфичность метода, адекватность вопросам исследования (specificationofmethods);

  • открытость исследования для дискус­сий (appropriatefordiscussion);

  • ясность презентации данных (clarity of presentation);

  • оценка итоговых достижений с точ­ки зрения прироста и увеличения научного знания (contributiontoknowledge).

Во второй блок входят критерии ва­лидности, специфичные именно для проведения и публикации качественно­го исследования:

  • раскрытие определенной перспекти­вы (owningone’sperspective) - рас­крытие авторами теоретических, методических и эмоционально-лич­ностных позиций, занимаемых в отношении исследуемой темы, описа­ние своего прошлого опыта работы с данным вопросом, личные мнения;
  • описание выборки (situatingthesample) - описание возраста, социаль­ной, гендерной и этнической принад­лежностей респондентов, количества человек, удаленных из выборки с ука­занием причин этого;

  • основанность на примерах (gro­undinginexamples) - анализ и вы­воды должны иллюстрироваться конкретными примерами, данными, следует приводить как минимум два примера по каждой теме, рассматри­вать каждый отдельный случай в его целостности;

  • проверка правдоподобности (providingcredibilitychecks) - обеспечивается использованием нескольких спосо­бов работы с данными, триангуляции, представления отчета коллегам для возможных дополнений и замечаний, «супервизии» качественного исследо­вания, а также привлечением количественных данных;

  • связность (coherence) - структуриро­ванность, последовательность и аргументированность анализа, анализ должен выстраиваться как некая це­лостная история с использованием схем и таблиц;

  • достижение общих или частных задач (accomplishinggeneral- specificresearchtasks) - оценка того, отвечает ли иссле­дование поставленной задаче общего или конкретного, специфичного пони­мания изучаемого феномена;

  • резонанс с читателями (resonatingwithreaders) - прозрачность, ясность, аккуратность отчета, позволяющая его потенциальному читателю иметь возможность оценить адекватность пред­ставления и понимания темы.

Таким образом, данные критерии ак­центируют внимание на циклическом характере качественного исследования, предполагающем постоянное возраще­ние от теоретических интерпретаций обратно к данным для достижения про­зрачности анализа.

И. Штaйнке, с присущей немецким научным текстам тщательностью, выде­ляет следующие критерии качества каче­ственного исследования (Steinke, 2004):

  • Интерсубъективная понятность (inter­subjectcomprehensibility) означа­ет возможность для любого читате­ля проследить ход исследования шаг за шагом и оценить его выводы. Она достигается за счет документации аналитического процесса и является условием работы со всеми последу­ющими критериями. В качественном исследовании следует документиро­вать: пред-понимания исследовате­ля (его первичные гипотезы, ожида­ния, выбор того или иного метода и т.п. ), методы сбора данных, кон­текст сбора данных (т е как были ре­ально собраны материалы), правила транскрипции, методы анализа дан­ных, источники информации (вер­бальные утверждения респондентов, запись значений их утверждений, об­щий контекст, наблюдения, гипотезы и интерпретации наблюдателя), про­блемы, возникающие в ходе работы, их решения, критерии, по которым исследование будет оцениваться как удовлетворяющее поставленным зада­чам и целям.

  • Отчет об исследовательском процес­се (indicationoftheresearchprocess) раскладывается на следующие эта­пы: оценка качественной процедуры с точки зрения исследовательских во­просов (стоит ли их изучать имен­но качественными методами или для них более адекватны другие способы), обоснование выбора метода, обосно­вание правил транскрипции (системы транскрипции данных должны быть просты и удобны в письме, обучении и интерпретации), обоснование вы­борки (ее целевого характера и степе­ни «информативной насыщенности»).

  • Связность (coherence) предполага­ет ответы на вопросы о том, является ли формулируемая теория (гипотеза) логически связанной, и нет ли каких-либо противоречий между данными и выдвигаемыми интерпретациями.

  • Релевантность (relevance) связана с оценкой полезности исследования: является ли исследовательский во­прос значимым, предлагает ли ис­следование новые интерпретации и решения проблем, имеется ли воз­можность обобщения данных.

