Методологические предпосылки изучения духовности

Хачатрян Нарине Гагиковна

Агузумцян Рубен Вазгенович Ереванский государственный университет

В последнее время большой инте­рес для психологии представляет проблема духовности, изучение ду­ховных состояний и особенностей человека, которые определяют стра­тегию его поведения и жизни в це­лом. Развитие психологической мыс­ли привело к необходимости изучения и выявления таких структур психики человека, которые способ­ствуют саморазвитию, личностному росту, изменению внутреннего мира человека. Несмотря на наличие раз­ных концепций, пытающихся объяс­нить проблемы духовности, все они сходятся в одном: духовность рас­сматривается как внутреннее ядро личности, обладающее большим по­тенциалом, благодаря которому оп­ределяются цели развития человека и которое способствует его гармоничному сосуществованию со своим окружением.

Философские рассуждения и пси­хологические теории, которые, так или иначе, касаются проблем духовно­сти, отмечают важность активного, инициирующего начала в структуре личности, способного к преодолению причинной обусловленности своего развития в пользу самоопределения в соответствии с личностными смысла­ми и ценностями.

Прежде чем приступить к концеп­туальному анализу формирования ду­ховности как качества личности, сле­дует определить те методологические принципы, на которых мы будем основываться в нашей работе. В класси­ческой психологии отправной точкой в определении методологии изучения личности является проблема соотношения внутренних и внешних, биологических и социальных, наследствен­ных, врожденных и приобретенных факторов развития. В различных тео­риях личности, строящихся на тех или иных научных парадигмах, по-разно­му ставится вопрос о соотношении этих факторов. Рассмотрим основные парадигмы научного знания и опреде­лим их роль в раскрытии возможнос­тей психики человека исходя из клас­сификации, предложенной В.И. Слободчиковым и Е.И. Исаевым [14; 15].

Наиболее важными научными па­радигмами, в русле которых получили свое развитие многочисленные психо­логические теории личности, счита­ются натурализм и социоморфизм. В натуралистической парадигме человек рассматривается как «природный ин­дивид», развитие которого обусловле­но внутренними (наследственными и врожденными) факторами. Отсюда вытекает, что развитие психических структур, способностей и моделей по­ведения запрограммировано генети­ческой информацией. Отношения че­ловека со средой носят приспособи­тельный характер. Социоморфизм же рассматривает человека как «социаль­ного индивида», развитие которого обусловлено отношениями, сложив­шимися в социальном опыте обще­ства. Внутренние факторы являются лишь предпосылками и не могут вы­ступать движущимися силами, меха­низмами развития человека. Как ви­дим, обе эти установки научного зна­ния являются противоположными и исходят из односторонних крайних по­зиций. В.И. Слободчиков и Е.И. Иса­ев отмечают, что психика человека в натуралистической парадигме имеет двойную причинную детерминацию. «В своих качествах и проявлениях она есть результат организменных, биоге­нетических преобразований, а в своих функциях есть следствие приспособления индивида к природной и соци­альной среде» [14, с. 5]. В парадигме же социоморфизма психика человека имеет целевую детерминацию, и раз­витие осуществляется через процесс социализации. «Индивид лишь овла­девает, присваивает вне его лежащую «общественную природу», свои сущ­ностные силы, которые уже опредмечены в социальном устройстве мира» [14, с. 6]. Авторы приходят к выводу, что, несмотря на противоположные установки относительно закономер­ностей развития психики, эти научные парадигмы сходны в том, что обе находятся в пределах естественнона­учного, материалистического миро­воззрения.

