Предметно-пpocтpaнcтвенное окружение кабины космического корабля

Зефельд Виктор Владимирович

Космос становится обитаемым. В понятие «обитаемость» входят два наиболее общих понятия: «человек» и «внешняя среда». Частью внешней земной среды является естественно-­природное предметно-пространствен­ное окружение и искусственное пред­метно-пространственное окружение, то есть архитектура. Попадая в космос, человек лишается земного предметно пространственного окружения, что от­рицательно сказывается, в частности, на нормальном функционировании его психики.

«Организм без внешней среды, — писал еще в 1861 г. И.М. Сеченов, — поддерживающей его существова­ние, невозможен; поэтому в научное определение организма должна вхо­дить и среда, влияющая на него». И еще: «Первая причина всякого человеческого действия лежит вне его, и кажущаяся свобода воли человека есть лишь обман самосознания» (Се­ченов И.М., 1947).

Утверждения Сеченова развивают­ся и уточняются научным творчеством И.П. Павлова. Приведем ряд положе­ний Павлова, на которые мы опира­лись в данной работе при попытке описать оптимальное предметно-про­странственное окружение кабины кос­мического корабля, призванное под­держать благоприятные условия для нормального функционирования пси­хики космонавта:

• о слове (в нашем случае следует чи­тать: об изображении), которое «для человека есть такой же реаль­ный условный раздражитель, как и все остальные, общие у него с животным» (Павлов И.П., 1949) и ко­торое может вызвать все те действия, какие обуславливают эти остальные раздражители;

• идея невризма, обозначенная Ива­ном Петровичем как положение о единстве организма и условий его существования;

• положение о целостности орга­низма;

• положение о центральной нервной системе как системе, специализи­рованной на осуществлении урав­новешивания организма с внеш­ней средой;

• положение о взаимосвязи корко­вых (психических) и вегетативных процессов и о роли коры головно­го мозга в регуляции функций внутренних органов;

• положение об охранительном тор­можении как «нормальном при­еме физиологической борьбы про­тив болезнетворных агентов» (Павлов И.П., 1951-1952).

Павлов пытался развить «физиоло­гическое направление, стремящееся распространить влияние нервной си­стемы на возможно большее количе­ство деятельностей организма» (Пав­лов И.П., 1951-52).

Одним из существенных качеств земного предметно-пространственно­го окружения является так называемая «привычная обстановка».

«Привычная обстановка — это многократно повторяющаяся рефлек­торная связь нашей психики с пред­метно-пространственным окружени­ем не только на протяжении одного поколения, но и уходящая в глубь ве­ков» (Бейлин П.Е., 1961). Изменяя природный ландшафт, строя города, человек изменял и свою психику, ко­торая, в свою очередь, все больше увеличивала его активность по отно­шению к внешней среде. Таким обра­зом, психика и предметно-пространственное окружение, будь то при­родный ландшафт, архитектурный комплекс или просто группа быто­вых предметов, связаны неразрывными узами и немыслимы друг без друга. За изменением характера пред­метно-пространственного окруже­ния следует изменение и в психике человека, и наоборот.

Каждый из нас может вспомнить как, попав в отчий дом после длитель­ного отсутствия, он испытал подъем моральных сил при виде «родной» до­машней обстановки, даже какого-ни­будь сучка или трещинки на потолке у своей детской кроватки. Знакомые с детства предметы вызывают множество ассоциаций, обогащающих нашу психику различными эмоциями. Если говорить о естественно-природ­ном окружении, то береза, грязная проселочная дорога, тихая речушка, «низкое» серое небо и т. п. разве не сожмут нам спазмом горло после воз­вращения из длительного путеше­ствия в страну пальм, благоустроен­ных автострад, небоскребов и яркого голубого неба?

Очень хорошо об этом сказал Фре­дерик Жолио Кюри: «Я люблю дерево, блестящее от прикосновения множе­ства рук, камень с выемками от шагов, люблю мой старый подсвечник. В них вечность» (Эренбург И., 1990).