  • Рефлексируемая субъективность (reflectedsubjectivity) предполагает анализ роли исследователя как субъ­екта познания (с его интересами, личными предположениями, стиля­ми общения и предыдущим автоби­ографическим опытом) и как части социального мира, за которым он на­блюдает и с которым взаимодейству­ет. Рассматриваются такие темы, как: включение данных самонаблюдения в исследование, выявление личных пред-пониманий, влияние довери­тельных отношений с респондента­ми на дальнейший анализ, рефлексия того, как происходило «вхождение в поле».

Для полноты картины приведем еще три современных варианта обсуждения валидности качественного исследования.

К. Чармаз, признанный лидер и идео­лог современной версии метода обосно­вывающей теории, который она подве­ла под конструкционистские основания, выделяет следующие критерии оцен­ки качества исследования (Charmaz, 2006): правдоподобность (credibility), оригинальность (originality), резонанс (resonance) и полезность (usefulness).

Г. Шанк и О. Виллелла (Shank, Villella, 2004) проанализировали 24 статьи по качественным исследованиям за период с 1992 до 2001 гг. Для анализа статей ими были сформулированы следующие четы­ре критерия: исследовательская глубина (investigativedepth), адекватность интерпретаций (interpretiveadequacy), богат­ство разъяснений (illuminativefertility) и отчетность об участии (participatoryaccountability). К ним добавляются еще слаженность (consistency), строгость (rigor), полнота кодирования (codingcompleteness) и тематическое сокраще­ние (thematicreduction).

С . Морроу (Morrow, 2005) считает до­стоверность (trustworthiness) основой для понимания качества исследования и предлагает четыре «трансценденталь­ных» критерия, названных так потому, что они «трансцендируют» над отдель­ными подходами и являются общими для качественных исследований (стоит отметить, что почти все авторы считают свои критерии универсальными). Пер­вый критерий достоверности предпо­лагает изучение социальной валидности или социальной ценности проекта. Вто­рой критерий акцентирует внимание на способе представления субъективности или рефлексивной позиции исследо­вателя, чтобы читатель мог определить степень влияния личных мнений ис­следователя на результаты. Третий критерий составляет адекватность данных, наличие «ярких» случаев, аккуратных полевых записей, использование бо­лее чем одного источника информации и т.д. Наконец, четвертый критерий - это адекватность интерпретации, отра­жающая, насколько исследователь глу­боко «погружен» в данные, применяет ли специфические аналитические точ­ки отсчета и записи, как «балансиру­ет» между интерпретациями и прямыми словами участников исследования. Кро­ме того, Морроу считает возможным до­полнять критерии в зависимости от тео­ретической позиции исследователя.

Таким образом, конструкционистские критериальные системы заменя­ют критерии валидности и надежности на качество, достоверность и аутентич­ность, акцентируя внимание на таких аспектах, как прозрачность, связность, логичность презентации данных и ин­терпретаций, экспликация пред-пониманий автора, оригинальность и социальная полезность анализа. Помимо введения совершенно новой терминоло­гии, отличие конструкционистских кри­териальных систем от реалистических заключается в том, что последние, ис­ходя из иной эпистемологии, опирают­ся на принцип фальсификации гипотез и конкурирующих объяснений. Конструкционистские же критерии направ­лены на глубокое и максимально полное раскрытие различных субъективных позиций, «личностных перспектив» без их оценки как истинных или ложных. Го­ворить о качестве анализа можно в той степени, в какой читателю на протяже­нии исследования исследовательского процесса представлены элементы «хорошей практики».

Кроме того, эти критерии не есть стандарты оценки анализа postfactum, а представляют собой мыслительные ориентиры, которые включаются в ана­лиз perse, т.е. по сути Критерии стано­вятся идеальными средствами, призван­ными задать направление аналитической работе и ее рефлексии, причем они сами выступают предметом творческого ос­мысления и открыты для методологи­ческих инноваций. Но, как бы мы их не называли, проблема включения субъ­ективного измерения в качественное исследование и опосредование им ана­лиза остается актуальной и для антифундаменталистской позиции, которая ле­жит в основе почти всех современных критериальных систем. В конструкционизме средством такого опосредования выступила экспликация и полная доку­ментация исследователем логики своих рассуждений и умозаключений, вкупе с обширным цитированием прямых слов респондентов для отделения их позиций от смысловых интонаций автора отчета.