Социальность психики, понимае­мая в соответствии с позициями соци­оморфизма, не привносит ничего но­вого в ее содержание и, по сути, вы­ступает лишь в качестве обратной стороны медали (натуралистической парадигмы). Кроме этого, в данных парадигмах психика считается вторич­ным образованием — следствием или наследственных факторов, или факто­ров социальной системы. Психика, таким образом, является особым «ин­струментом» взаимодействия этих сил и, следовательно, в этом качестве мо­жет выполнять лишь приспособи­тельную функцию. Таким образом, в этих подходах редуцируется значение психики, так как психика человека проявляется не только в приспособи­тельной функции, а является также «познающей», «переживающей», «порождающей», «созидающей», «транс­цендентной», «саморазвивающейся» сущностью. Ни натурализм, ни соци­оморфизм не раскрывают все возмож­ности проявления психики человека.

Частными вариантами вышеотмеченных парадигм научного знания можно считать гносеологизм, культурализм и теологизм [15], которым уда­лось преодолеть противоположные ус­тановки натурализма и социоморфиз­ма. С гносеологизмом связана тради­ция разделения субъекта и объекта, когда человек выступает как «познающий индивид». Познавательная фун­кция психики, раскрытая гносеологизмом, дает возможность человеку, помимо способности приспособле­ния, возможность ориентироваться в многообразии окружающего мира. Культурализм акцентирует внимание на окультуривании человека посред­ством усвоения и присвоения им куль­турных норм, образов, ценностей. В данной парадигме человек выступает как «культурный индивид», а это значит, что она раскрывает и другие сто­роны психики, а именно переживаю­щую и созидающую функции.

С формированием парадигм культурализма и теологизма открылись воз­можности для изучения душевно-ду­ховного развития человека. Мы счита­ем, что парадигма теологизма связана с культурализмом, так как религиозное миропонимание есть определенная форма культуры, что, в большинстве своем, определяет содержание той или иной культуры. Теологизм, несомнен­но, оказал и продолжает оказывать определенное влияние на современные психологические теории и направления, благодаря чему стал возможен отход от чисто материалистической трактовки психического. В теологизме человек рассматривается как «религиозный индивид», и с этих позиций психика приобретает еще и трансцендентную функцию, благодаря которой человек может превзойти свою телесную сущ­ность и приобщиться к Божественному.

Культурализм смог преодолеть не­достаток гносеологизма в отношении психики человека, а именно противо­поставление «субъект — объект», после чего для изучения открылись и другие сущностные возможности психики человека. Недостатками всех этих те­орий можно считать то, что развитие человека в парадигмах культурализма и теологизма задано, так как культура и религия представляют собой изна­чально закрытые, законченные систе­мы. Возникает вопрос, насколько дан­ные парадигмы способствуют разви­тию и саморазвитию современного человека в направлении открытия сво­их сущностных основ и потенциаль­ных возможностей и преодолению противопоставления «субъект — объект», не превращая его в объект воздействия культуры и религии?

Любая научная парадигма, при­званная открыть и изучить феномен психики человека, попадает в ту или иную крайность, что уводит ее от ос­новной цели. Несомненно, каждая парадигма обогатила поле представ­лений о возможностях психики. Но в них отмечается, по существу, значение внешних по отношению к чело­веку факторов саморазвития. Как от­мечают В.И. Слободчиков и Е.И. Иса­ев, «сегодня мы стоим у порога парадигмального сдвига в психоло­гии, в самом типе научности психо­логических знаний, который должен позволить нам вообще выйти за пре­делы «плоскости представлений о....» [15, с. 132]. Эта потребность возник­ла в связи с развитием холистических подходов и стратегий изучения пси­хологии личности.