Если человек в земных условиях длительное время не видел родной бе­резы, отчего дома, он видел другие де­ревья и другие дома. В космосе же че­ловека ждет необычное предметно-пространственное окружение. Оно не обогатит его психику необходимым количеством ассоциаций от предмет­но-пространственного окружения. Его эмоциональный опыт будет не востребован, что с течением времени, несомненно, снизит его моральный дух. Упадок моральных сил вызовет расстройство физиологических функ­ций организма, что может привести к безрезультатности дорогостоящего в смысле сил и средств космического эксперимента и даже к гибели космо­навта. В связи этим можно привести следующее высказывание английско­го психолога Нормана Коупленда: «Когда борьба принимает затяжной характер, исход ее решает моральная, а не физическая сила».

Где же выход? Выход один — в ис­кусственном воссоздании привычного предметно-пространственного окру­жения в его взаимодействии с други­ми привычными раздражителями (звук и т. п.). Путь же воссоздания зем­ной обстановки в кабине космическо­го корабля лежит не через ее имитацию (имитировать многообразнейшее при­родное предметно-пространственное окружение невозможно), а через ее стилизацию и обобщение. В этом деле большую помощь может оказать ис­кусство, которое уже проделало боль­шую работу по подобному обобщению действительности. Помощь окажут также труды, раскрывающие чудес­ные тайны природы, например, кни­га голландского астронома и физика М. Минарта «Свет и цвет в природе».

Кабина космического корабля дол­жна содержать в стилизованном, обоб­щенном виде привычную обстановку, в которой жил космонавт до полета. В кабине космонавта, как в своеобраз­ном зеркале, в концентрированном виде должны быть отражены времена года и ритм суток; родные поля и леса; отчий дом и Красная площадь; забро­шенная проселочная дорога и благоустроенная автострада — словом, все то будничное и то прекрасное, что успел человек увидеть или сотворить на Зем­ле. Такая трактовка предметно-про­странственного окружения кабины космического корабля дает возмож­ность посредством ассоциаций «экс­плуатировать» созданный на протяжении долгих лет психический опыт человека и тем самым укрепить моральное состояние космонавта. Ниже излагаются пути и средства достиже­ния этой цели.

Особенности предметно-­пространственного окружения кабины космического корабля в первые минуты полета

В первые минуты полета, в услови­ях перегрузок, вибрации и шума, мо­ральная поддержка со стороны пред­метно-пространственного окружения может прийти только через зрительное восприятие, так как все остальные органы человека будут испытывать критическое по силе воздействия со­стояние. Организм находится в чрез­вычайном напряжении, и малейший «лишний» раздражитель здесь воспри­нимается как сильный удар. Но силь­нее этого удара, сильнее обрушивших­ся на организм перегрузок, грохота двигателей и вибрации — инстинкт самосохранения. Психика космонавта функционирует, и она ищет связи с внешней средой, чтобы, установив связь, прореагировать «отраженным движением» (Сеченов И.М., 1947) на изменения во внешней среде. Вот тут- то и приходит к космонавту на помощь труд архитектора-художника и врача- психолога. Исключив, по мере воз­можности, все лишние раздражители, в данном случае создав полумрак в ка­бине, они с помощью электронных устройств предлагают вниманию космонавта не все беспрерывно меняю­щееся многообразие состояний кос­мической внешней среды, а лишь краткий конспект жизненно важных ее состояний. Конкретной формой та­кого «краткого конспекта» является табло пульта управления кораблем. Воспринимая условные знаки-симво­лы табло, космонавт имеет возмож­ность быстро и точно прореагировать на изменившиеся условия внешней среды. Работа над созданием табло пульта управления предполагает достижение его наибольшей выразительно­сти. Выразительность табло слагается в основном из следующих моментов:

• самосвечение знаков-символов;

• оптимальная, с точки зрения зри­тельного восприятия, форма табло (в нашем случае слегка сплюсну­тый круг);

• наличие в форме табло и его час­тях привычных характерных черт, ранее воспринимаемых табло (на­пример, приборная доска в кабине самолета).