Проект критической критериальной системы

Итак, конструкционизм ввел измере­ние истины как политической полезно­сти. Способность человека критически рефлексировать социальные условия своего существования и изменять общество для достижения своей свободы (принимать на себя роли агента изме­нений) становится основным объектом внимания в рамках критической со­циальной психологии. «Цели критиче­ской психологии предполагают вклю­чение открытой политической повестки дня, которая резко контрастирует с политической нейтральностью, характер­ной для дисциплины до недавних времен» (Tuffin, 2005, С 3). В этих теориях критерии валидности были перефор­мулированы с позиций изучения куль­туры, гендера и социального класса, а сама проблема влияния смысловых по­зиций исследователя на результаты ана­лиза стала раскрываться с точки зрения опосредования его отношениями власти и идеологии, осуществляемыми в данном обществе.

Критически ориентированная теория исторически прошла три этапа своего развития (Budd, 2008):

  1. оформление основных идей во Фран­кфуртской школе;

  2. их развитие в работах Ю. Хабермаса в контексте понятий коммуникативной рациональности и коммуникативных действий, направленных на формиро­вание социального консенсуса путем обсуждения актуальных проблем;

  3. дальнейшее осмысление критики Ха­бермаса инструментального разума и акцентирование тем историчности, идеологии и этики в научном позна­нии (Хабермас, 2007).

В рамках критически ориентирован­ных качественных исследований мы можем выделить, по крайней мере, три подхода к пониманию валидности.

Во-первых, в радикальном подходе к психологии, ярким представителем которого является Я. Паркер, пробле­ма валидности кардинальным образом переосмысляется и фактически смы­кается с проблемой критической реф­лексии собственных умозаключений (Parker, 2005). Радикальный подход, по его словам, претендует на низложе­ние и изменение того, как мы получа­ем психологические знания. Он позво­ляет «подняться» над психологией и с расстояния поразмышлять о положении ее дел через осмысление политического контекста исследований, формируемых в них особых социальных отношений, а также альтернативных и даже «маргинальных» для мейнстримной психоло­гии теорий и парадигм (наподобие пси­хоанализа Ж. Лакана).

Что же происходит с критериями объективности и валидности при таком подходе?

Объективность и валидность - это научные конструкции. Конструкт объек­тивности представляется неудовлетво­рительным из-за того, что в качествен­ном исследовании мы всегда привносим в анализ свои субъективные позиции, не боремся с субъективным, а, наоборот, работаем «заодно» с ним. Конструкт ва­лидности также ставится под сомнение вследствие претензии на то, что раз­ные репрезентации изучаемого явления обязательно дадут его одинаковое ви­дение (что противоречит конструкцио- нистским принципам множественности истины и альтернативных, взаимодополнительных путей описания нашего субъективного опыта).

Взамен понятий объективности и ва­лидности Паркер вводит «наводящие вопросы», которые призваны помочь провести грамотное исследование Эти вопросы отражают рефлексивное отношение исследователя к своим умо­заключениям. Повышенное внимание к рефлексивности характерно для конструкционизма, однако не будет преувеличением сказать, что критическая теория объявляет рефлексивность ос­новным инструментом и гарантом ка­чества всего анализа. Под рефлексией подразумевается «способ отслеживания институционального положения исторических и личностных сторон иссле­довательских отношений» (Parker, 2005, С . 25). Паркер не просто переформули­рует старые критерии, а перечеркивает их в тексте.

  • Критерий объективности заменяется таким вопросом: описаны ли теорети­ческие источники, благодаря которым субъективность превращается в по­лезный инструмент, и как эти источ­ники влияют на исследование?

  • Критерий валидности - ясны ли спо­собы, благодаря которым предлагае­мый отчет дифференцируется и парадигмально отличается от других вещей, которые могли бы быть категоризованы наряду с ним?

  • Критерий надежности - раскрыт ли процесс изменения понимания темы со стороны автора и людей и рассмот­рено ли, как эти взгляды продолжают меняться?

В том же духе переформулируют­ся критерии нейтральности, подтверждаемости (confirmed), определен­ности (definitive), установленности (established), связности (coherent), от­крытости для оценки (accessible) и пси­хологичности. Крайне любопытным вы­глядит понимание последнего критерия «психологичности» исследования - рас­крыта ли используемая теоретическая, методологическая система взглядов в рамках психологии, как эта тема обыч­но понимается в психологии и какие по­следствия имеет проведенное исследо­вание для психологии?

