Социальные аспекты интернет-зависимости

Мустафаева Гюнай Надир гызы

Одной из стремительно развиваю­щихся областей прикладных ис­следований в современной психо­логии и теории информации является изучение особенностей коммуникации с помощью новых информационных, в том числе и компьютерных техноло­гий. Ученых интересует, прежде всего, не сугубо технологический, а «челове­ческий» аспект проблемы: какие суще­ствуют новые возможности убеждения и влияния, как меняется восприятие партнера по взаимодействию, по каким нормам и правилам строится подоб­ное общение, что происходит при этом с личностными диспозициями (отноше­ниями) самого коммуникатора. Впервые термин Internet-addiction - (по-русски «интернет-аддикция» или «интернет-за­висимость») появился в конце 90-х го­дов прошлого столетия. Его предло­жил американский психолог доктор Айвен Голдберг для описания неоправданно долгого, возможно патологиче­ского, пребывания в Интернете. Тему с удовольствием подхватили журнали­сты. Посыпались статьи с предположе­ниями о том, что молодое поколение уйдет в «виртуальный мир» от скучной реальности.

Профессор Питтсбургского универ­ситета Кимберли Янг выпустила книги с броскими названиями: «Пойманные в Сеть» и «Запутавшиеся в Паутине» (www.netaddiction.com). Но является ли пристрастие к Интернету действительно опасным явлением? Существует ли ин­тернет-зависимость вообще и, если существует, то, какие формы она принима­ет? Что думают об этой проблеме другие профессиональные психологи?

Возрастающая компьютеризация и «интернетизация» порождают пробле­му неразумного использования Интер­нета. Первыми с интернет-зависимо­стью (синонимы: интернет-аддикция, нетаголизм, виртуальная аддикция) столкнулись врачи-психотерапевты, а также компании, использующие в своей деятельности Интернет и несущие убытки, когда у сотрудников появляется патологическое влечение к пребыванию в сети. Cyber Disorder (CD) войдет в DSM- V на равных с другими нехимическими аддикциями - гэмблингом, любовными, сексуальными аддикциями, аддикция- ми избегания отношений, стремлением к трате денег и работоголизмом.

Чтобы отличить времяпрепровожде­ние в сети, характерное для лиц, кото­рым по роду деятельности приходится в рабочее время находиться on-line, от аддиктивной реализации во время пре­бывания в сети, необходимо учитывать особенности аддиктивного поведения. По определению Короленко и Сигала, аддиктивное поведение характеризу­ется стремлением к уходу от реальности посредством изменения своего пси­хического состояния. Вместо решения проблемы «здесь и сейчас» человек вы­бирает аддиктивную реализацию, дости­гая тем самым более комфортного пси­хологического состояния, откладывая имеющиеся проблемы «на потом». Этот уход может осуществляться различны­ми способами. Элементы аддиктивного поведения в той или иной степени присущи практически любому человеку (употребление алкогольных напитков, азартные игры и пр.).

Проблема аддикции (патологиче­ской зависимости) начинается тогда, когда стремление ухода от реальности, связанное с изменением психическо­го состояния, начинает доминировать в сознании, становясь центральной идеей, вторгающейся в жизнь, приво­дя к отрыву от реальности. Происходит процесс, во время которого человек не только не решает важные для себя проблемы (например, бытовые, соци­альные), но и останавливается в своем личностном развитии. Этому процессу могут способствовать биологические (например, индивидуальный способ ре­агирования на алкоголь, как на веще­ство, резко изменяющее психическое состояние), психологические (личностные особенности, психотравмы), социальные (семейные и внесемейные взаимодействия) факторы. Важно от­метить, что аддиктивная реализация включает в себя не только аддиктивное действие, но и мысли об уходе от реальности, о возможности и способах его достижения.

Исследователи дают описание фе­номенологии интернет-коммуника­ции. Отмечается, что в силу ряда объективных характеристик виртуальная коммуникация задает пользователю максимальные возможности в самоо­пределении и непосредственном самоконструировании. Иными слова­ми - особенности Интернета дают возможность пользователю экспери­ментировать с собственной идентич­ностью, создавая «виртуальные лич­ности», которые часто отличаются и от персональной идентичности и от реальной самопрезентации пользова­телей. Психологический анализ дан­ной феноменологии в основном цен­трирован вокруг проблемы мотивации подобных «игр с идентичностью». Он исходит из некоего общего посыла: Интернет обеспечивает человеку возможность «убежать из собственного тела»: как от внешнего облика, так и от индикаторов статуса во внешнем обли­ке, а, следовательно, и от ряда основа­ний социальной категоризации: пола, возраста, социально-экономического статуса, этнической принадлежности и т.п. Считается, что именно возмож­ность максимального самовыражения вплоть до неузнаваемого самоизменения является одной из распростра­ненных мотиваций для интернет-ком­муникации у наиболее активных ее участников.