Воспринимаемая плоскость табло, габаритные размеры которой устанав­ливаются экспериментальным путем, разбивается на ряд зон (см. рисунок 1).

Рисунок 1

Первая — зона отличной видимос­ти, имеющая форму круга и располо­женная в центре табло, отводится под световые сигналы (знаки-символы), требующие немедленной реакции кос­монавта, вторая — под сигналы о го­товности и третья, расположенная по периметру круга, — под сигналы пре­дупреждения. Знаки-символы имеют форму кружков или линий и в своей сумме образуют легко воспринимае­мую (обособленную на плоскости) цветную мозаику.

Цветовая гамма и рисунок мозаи­ки изменяются в соответствии с изме­нением работы технических уст­ройств корабля и по мере выполнения программы полета. При отличном со­стоянии полета цветовая гамма содер­жит жизнерадостную палитру (соотношение цветов, например, раннего солнечного утра) и имеет плавные линии контуров рисунка, а при ката­строфическом — мрачную палитру и ломаные линии контуров. Мозаичное табло выполняет, таким образом, роль переводчика, который переводит не­обычные — чуждые человеку раздра­жители внешней космической среды на обычные — земные, тем самым способствуя нормализации психичес­ких процессов.

Старт и выход на орбиту прошел. Психика космонавта подверглась вре­менной депрессии (стрессу). Чтобы помочь психике космонавта быстрее выйти из депрессии, предусмотрены следующие специальные меры. Пред­метно-пространственное окружение кабины начинает плавно «оживать» — как бы проявляться из полутьмы по мере увеличения освещенности (подключаются новые зрительные раздра­жители). Возрастание освещенности кабины регулируется врачом с Земли, который руководствуется при этом полученными по радио сведениями о состоянии физиологических функций организма космонавта. Через рассчи­танный врачом срок освещенность ка­бины достигает своего максимума (по аналогии с природой — это яркий солнечный день). Подключаются и другие привычные раздражители: слуховые, осязательные и т. п. Максимум осве­щенности и полная определенность других раздражителей совпадает с кон­цом депрессии. Начинается «обычная» жизнь в космосе.

Основные характеристики предметно-­пространственного окружения кабины космического корабля

Освещенность и яркость

1. Уровень освещенности и сила яркости кабины непостоянны. Они изменяются аналогично освещеннос­ти и яркости земных суток: утро, день, вечер, ночь. Этот ритм является одной из существенных сторон внешней зем­ной среды для человека и, следова­тельно, непременно отражается на психике космонавта. Лишить его по­добного ритма освещенности значит расстроить его психику и физиологию. Ритм освещенности дает нормальные условия для естественного проявления чувства времени. Уровень освещенно­сти по временам года также не одина­ков. Не обязательно одинаков он и в одни и те же часы различных дней, так как в земных условиях бывают как пас­мурные, так и солнечные дни. В каж­дом конкретном случае дежурный врач сам, имея данные о состоянии здоро­вья космонавта, решает, каков должен быть уровень освещенности кабины, надо ли использовать диффузный (пасмурное небо) или прямой свет. В определении уровня ритма и характе­ра освещенности большую роль также играет тот уровень, ритм и характер освещенности в природе (географическая полоса) и архитектуре (город или деревня), который воспринимал космонавт в течение всей своей жиз­ни и особенно в детском возрасте.

2. Наряду с ритмом освещенности одним из постоянных факторов внеш­ней земной среды является состав спектра света, как дневного, так и ис­кусственного (электроосвещение). Дневной спектр по длительности сво­его воздействия в течение суток на че­ловека в земных условиях относится к искусственному, в среднем, как 11:4. Такое же соотношение должно быть выдержано и в кабине космического корабля.