Во-вторых, в современной критиче­ской психологии формулируется ориги­нальный критерий психополитической валидности (Prilleltensky, Prilleltensky, Voorhees, 2009). Этот критерий находится на пересечении трех тем: подавления, освобождения и благополучия. В иссле­дование вносится «вертикаль власти», т.е. оценка того, как отношения власти реализуются на индивидуальном, меж­личностном и групповом уровнях ана­лиза. Психополитическая валидность определяется как степень оценки вни­мания к власти в понимании и измене­нии политического и психологического влияния на эмоциональное благополу­чие личности. Она раскладывается на два критерия. Если перевести их на традиционный для психологии язык, можно сказать, что первый оценивает диагностические исследования («эпи­стемологическая валидность»), а вто­рой - исследования воздействия («тран­сформативная валидность»).

В-третьих, поскольку в современ­ных качественных исследованиях наи­более характерной реализацией крити­ческой теории является, на наш взгляд, критический дискурс-анализ, то уместно обозначить его критерии оценки ка­чества исследований. Критические ди­скурс-аналитики избегают говорить о критериях валидности, как избегают они и самого этого понятия, и сосредотачивают внимание на конкретных стратегиях устранения предвзятости и угрозы превращения анализа в обыч­ное «политизирование». Фактически подчеркивается сугубо прагматический аспект - как можно провести «хоро­ший» анализ. Здесь дискурс-аналитики обращаются к стратегии теоретической триангуляции, т е совмещения в рамках одного исследования нескольких теоре­тических позиций.

Но, даже, невзирая на возможности триангуляции «строгая «объективность», как отмечают авторы, не может быть до­стигнута средствами дискурс-анализа.  Для каждого такого анализа техноло­гия исследования должна быть сама из­учена на предмет возможного включе­ния верований и идеологий аналитика и, следовательно, необходимо «вывести анализ за пределы предвзятых мнений» (Wodak, Meyer, 2009, Р. 31-32).

Таким образом, рассмотренные в этом разделе теории, отражающие со­циально-критические тенденции в сов­ременных исследованиях, отказываются от классического критерия валидности и этот отказ обосновывается эпистемо­логическим своеобразием критической теории в психологии. Несмотря на то, что основной линией переформулиров­ки стандарта качества является активное включение в него субъективно-рефлек­сивных позиций и измерений социаль­ной власти, его сторонники испытывают общие для всех качественных исследо­ваний трудности, связанные с разведе­нием интерпретаций самого аналитика и реконструируемого им идеологического дискурса.

Несомненное достоинство критиче­ского проекта заключается в его стрем­лении зафиксировать социально-исто­рическое обрамление субъективного опыта и включить его в принципы каче­ства проводимого исследования. Вместе с тем, существует опасность потери пси­хологического понимания валидности и подмены его формальным критерием со­циальной и идеологической критично­сти. Дальнейшие попытки найти некие «внешние» критерии валидности приво­дят к их отождествлению с мерой того, насколько получаемые данные вырази­тельны, «говорят сами за себя», т.е. с их эстетикой. Об этом поговорим ниже.

Проект эстетизации критериальной системы

Одна из ключевых идей социального конструкционизма и критической тео­рии, привнесенных в качественные ис­следования, - идея сближения и объе­динения научного и художественного знания . Как верно отмечает Н.Б. Маньковская, «в контексте культуры постмо­дернизма искусство и наука подобны голове и хвосту змеи, с разных сторон взыскующих смысла жизни и природы, соединяющих воображаемый и реаль­ный миры. Не заменяя друг друга, ху­дожник и ученый воспроизводят мир в его целостности» (Маньковская, 2009, С . 200). При анализе феномена эстети­зации науки она обращается к концеп­циям М.Серра (о беспорядочном энци­клопедизме как форме коммуникации между философией, научными дисци­плинами и мифологией) и Ж.-Б. Лиотара (для которого воображение и те­атрализация становятся средствами от распада социальных связей в обществе и меркантилизации знания, превраще­ния его в товар и продукт потребления). Критерием оценки знания становит­ся его эстетическая выразительность, т.е ., в сущности, форма художественно­го выражения неких смысловых содер­жаний Красота - «обратное отражение и просвечивание в непосредственно данном, чувственном всего того важней­шего, что человек может выявить в мире и другом человеке» (Рубинштейн, 2012, С . 124). В настоящее время можно гово­рить о самостоятельном направлении качественных «исследований, основанных на искусствах» (arts-based research). Включение искусства и эстетики в каче­ственные исследования означает смеще­ние фокуса внимания от поиска субъективных значений и переживаний к формам их творческого созидания и выражения. Таким формами являют­ся нарратив как литературное пове­ствование, поэзия, коллажи, фотогра­фия (Butler-Kisber, 2010) и даже танец (Stinson, Dils, 2008). Одной из страте­гий качественного исследования Герген называет театрализованное представ­ление, т е опыт инсценировки и разыг­рывания значимых тем и социальных отношений (Gergen, 2009). Такие пред­ставления помогают облегчить пони­мание социальных конструкций через конкретные действия - «для того, чтобы понять нечто, нужно это сделать».