Следует отметить, что кардиналь­ным моментом здесь явилось внедре­ние принципа целостности в изучение психического аппарата, а в дальнейшем и психологической организации лич­ности. Принцип целостности составил основу организмических теорий лич­ности. Исходными идеями для них яви­лись взгляды К. Гольдштейна относи­тельно целостной реакции организма на травму у пациентов с поражениями мозга и тенденции организма макси­мальным образом актуализировать за­ложенные в нем возможности. Прин­цип гештальта, объясняющий функционирование психических процессов при отражении явлений внешнего мира на уровне индивида, переместился на уровень личности, то есть выступил как организующий принцип реальных от­ношений человека с самим собой, с другими, с миром. Такая установка прослеживается в теориях гуманистичес­ких и экзистенциальных направлений [16, 18, 21]. В этих теориях впервые в центр изучения ставится проблема сущности и существования человека в неразрывном единстве, что позволяет рассматривать человека не только как природного или социального индиви­да, субъекта познания, культуры или божественного откровения, а как субъекта жизни и саморазвития.

Таким образом, необходима новая парадигма, которая должна рассмат­ривать человека во всей его целостно­сти. В.И. Слободчиков и Е.И. Исаев говорят о складывающейся антропо­логической парадигме, где человек рассматривается как природно-обще­ственное и как духовно-практическое существо. Антропологическая пара­дигма указывает на необходимость изучения пространства «человек — мир» и поэтому объемлет все другие па- радигмальные установки. «С точки зре­ния антропологического принципа, исторически сложившиеся системы представлений о человеческой реаль­ности являют собой, с одной стороны, предпосылки развития (Природа, Со­циум), с другой — условия развития (Культура, Божественная реальность). Соответственно, в рамках антропологической парадигмы возникает осо­бый класс задач — выявление и описа­ние механизмов преобразования чело­веком природных и социальных предпосылок, культурных и духовных условий в средства своего развития и саморазвития» [15, с. 134].

Исходя из этого, проблема соотно­шения внешних и внутренних факто­ров в рамках антропологической пара­дигмы получает другое объяснение. Известные концепции двойной детер­минации развития: теория конверген­ции двух факторов (В. Штерн) и те­ория конфронтации двух факторов (З. Фрейд) — оказываются недостаточ­ными. Концепция интериоризации — экстериоризации развития психики, рассмотренная с позиций культурно­исторической теории (Л.С. Выготско­го) [3], а затем и деятельностного под­хода (А.Н. Леонтьева) [8], также ока­зывается несколько недостаточной из-за неполного раскрытия механиз­ма интериоризации.

Согласно данной концепции пси­хические функции выступают снача­ла как интерпсихические, затем как интрапсихические, а опосредующим звеном в этом процессе выступает предметная деятельность. Иначе гово­ря, психика эволюционирует от раз­вернутых действий из внешнего (соци­ального) плана в свернутые действия во внутренний (психологический) план. В этом контексте В.П. Зинчен­ко утверждает, что «от длительного употребления понятий “интериоризация — экстериоризация” стоящая за ними реальность перестала восприни­маться как драма и загадка развития» [5, с. 8]. А.В. Брушлинский отмечает, что в таких теориях индивидуальное неправомерно отождествляется толь­ко с биологическим, это приводит, в частности, «к неадекватному выводу об «очеловечивании» или «гоминизации» психики ребенка на определенном этапе развития» [2, с. 7]. В.Э. Чудновский считает, что традиционное понимание механизмов интериоризации — экстериоризации исходит из постулата непосредственности, согласно которому объективная реаль­ность непосредственно воздействует на субъекта. Однако, как он отмечает далее, для понимания подлинной ди­алектики развития необходимо введение понятия «спонтанности». «Чело­веческий индивид в процессе своей жизнедеятельности приобретает такие свойства, которые не предопределены ни внешними воздействиями, ни внутренними природными данными. Они результат их взаимодействия, де­ятельности индивида как единого са­морегулирующегося целого» [19, с. 7].