3. Дневной спектр света в земных условиях определяется солнечным ис­точником света и атмосферой. Отсут­ствие атмосферы в космосе делает сол­нечный спектр чуждым человеческо­му глазу. Такой спектр не пробуждает радостных воспоминаний, не вызыва­ет ассоциаций с солнечным лучом, поэтому вреден. Необходимо техни­чески обработать иллюминатор в ка­бине так, чтобы сделать солнечный спектр земным, устройство иллюми­натора должно пропускать лишь при­вычный нам солнечный спектр и со­здавать иллюзию окна и комнаты, освещенной солнцем. Подобное «окно» в соответствии с ритмом зем­ных суток утром будет иметь одну силу яркости и спектра, днем другую, а ве­чером третью. Разумеется, в «пасмур­ные» дни оно будет иметь соответству­ющую яркость и спектр.

4. Сам по себе солнечный луч в ка­бине космического корабля во время полета мертв. Его необходимо «поддержать» зеленым стебельком расте­ния или каким-нибудь иным проявле­нием его жизнетворной силы. Только в этом случае он может вызвать поло­жительные ассоциации.

5. Искусственный источник света (электрическая лампочка) за 30-60 лет широкого применения также на­шел свое отражение в психике чело­века. Но его воздействие на психику человека не всегда положительное. Спектр света от электрической лам­почки скуден, он, искажая, обедняет палитру окружающих цветных повер­хностей. Он дает слабые, неуверен­ные тени. Кроме того, форма этих те­ней вследствие точечного источника света (электролампочки), в отличие от параллельных лучей солнца, не со­ответствует форме предмета. Подоб­ное несоответствие, искажая действи­тельность, осложняет понимание предметно-пространственного окру­жения. Гипертрофированность теней от предметов подсознательно вселяет в психический мир человека неуве­ренность, мистику. Этот световой эф­фект в гиперболизированном виде нашел применение в искусстве (театре, живописи, архитектуре) (см. рису­нок 2).

Рису­нок 2




Другое дело, когда лучи от источ­ника света идут параллельно (солнце, прожектор и т. п.). В этом случае чет­кие и определенные тени от предмета помогают воспринять его форму пра­вильно, что благотворно сказывается на моральном состоянии человека.

6. Благотворное воздействие искус­ственного света (электрической лам­почки) на психику человека в услови­ях космического полета связано с ас­социациями с домашним уютом и рабочей обстановкой. Каждый из нас может вспомнить не одну радостную минуту, которую мы провели за пись­менным столом при свете «зеленого абажура» настольной лампы. Известное чувство уюта рождает у нас и тор­шер. Настольная лампа может стать и отличным средством психотерапии, к которой может прибегнуть в случае надобности дежурный врач. Подобная настольная лампа нашла успешное применение в Дарницкой больнице г. Киева. Ее цель — создать «однооб­разные зрительные раздражители», вызывающие сонливость. Устройство ее просто: она состоит из двух абажу­ров, один из которых под действием нагретого лампочкой воздуха вращает­ся. На вращающемся абажуре изобра­жены рыбки, а на другом - водорос­ли. Ритмичное и плавное движение рыбок успокаивающе действует на психику человека. И.П. Павлов писал об этом следующее: «Разве это не общеизвестная истина, хотя до сих пор оставшаяся без научного освещения, что все люди ... при однообразных раздражениях, как бы это ни было неуместно и несвоевременно, неодоли­мо впадали в сонливость и сон» (Бей­лин П.Е., 1961).

Форма и объем кабины

1. Объем и форма кабины косми­ческого корабля определяются физи­ческими размерами человеческого тела и технико-конструктивными со­ображениями. Чем продолжительнее полет, тем все большую роль играет этот фактор, так как «в своей повсед­невной жизни человек не может обой­тись без представлений о месте тел или явлений, об их положении, их грани­цах, размерах, о форме тел и предме­тов и так далее, то есть без простран­ственных представлений» (Свидерский В.И., 1956).