Осознавая неоднозначность и из­вестного рода экстравагантность такого подхода к организации качественного исследования, мы хотели обратить вни­мание читателя на тот факт, что обраще­ние к эстетике не является для психоло­гии чем-то новым. Достаточно указать на классические исследования и этюды У. Джеймса, З. Фрейда, Л.С. Выготского, ма­териалом для которых становилось ху­дожественное творчество. Правомернее было бы говорить о переосмыслении места эстетического опыта в структуре психологического знания вкупе с разра­боткой четких, если это возможно при изучении художественного символизма, его аналитических схем и концепций.

К Сеале отмечает, что эстетическая привлекательность научного текста яв­ляется одной из важных составляющих его качества (Seale, 1999) - За внима­ние к эстетической стороне исследова­ния высказываются и такие авторы, как М. Салнер (Salner, 1989) и С. Квале (Kvale, 1989).  Они опираются на идеи Канта о разделение трех сфер опыта, незави­симых друг от друга: теоретического, практического, эстетического.

При всей привлекательности эсте­тической перспективы обсуждения ва­лидности нам приходится, увы, кон­статировать здесь ряд сложностей методологического толка.  Дело заклю­чается не столько в трудно формализуе­мом характере оценки «художественной выразительности» качественных иссле­дований, сколько в логической противоречивости такого подхода с точки зрения их же философских оснований. Коль скоро качественные методы реа­лизуют конструкционистский тип мыш­ления, то возникает вопрос об универ­сальности эстетического опыта и его культурно-исторических форм.

Кроме того, что эстетическая симво­лизация опыта приобретает в истории искусства различные, отличные друг от друга типологические формы и характе­ристики, она может к тому же серьезно исказить наше восприятие чужих культур. Такие эстетические средства, как фотог­рафия или видео не являются просто пас­сивными «записывающими» медиа-сред­ствами, они оформляют наше восприятие социальных событий и различных куль­тур. Поэтому «нам действительно следует быть очень осторожными в наложении, как эстетического критерия, так и эстети­ческой способности на наши представле­ния об окружении, культуре и действую­щих лицах (actors), пренебрегая при этом локальными, местными формами пред­ставлений, посредством которых культу­ра, ее структура и действия поддержива­ются в повседневной жизни» (Atkinson, Delamont, 2005, Р. 835). Эстетический кри­терий валидности парадоксальным обра­зом сам превращается в предмет научного изучения как культурный феномен.

Проект отказа от критериальной системы

Итак, дальнейшее размывание крите­рия валидности качественного исследо­вания, которое мы наблюдали при по­пытках рассмотреть его либо с точки зрения социально-политических отношений в обществе, либо с точки зрения эстетической выразительности данных, закономерно приводит к идее отказа от формулирования правил оценива­ния его качества. Такая позиция являет­ся реализацией крайнего релятивизма, характерного для радикальных форм социального конструкционизма, отча­сти методологического анархизма (П. Фейерабенда) и сводится, как минимум, к трем линиям аргументации .

Во-первых, постмодернистская точка зрения заведомо предполагает, что кри­терии невозможно привести к фикси­рованной системе (Richardson, St. Pierre,2005, Smith, 1984).

Во-вторых, как считает Шоттер, раз­деляемое исследователями предположе­ние о том, что мир социально констру­ирован, несовместимо со стандартами оценки каких-либо эпистемологических утверждений и заявлений, ибо такой взгляд приводит к отказу от принципи­альных идей социального конструкционизма (Shotter, 1990), т.к. стандарты «переформируют» действительность и сведут ее к однозначной «монополизированной» конструкции .