Если исходить из постулата непо­средственности, то источники актив­ности человека находятся вне его, так как односторонняя связь индивида с обществом (то есть от социального к индивидуальному) превращает его в объект внешних влияний. А.Н. Леон­тьев, говоря о формировании личнос­ти, отмечает факт ее рождения, свя­занный с перестройкой сознания [8]. А.В. Брушлинский отмечает, «что, бу­дучи изначально активным, каждый че­ловеческий индивид не рождается, а становится субъектом в процессе обще­ния, деятельности и других видов сво­ей активности» [2, с. 10]. Не факт рож­дения, а факт становления и преобра­зования личности подтверждает то, что изначально человеку даны все много­мерные возможности развития его личности, потенции универсальности, причастности к бесконечности бытия. С этих позиций возможно исследова­ние механизмов саморазвития, самоак­туализации, самопреобразования.

Принцип субъектности, который очень интенсивно изучается совре­менной отечественной психологичес­кой наукой, отвечает требованиям ан­тропологической парадигмы о выяв­лении механизмов преобразования условий развития личности в средства саморазвития. Обоснование субъект­ного подхода как методологического принципа явилось закономерным следствием изучения таких основных проблем психологии, как соотноше­ние биологического и социального, сознательного и бессознательного в психическом развитии, внешних при­чин и внутренних условий детермина­ции психики, а также индивида, лич­ности, субъекта, индивидуальности как различных проявлений сущности человека.

Фундамент принципа субъектности был заложен еще С.Л. Рубинштей­ном [12]. В основе его лежит представ­ление об онтологическом субъекте как человеке в мире подлинного бытия. Отметим два положения, важные в данном контексте.

1. С.Л. Рубинштейн рассматривает человека во всей полноте своего бытия и определяет его как субъекта жизни, имея в виду то, что человек выступает субъектом по отношению ко всем сто­ронам жизни, не ограничиваясь толь­ко субъектом познания, общения или деятельности. «Человек обретает всю полноту своего бытия и выявляется во всех своих человеческих качествах по мере того, как он выступает по отно­шению ко всем сторонам бытия...» [12, с. 365]. С.Л. Рубинштейн выделя­ет, наряду с деятельным отношением человека к миру, его эстетическое, по­знавательное, этическое отношение.

2. Известный принцип детерми­низма, который был сформулирован С.Л. Рубинштейном в обобщенной, несколько абстрактной форме: «вне­шние причины действуют через внутренние условия». Любые внешние воз­действия преломляются через внут­ренние врожденные и приобретенные особенности. Если связать это поло­жение с первым, то можно отметить, что внешние причины действуют че­рез субъект потому, что разные отношения человека с миром не являются изолированными ипостасями его личности, а взаимосвязаны и опосре­дуют друг друга в любом акте взаимодействия. Следует отметить, что чем выше интегрированность субъекта, тем больше он выступает в качестве субъекта жизни, то есть тем больше он открывает полноту своего бытия че­рез внешние воздействия. И наобо­рот, чем субъект менее интегрирован в своих отношениях с миром, тем меньше он развивается, преломляет внешние воздействия и выступает в качестве субъекта действия, общения или познания.

Большой вклад в развитие субъект­ного подхода как методологического принципа внес А.В. Брушлинский, обсуждая многие фундаментальные про­блемы. В частности, он с позиций субъектного подхода преодолевает ди­лемму соотношения биологического и социального в психическом развитии, отмечая, что ни психическое, ни бытие сами по себе не определяют развитие. Развитие определяет сам субъект, нахо­дящийся внутри бытия и обладающий психикой [1, 2]. А.В. Брушлинский говорит о недизъюнктивности психичес­кого, понимая под этим целостное единство чувственного и рационально­го, познавательных и эмоционально­-волевых аспектов психических процес­сов. Используя это положение в психо­логическом анализе духовности, он утверждает, что для субъекта познаватель­ное суждение совпадает с ценностным суждением, сущее совпадает с долж­ным, факт становится ценностью. При этом ученый подчеркивает, что дух, душа, духовность являются не над- психическими, а различными каче­ствами психического как важнейшего атрибута субъекта.