2. Для человека естественно движе­ние, его непременным условием явля­ется наличие пространства и времени. Резко ограничивая пространство ка­биной космического корабля, мы тем самым вступаем в противоречие с ес­тественной потребностью человека - движением. Чтобы выйти из этого ту­пика, при расчете замкнутого про­странства кабины следует руковод­ствоваться не столько предстоящими движениями космонавта во время по­лета, сколько ассоциациями от тех предшествующих полету космонавта движений, которые нашли свое отра­жение в его психике. Чем больше про­странство кабины будет содержать элементов, относительно которых ра­нее космонавтом совершались движе­ния, тем успешней разрешится это противоречие.

3. Перед нами три формы: яйцо, куб и пирамида. При нахождении в какой из них космонавт будет себя чув­ствовать психологически более ком­фортно? Может быть, нельзя так ста­вить вопрос? Однако история архитек­туры говорит, что можно. Выбирая, например, форму интерьера готического собора, архитектор из многих тех­нически возможных форм отобрал именно стрельчатую. Подобная форма интерьера в то время в наибольшей мере отвечала назначению культового сооружения — вселять в человека ре­лигиозные чувства. К. Маркс писал о готических соборах так: «Своими сти­хийными размерами эти колоссы дей­ствуют материально на душу. Душа себя чувствует подавленной под тяже­стью массы, а чувство подавленности есть начало благоговения» (К. Маркс, Ф. Энгельс, 1955). Воздействие формы интерьера на психику человека не яв­ляется нейтральным. Но ни в инте­рьере в форме яйца, ни в интерьере в форме куба или пирамиды психика космонавта не будет находиться в удовлетворительном состоянии, так как эти формы не являются привыч­ными для жизни.

4. Привычной для человека фор­мой интерьера является параллелепи­пед, это основная форма жилой, обще­ственной и производственной архи­тектуры. В основном с этой формой архитектуры у человека связана его психическая жизнь все 24 часа суток. Поэтому в условиях космического полета следует ожидать благотворных ассоциаций с этой формой.

Из всего вышесказанного понятно, что фантастические сверхмодернистские интерьеры космических кораб­лей, так ярко описанные в художе­ственной литературе, не применимы на деле. Корабль унесет в космос даже не самую наилучшую архитектурную форму, а лишь ту, в которой привык трудиться и отдыхать человек. Созда­вая архитектуру города, села, микро­района, дома, квартиры, архитектор тем самым уже до некоторой степени определил и форму кабины космического корабля. Почему же только до некоторой степени? Потому, что чело­век трудится и отдыхает не только в архитектурном пространстве. Его по­вседневным окружением являются также поля, луга, леса и т. п. Значит, на форму кабины окажет свое влияние и естественное природное окружение. То есть она синтезирует в обобщен­ных, стилизованных чертах архитектурную форму и формы естественно­-природного окружения. Благодаря та­кому синтезу форма кабины получит не только прямолинейные контуры, в ней найдет свое отображение и криво- линейность естественно-природного окружения. Влияние на форму каби­ны корабля форм транспортных средств (троллейбуса, самолета, желез­нодорожного вагона и т. п.), в которых человек находится незначительное время суток, будет несущественным, поскольку космический корабль в некотором смысле перестает быть сред­ством передвижения.

5. При выборе формы кабины кос­мического корабля из форм, содержа­щих как архитектурные, так и природ­ные черты, следует выбирать те из них, которые содержат как можно большее количество разнообразных характер­ных черт и, вместе с тем, легко и полно воспринимаются (обособляются в про­странстве). Трудно воспринимаемые формы, даже если они содержат необходимые нам ярчайшие черты, утомля­ют психику и, тем самым, нейтрализу­ют свое благотворное воздействие.

Проанализируем три различных формы интерьера. Первая форма (см. рисунок 3) — форма куба, восприни­мается «с первого взгляда», но она не дает богатства различных точек зре­ния. Куда бы мы ни посмотрели: на­право, налево, вверх, вниз и т. д., — всюду мы видим одну и ту же картину (см. рисунок 3а). Кроме того, в подоб­ной форме интерьера совершенно от­сутствуют характерные черты природ­ных форм, что уже само по себе исклю­чает ее применение в качестве формы кабины космического корабля.