В-третьих, как отмечает Н. Дензин, сов­ременная постмодернистская этнография характеризуется, в том числе, и тем, что исследователи пишут свои тексты от пер­вого лица единственного числа и, таким образом, преодолевается различие между наблюдателем и наблюдаемой реально­стью, а, значит, нет нужды озадачиваться вопросами валидности и надежности ис­следования (Denzin, 1990) .

Мы считаем такой радикальный отказ от поиска критерия непродуктивным, ибо качественные исследования не мо­гут существовать без критериев оценки (Steinke, 2004). Отказ от критериев при­водит к усугублению проблемы самоо­пределения качественных исследований в рамках научного и профессионально­го сообщества, проблемы актуальной и сегодня, а главное, не дает профессионалам-практикам и читателям понять - каким же наблюдениям и результатам можно доверять. Идеи конструкционизма являются эпистемологической базой для понимания качества качественных исследований и, хотя последние ча­сто называют «искусством» или «стилем мышления», а не конкретной научной практикой, эта их творческая специфи­ка должны быть осмыслена и «встроена» в современные научные подходы.

Выводы по критериальным системам

Проведенный нами теоретико-ме­тодологический анализ показыва­ет, что для всех критериальных си­стем остается первоочередным вопрос о включенности субъективных «пред-мнений» в процесс качественного ис­следования. Общее решение этой проблемы, характерное для всех рассмотренных предложений, заключа­ется в том, что мы совсем не устраня­ем субъективность из исследования, а включаем и пытается проконтролиро­вать ее. Тогда проблема валидности качественного исследования должна быть определенным образом переформули­рована, чтобы на первый план вышла личность его автора, который парадок­сально выступает в роли основного инструмента качественного анализа.

В свете культурно-исторической те­ории Л.С. Выготского проблема субъек­тивности в качественной методологии переформулируется как проблема опосредованности анализа дискурсивными ресурсами и смысловыми позициями ис­следователя. Различные критерии или проекты критериальных систем являют­ся мысленными инструментами опосре­дования и экспликации этих позиций. В реалистическом проекте таким инстру­ментом становится фальсификация конкурирующих интерпретаций, в конструкционистском - презентация различных познавательных перспектив и максимально полного отчета об исследовании с обширными ссылками и цитатами из высказываний респондента, а также обо­значение социальной полезности анали­за. В критическом проекте - рефлексия отношений идеологии и власти, прово­димых в обществе, а в эстетическом - ху­дожественная выразительность данных. Во всех четырех проектах и их критери­ях всегда встает вопрос об обнаружении, раскрытии и обосновании авторской рефлексивной позиции, хотя формы ее экспликации могут быть различны. Та­ким образом, наконец-то намечается путь «узаконивания» места субъективности в качественном исследовании через культурно-исторический принцип знаково­го (дискурсивного) и смыслового (реф­лексивного) опосредования анализа.

В завершение настоящий статьи мы хо­тели бы представить сформулированные нами критерии валидности качественных исследований в психологии, которые опи­раются, как на проведенный анализ раз­личных критериальных систем, так и на наш практический опыт работы с качественными методами. Общий принцип по­строения авторской системы валидности - соотношение критериев и различных уровней или этапов качественного иссле­дования (Мельникова, Хорошилов, 2010).

Критерии валидности планирования исследования и сбора данных:

  1. предварительная экспликация тео­ретических позиций, опыта рабо­ты в заявленной исследовательской сфере и личностных представлений об изучаемой теме;

  2. обоснованность выбора качествен­ного подхода к изучению данной проблемы;

  3. обоснованность формирования вы­борки, методов сбора и обработки данных;

  4. систематическое описание контекста и условий исследования («поля»);

  5. систематическое описание диалоги­ческих отношений с респондентами.

Критерии валидности анализа дан­ных:

  1. аргументированность, логичность и связность анализа;

  2. обоснование четких взаимосвязей между аналитическими умозаклю­чениями и конкретными данными;

  3. разделение фактических описаний, смысловых обобщений и теорети­ческих интерпретаций данных;

  4. реконструкция всех смысловых по­зиций, представленных в «сырых» данных, и адекватное их представ­ление для читателя;

  5. стилистическая, риторическая, ди­скурсивная грамотность анализа.