В современном изложении «субъек­тный подход настаивает на равноправ­ности субъекта и объекта познания — исследование есть форма диалога двух суверенных субъектов» [15, с. 141]. В отличие от системных, мотивационно-­динамических, деятельностных подхо­дов субъектный подход рассматрива­ет в целостности и человека, и отно­шения «человек — мир», тем самым выходя за рамки интерпретации раз­вития личности факторами только биологической или социокультурной детерминации. Субъектный подход исследует человека, скорее наблюдая за естественным ходом формирования и преобразования его личности, чем создавая определенные системы и мо­дели личности и объясняя ее развитие через эти конструкции. В современной психологии принципы субъектного подхода выражаются следующими ос­новными определениями [4, с. 8]:

1. Человек как субъект — это чело­век на высшем уровне бытия, активно взаимодействующий с природным и социальным миром и практически преобразующий его.

2. Познание онтологического субъекта во всей полноте и многомер­ности предполагает обращение ко всей совокупности его родовых, универ­сальных отношений с миром, к диалектике прошлого и будущего его жиз­ни, к избираемому им способу суще­ствования в этих отношениях.

3. Важнейшая функция субъекта — интеграция. Во-первых, субъект ин­тегрирует свое внутреннее состояние, обеспечивая тем самым целостность, взаимосвязь разных психических свойств, процессов. Во-вторых, он осуществляет соотнесение и согласо­вание внешнего и внутреннего, то есть организует активное взаимодействие с миром в форме решения определен­ных задач.

Среди теорий, которые развивают­ся с позиций субъектного подхода, можно отметить органическую психо­логию (В.П. Зинченко) [5, 6], теорию личностных вкладов (В.А. Петровс­кий) [10, 11], психологию субъекта (А.В. Брушлинский) [1, 2], мульти- регуляторную модель личности (Д.А. Леонтьев) [9] и др.

В русле субъектного подхода изме­няется и содержание понятия предмет­ной деятельности. Любая деятельность не может быть бессубъектной, и поэто­му, как верно указывает В.П. Зинчен­ко, вместо предметной деятельности необходимо говорить о духовно-прак­тической деятельности. «Оно (пред­метное действие) само не только внешнее, но и внутреннее, то есть наполненное когнитивными, аффектив­но-смысловыми образованиями. По мере дифференциации его внутренней формы совершенствуется внешняя» [5, с. 14]. Так мы приходим к основ­ным выводам антропологической па­радигмы, отмеченным В.И. Слободчиковым и Е.И. Исаевым, о том, что психика является общим свойством человека и животных, а субъектив­ность есть специфически человечес­кий способ бытия и форма практичес­кого освоения мира.

Высшими ступенями развития субъективной реальности выступают личностное, индивидуальное и уни­версальное бытие, которые являются мерой освоения и принятия субъектом духовного опыта человечества, мерой его духовности в целом. Субъективная реальность подчиняется закономерно­стям развития, онтологическими ос­нованиями которой являются общ­ность, сознание и деятельность, вза­имно полагающие друг друга [13]. Эта взаимосвязь более наглядно выражается в таких языковых формах, как со­зерцание («вместе видеть, увидеть), событие («вместе быть, становить­ся»), совесть («вместе ведать»), со­знание («вместе знать») и др. [17]. В свою очередь эти языковые формы передают особые духовные свойства и состояния человека и характеризуют подлинно человеческое бытие. Мож­но сказать, что степень развития субъективной реальности определяет­ся мерой интеграции онтологических оснований в процессе саморазвития. Исходя из этого, мы приходим к по­ниманию психологии человеческого бытия как нового направления психо­логии субъекта, где основной акцент делается на ценностно-смысловых контекстах понимания места челове­ка в мире.