Рисунок 3




Рисунок 3а




На рисунке 4 изображена другая форма. Эта форма имеет большое ко­личество разнообразных точек зре­ния, но обилие мелких характерных частей формы и их «текучесть» (плав­ный переход от одной формы к дру­гой) утомляет психику космонавта прежде, чем он ясно воспримет всю форму и получит от нее жизнерадос­тные ассоциации.

Рисунок 4




Третья форма (см. рисунок 5) более приемлема в качестве формы кабины хотя бы потому, что наряду с ясностью восприятия, она обеспечивает две со­вершенно разные по открывающему­ся виду точки зрения (см. рисунок 6).

Рисунок 5




Рисунок 6




Вид, изображенный на рисунке 7, является основой для дальнейшей его обработки при создании образа жилой или производственной комнаты, а вид на рисунке 8 — образа уголка природ­ного ландшафта. Часть формы инте­рьера кабины, изображенной на этом рисунке, имеет не только прямолиней­ные, но и криволинейные очертания, что характерно для природного ланд­шафта. Особенностью геометрическо­го построения этой части формы является еще и то, что, благодаря трапе­циевидному плану этой части формы (рисунок 6), создается оптическая ил­люзия большей протяженности фор­мы, чем есть на самом деле. Для боль­шей убедительности приведем аналогичный пример из архитектуры.

Рисунок 7




Рисунок 8




На рисунке 9а изображена лестни­ца в Павловском парке под Санкт-Пе­тербургом. Мы видим, что план лест­ницы трапециевидный. Когда зритель смотрит на лестницу (как на рисунке 9б), он не замечает сближения ее про­дольных сторон, так как относит ви­димое уменьшение верхних ступеней полностью на счет перспективы, по­этому лестница кажется ему более про­тяженной. Для сравнения прилагаем условное перспективное изображение лестницы с параллельным расположе­нием ее сторон в плане (рисунок 9в).

Рисунок 9а




Рисунок 9б




Рисунок 9в




Членение формы производится с помощью гармонических пропорций, которые очень часто определяются художественной интуицией архитекто­ра. Существуют и общепризнанные гармонические пропорциональные отношения. К таким отношениям от­носится так называемое «золотое сече­ние». Существуют и законы гармони­ческого пропорционирования. Один из основных законов гласит: «Там, где есть пропорции, есть и подобие. Где подобия нет, там нет и пропорцио­нальности элементов».

6. Результат членения формы в большой мере связан с оптическими иллюзиями. Приведем два примера. На рисунке 10 изображены два одина­ковых квадрата, один из которых рас­членен вертикальными линиями, а другой — горизонтальными. При этом первый квадрат воспринимается более высоким, чем второй, расчлененный горизонтальными линиями. Это наиболее распространенная зрительная иллюзия, причина которой в том, что глаз переоценивает вертикальные ли­нии по сравнению с горизонтальными.

Рисунок 10

Вторым примером оптических ил­люзий может являться изображение одинаковых кружков на разных по ве­личине поверхностях (см. рисунок 14). Кружок, изображенный на малой по­верхности, кажется больше.

Рисунок 14

Взаимодействие света и формы

1. Какую бы оптимальную форму мы не создали, как бы искусно ее не расчленили, без света она не будет иг­рать для нас нужную роль. Свет по­средством теней, полутонов, бликов и рефлексов как бы лепит форму. Све­тотень может выявить, подчеркнуть форму, но может и исказить, «смять» ее. Вспомним фотографию. При не­умелом расположении источника све­та и экранов даже очень выразитель­ное лицо человека может получиться на фотоснимке вялым и невырази­тельным.