Критерии валидности интерпрета­ции данных:

  1. опосредованность теоретических интерпретаций аналитическими ка­тегориями, сконструированными, исходя из «сырых» данных;

  2. представленность в отчете автор­ской рефлексивной позиции;

  3. социальная полезность и критиче­ский потенциал анализа;

  4. оригинальность и инновативность предлагаемых интерпретаций;

  5. возможность вывести практические импликации из исследования 

Критерии валидности презентации данных:

  1. прозрачность и выразительность представления данных;

  2. открытость данных для обсуждения профессиональным сообществом;

  3. открытость данных для обсуждения читателями;

  4. раскрытие изменений понимания и рефлексивной работы исследова­теля;

  5. оценка возможности обобщений и решения социальных проблем.

Критерий этической валидности:

  1. проведение через исследование идей «открытого общества» и гуманизма

Литература:

Бусыгина Н.П. Методология качественных исследований в психологии / Н.П. Бусыгина. - Москва : ИНФРА-М, 2013.

Войскунский А.Е. Качественный анализ данных / А.Е. Войскунский, С.В. Скрипкин // Вестник Московского Университета. - Серия 14. Психология. - 2001. - № 2. - С. 93-109.

Квале С. Исследовательское интервью / С. Квале. - Москва : Смысл, 2009.

Кэмпбелл Д. Модели экспериментов в социальной психологии и прикладных исследованиях / Д. Кэмпбэлл. - Москва : Прогресс, 1980.

Мельникова О.Т., Хорошилов Д.А. Методологические принципы качественных исследований в психологии // Вестник Московского университета. Серия 14 Психология . - 2013. - № 3. - С. 4-18.

Мельникова О.Т., Хорошилов Д.А. Предмет качественного исследования как методологическая проблема социальной психологии // Национальный психологический журнал. - 2013. - № 1(9). - С. 50-62.

Маньковская Н.Б. Феномен постмодернизма. Художественно-эстетический ракурс / Н.Б. Маньковская. - Москва, Санкт-Петербург : Центр гуманитарных инициатив : Университетская книга, 2009.

Мельникова О.Т. Фокус-группы: методы, методология, модерирование / О.Т. Мельникова. - Москва : Аспект Пресс, 2007.

Мельникова О.Т. Уровни анализа данных качественного исследования / О.Т. Мельникова, Д.А. Хорошилов // Вопросы психологии. - 2010. - № 3. - С. 12-19.

Рубинштейн С.Л. Человек и мир / С.Л. Рубинштейн. - Санкт-Петербург: Питер, 2012.

Страусс А. Основы качественного исследования: обоснованная теория, процедуры и техники / А. Страус, Дж. Корбин. - Москва: Эдиториал УРСС, 2001.

Хабермас Ю. Техника и наука как «идеология» / Ю. Хаберман. - Москва : Праксис, 2007.

Atkinson P., Delamont S. Analtytic perspectives // The Sage handbook of qualitative research. Ed. by N.K. Denzin, Y.S. Lincoln. - Thousand Oaks, CA: Sage, 2005. - p. 821-840.

Budd J.M. Critical theory // The Sage encyclopedia of qualitative research methods. Ed. by L.M. Given. Vol. 1. - Thousand oaks, CA: Sage, 2008. - p. 174­179.

Butler-Kisber L. Qualitative inquiry: thematic, narrative and arts-informed perspectives. - L.: Sage, 2010.

Charmaz K. Constructing grounded theory: a practical guide through qualitative analysis. - Thousand Oaks, CA: Sage, 2006.

Denzin N.K. Review essay: the interpretive post-modern ethnography // Journal of Contemporary Ethnography. - 1990. - 19. - 2. - p. 231-236.

Elliott R., Fischer C.T., Rennie D.L. Evolving guidelines for publication of qualitative research studies in psychology and related fields // British Journal of Clinical Psychology. - 1999. - 38. - p. 215-229.

Flick U. Managing quality in qualitative research. - L.: Sage, 2007.

Gergen K.J. An invitation to social construction. - L.: Sage, 2009.

Guba E.G., Lincoln Y.S. Paradigmatic controversies, contradictions and emerging confluences // The Sage handbook of qualitative research. Ed. by N.K. Denzin, Y.S. Lincoln. - Thousand Oaks: Sage, 2005. - p. 191-216.

Kirk J., Miller M.L. Reliability and validity in qualitative research. - Newburry Park: Sage, 1986.

Kvale S. To validate is to question // Issues of validity in qualitative research. Ed. by S. Kvale. - Lund: Studentlitteratur, 1989. - p. 73-92.