Согласно В.В. Знакову, предмет психологии бытия строится на следу­ющих основаниях, где приоритетны­ми считаются:

• изучение событий, ситуаций, в ко­торые попадает субъект при взаи­модействии с другими людьми и которые отражаются в его внутрен­нем мире. Деятельность рассматри­вается не в контексте конкретной цели, а в контексте смысла жизни. В связи с этим человеческое бытие можно разделить на аутентичное и неаутентичное. Аутентичное бы­тие — это процесс переструктурирования среды в соответствии со структурой личностных смыслов;

• анализ существования субъекта в мире с позиции «Я и другой чело­век». Подлинное существование субъекта предполагает выход за собственные пределы, умение от­нестись к себе со стороны той ре­альности, которую он осознает. В связи с этим центральной оказыва­ется проблема понимания;

• анализ аксиологических аспектов бытия человека, которые соотно­сятся с изучением таких проблем, как смысл жизни, ценностные ори­ентации, свобода, духовность. Итак, формирование антропологи­ческой парадигмы, субъектного под­хода как методологического принци­па дает возможность для изучения все­го многообразия и содержательности психологических явлений. Можно сказать, что в современной психологической науке уже сложились пред­посылки для изучения духовности.

Список литературы:

Брушлинский А.В. Проблема психологии субъекта. - М.: ИП РАН, 1994.

Брушлинский А.В. Психология субъек­та.- СПб: Алетейя, 2003. - С. 30-34.

Выгодский Л.С. Собрание сочинений в 6 томах. - Т. 1. - М.: Педагогика, 1982.

Завалишина Д.Н. Субъектно-динамичес­кий аспект профессиональной деятельно­сти // Психологический журнал. - 2003. - Т. 24. - №6.

Зинченко В.П. От классической к орга­нической психологии // Вопросы психо­логии. - 1996. - №6.

Зинченко В.П. Посох Осипа Мандельш­тама и Трубка Мамардашвили. К началам органической психологии. - М.: Новая школа, 1997.

Знаков В.В. Духовность человека в зеркале психологического знания и религиозной веры // Вопросы психологии. - 1998. - №3.

Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. - М.: Политиздат, 1977.

Леонтьев Д.А. Симбиоз и адаптация или ав­тономия и трансценденция. Выбор лично­сти в непредсказуемом мире // Личность в современном мире: от стратегии выжива­ния к стратегии жизнетворчества. - Кеме­рово: ИПК «Графика», 2002. - С. 3-34.

Петровский В.А. Очерк теории свободной причинности. // Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспекти­ва в постсоветской психологии. - М.: Смысл, 1997.

Петровский В.А. Принцип отражения субъективности в психологическом ис­следовании личности // Вопросы психо­логии. - 1985. - №4.

Рубинштейн С.Л. Проблемы общей пси­хологии. - М.: Педагогика, 1973.

Слободчиков В.И., Исаев Е.И. Основы психологической антропологии. Психо­логия человека. Введение в психологию субъективности: Учебное пособие. - М.: Школа-пресс, 1995.

Слободчиков В.И., Исаев Е.И. Антропо­логический принцип в психологии разви­тия // Вопросы психологии. - 1996. - №6.

Слободчиков В.И., Исаев Е.И. Основы психологической антропологии. Психо­логия развития человека. Развитие субъективной реальности в онтогенезе. - М.: Школьная Пресса, 2000.

Тихонравов Я.В. Экзистенциальная пси­хология: Учебно-справочное пособие. - М.: Бизнес-шк. «Интел-синтез», 1998.

Фасмер М. Этимологический словарь рус­ского языка. В 4 т. - М.: Прогресс, 1986.

Хрестоматия по гуманистической психо­логи. - М.: Институт общегуманитарных исследований, 1995.

Чудновский В.Э. К проблеме соотноше­ния «внешнего» и «внутреннего» в психо­логии // Психологической журнал. - 1993. - Т. 14. - №5.

Шилков Я.М. К понятию о диалогичес­ком мышлении. Человек в мире диалога. Л.: Наука, 1990.

Экзистенциальная психология / Под ред. Ролло Мэя и др. - М.: Апрель Пресс, ЭК- СМО-Пресс, 2001.