   Специфической стороной взаимо­действия формы и света в кабине кос­мического корабля является то, что мы не вольны брать любой источник све­та и любую форму. Древние греки, на­пример, применяли канелированные колонны, форма которых при ярком южном солнце смотрелась особенно выразительно. В условиях же средней полосы России такая колонна не взаимодействовала бы с привычным нам сереньким небом и потому ее форма лишилась бы своего превосходства. А формы древней псковской архитекту­ры, напротив, нашли свою выразительность во многом благодаря свое­му соответствию условиям освещен­ности данной географической полосы. Поэтому в расчете на психологическое воздействие формы кабины космичес­кого корабля мы должны брать имен­но те выразительные формы, которые отвечают условиям естественной осве­щенности той местности, в которой жил, особенно в свои детские годы, космонавт.

2. Не последнее место при воспри­ятии формы играют также световые условия созерцания. Освещенный и неосвещенный объемы замкнутого пространства имеют важный для нас характер расположения и находятся в небезразличных нам отношениях. На рисунке 15 с помощью кривых осве­щенности на трех планах одинаковых комнат показаны три случая различ­ной освещенности. В каждом случае она определяется различными окон­ными проемами.

В первых двух случаях (рисунки 15а, 15б) неодинаковый уровень осве­щенности дробит пространство ком­наты и, тем самым, вызывает нервоз­ность. В случае же, изображенном на рисунке 15в, уровень освещенности, благодаря окну во всю стену (без про­стенка), плавно убывает, что способ­ствует созданию спокойной психоло­гической обстановки.

Рисунок 15а

Рисунок 15б

Рисунок 15в

Другим непременным условием гармоничного восприятия как формы самой кабины, так и всего предметно­-пространственного окружения являет­ся расположение наиболее продолжи­тельно занимаемого в течение време­ни бодрствования места космонавта (точнее, его головы) в зоне с наимень­шим уровнем освещенности про­странства. На рисунке 16 над креслом космонавта расположен козырек (в разрезе). Над козырьком расположен источник света. Кривая освещеннос­ти проходит ниже уровня глаз космо­навта, что дает ему лучшие условия созерцания предметно-простран­ственного окружения (смотреть из тени на свет благоприятней, чем на­оборот).

Рисунок 16

Список литературы:

1. Алексеев С.С., Теплов В.М., Шеварев П.А. Цвет в архитектуре. — М.: Госстройиздат, 1934. — 133 с.

2. Гете И.В. К учению о цвете (хроматика). Очерк учения о цвете // Гете И.В. Избран­ные сочинения по естествознанию. — М.: Изд-во АН СССР, 1957. — С. 311.

3. Коупленд Н. Психология и солдат. — М., 1960.

4. Кравков С.В., Теплов Б.М., Шеварев И.А. Цветовое зрение — М.: Изд-во АН СССР, 1951. — 175 с.

5. Маркс К., Энгельс Ф. Собрание сочи­нений. — Т. 1. — М.: Госполитиздат, 1955. С. 140.

6. Минарт М. Свет и цвет в природе. — М.: Физматгиз, 1958. - С. 425.

7. Охранительно лечебный режим в больни­цах: Инструктивно-методическое посо­бие / Сост. П.Е. Бейлин. — Киев, 1961.

8. Павлов И.П. Полное собрание сочине­ний. — Т. 1. — М. — Л.: Изд-во АН СССР, 1951—1952. — С. 197.

9. Павлов И.П. Лекции о работе больших полушарий головного мозга. — М.: Изд-во АН СССР, 1949. — С. 427.

10. Свидерский В.И. Философское значение пространственно-временных представле­ний в физике. — Л.: ЛГУ, 1956.

11. Сеченов И.М. Избранные философские и психологические произведения. — М.: Госполитиздат, 1947. — С. 157.

12. Сеченов И.М. Избранные произведе­ния. — Т. 1. — М.: Изд-во АН СССР, 1952. - С. 533.

13. Скороходова О.И. Как я воспринимаю и представляю окружающий мир. — М.: Изд-во. АПН РСФСР, 1956.

14. Эренбург И. Люди, годы, жизнь. — Т.2. — Кн. VI. — М., 1990.

Полный вариант статьи размещен на видеоприложении к журналу.