Lather P. Fertile Obsession: Validity after Poststructuralism // Sociological Quarterly. - 1993. - 34. - p. 673-693.

LeCompte M.D., Goetz J.P. Problems of reliability and validity in ethnographic research // Review of Educational Research. - 1982. - 52. - 1. - p. 31-60. Lincoln Y.S., Guba E.G. Naturalistic inquiry. - L.: Sage, 1985.

Maxwell J. A. Qualitative research design: an interactive approach. - Thousand Oaks, CA: Sage, 2005.

Maxwell J. A. Understanding and validity in qualitative research // The qualitative researcher’s companion. Ed. by A. M. Huberman, M. B. Miles. - London, Sage, 2002. - p. 37-64.

McLeod J. Qualitative Research in Counselling and Psychotherapy. - L.: Sage, 2001.

Merrick E. An exploration of quality in qualitative research: are “reliability’ and “validity’ relevant? // Using qualitative methods in psychology. Ed. by M. Kopala., L.A. Suzuki. - Thousand Oaks, CA: 1999. - p. 25-36.

Miles M.B., Huberman A.M. Qualitative data analysis: an expanded sourcebook. - Thousand Oaks, California: Sage, 1994.

Mishler E.G. Validation in inquiry-guided resarch: the role of exemplars in narrative studies // Harvard Educational Review. -1990. - 60. - 4. - p. 415-442. Morrow S. L. Quality and trustworthiness in qualitative research in counseling psychology // Journal of Counseling Psychology. -2005. - 52. - p. 250-260. Parker I. Qualitative psychology: introducing radical research. - Buckingham: Open University Press, 2005.

Patton M.Q. Qualitative research and evaluation methods. - Thousand Oaks, CA: Sage, 2002.

Prilleltensky I., Prilleltensky O., Voorhees C. Psychopolitical validity in the helping professions: applications to research, interventions, case conceptualization and therapy // Liberatory psychiatry: towards a new psychiatry. Ed. by C. Cohen, S. Tamiami. - NY: Cambridge University Press, 2009.p. 105-130.

Richardson L., St. Pierre E.A. Writing: a method of inquiry // The Sage handbook of qualitative research. Ed. by N.K. Denzin, Y.S. Lincoln Y.S. - Thousand Oaks: Sage, 2005. - p. 959-978.

Salner M. Validity in human science research // Issues of validity in qualitative research. Ed. by S. Kvale. - Lund: Studentlitteratur, 1989. - p. 47-72.

Scheurich J.J. Research method in the postmodern. - L.: The Falmer Press, 1997.

Seale C. The quality of qualitative research. - L.: Sage, 1999.

Shank G., Villella O. Building on new foundations: core principles and new direction for qualitative research // Journal of educational research. -2004. - 98. - 1. - p. 46-55.

Shotter J. Knowing of the third kind. - Utrecht: ISOR, 1990.

Smith J.K. The problem of criteria in judging interpretative inquiry // Educational Evaluation and Policy analysis. -1984. - 6. - p. 379-391.

Steinke I. Quality criteria in qualitative research // A companion to qualitative research. Ed. by U. Flick, E. von Kardorff, I. Steinke. - L.: Sage, 2004. - p. 184-190.

Stiles WB. Quality control in qualitative research // Clinical psychology review. -1993. - 13. - p. 593-618.

Stinson S.W., Dils A. Dance in qualitative research // The Sage encyclopedia of qualitative research methods. Ed. by L.M. Given. Vol. 1. - Thousand oaks, CA: Sage, 2008. - p. 183-185.

Tuffin K. Understanding critical social psychology. - L.: Sage, 2005.

Wodak R., Meyer M. Critical discourse analysis: history, agenda, theory and methodology // Methods of critical discourse analysis. Ed. by R. Wodak, M. Meyer. - L.: Sage, 2009. - p. 1-33.

Yardley L. Demonstrating validity in qualitative psychology // Qualitative psychology: a practical guide to research methods. Ed. by J.A. Smith. - London, Sage, 2008. - р. 235-251.

Для цитирования статьи:

Хорошилов Д.А.Современные критериальные системы валидности качественных исследований в психологии. // Национальный психологический журнал. 2014. № 2. c.36-48. doi: 10.11621/npj.2014.0205

Скопировано в буфер обмена

Скопировать