Многочисленные исследования на­правлены сегодня на изучение патоло­гического использования Интернета (Pathological Internet Use — PSU). Меж­ду тем, вопрос о том, что же является нормой, до сих пор остается открытым. В статье «Pathological Internet Use - Some Examples» обсуждались основные поло­жения PSU, высказанные Марком Гриф­фитсом (Mark Griffiths) на ежегодном конгрессе Американской Психологиче­ской Ассоциации (АРА) в 1997 году. Ана­лизируя психологические проблемы, связанные с использованием Интерне­та, Гриффитс предлагает взять за основу общую модель аддикции.

Какое же использование Интернета можно считать «нормальным»? Несколь­ко ответов на этот вопрос были пред­ставлены в сборнике АРА. Исследова­ние Виктора Бреннера (Victor Brenner) проводилось на одном из сайтов в Ин­тернете. В «Psychological Reports» были опубликованы его предварительные ре­зультаты, которые в целом согласуются с полученными ранее.

По мнению Бреннера, речь может идти в среднем о 19 часах работы в Ин­тернете в неделю. Многие из получен­ных ответов содержали до 10 признаков нарушения нормального функционирования (прежде всего, неспособность контролировать время, нарушения сна и режима питания). Неожиданным ока­залось и то, что у 80% респондентов были обнаружены, по крайней мере, пять из таких признаков. Эти данные по­казывают, что присутствие некоторого уровня проблем является нормальным и его не следует рассматривать в контексте патологии. Характеристика Интер­нета как крайне привлекательной среды определяет закономерность его влияния на жизнь пользователей, проводящих много времени в сети.

По результатам опроса были выде­лены три группы пользователей. «Па­тологические» пользователи проводи­ли за компьютером в среднем 8,5 часов в неделю. Люди с ограниченным на­бором признаков патологическо­го использования - в среднем 3,2 часа в неделю. И, наконец, люди, у кото­рых подобных признаков обнаружено не было - 2,4 часа в неделю.

У «патологических» пользователей наблюдался и ряд других важных от­личий. Так, сообщалось о значительно большем ощущении одиночества (by UCLA Loneliness Scale), чем у других респондентов. Они больше, чем другие играли в игры on-line и использовали технически сложные аспекты сети. При этом они пользовались IRC (Internet Relay Chat) не чаще, чем остальные.

Таким образом, по-прежнему нет однозначного ответа на вопрос, что же является нормой в использовании Интернета. Для большинства людей, не пользующихся Интернетом, это и есть норма. Исследователи говорят о восьми часах в неделю. Но и 20 часов могут не вызвать сколько-нибудь серьез­ных проблем. То, что вы делаете в сети, бывает гораздо важнее того, сколько времени вы в ней проводите. Некоторые действия могут быть более привлека­тельными и, как следствие, потенциаль­но более «аддиктивными». В этом кон­тексте уже упоминались on-line игры и чаты. Однако исследования показыва­ют ограниченные аддиктивные возмож­ности последних.

В каких же случаях можно гово­рить о патологическом использовании Интернета? Ответ прост: как только это начинает мешать остальной вашей жиз­ни. Для любой зависимости характер­но навязчивое стремление продолжать действие, несмотря на причиняемый им вред.

Пользователи различных телекомму­никационных сетей осуществляют со­циальные коммуникации в среде, полу­чившей название «киберпространство» или «виртуальная реальность». Для того, чтобы в полной мере осознать фило­софский и социальный смысл указанно­го феномена, необходимо исследовать вопросы, связанные с таксономией са­мого термина «пространство» как фун­даментальной характеристики бытия объективного и субъективного.

Древнегреческие философы Демо­крит, Эпикур, Лукреций Кар и др. при­шли к пониманию пространства как пустоты, исходя из своего атомисти­ческого учения. Аристотель, выступая против идеи атомистического строения мира, отбросил вместе с ней и идею пустого пространства. С точки зрения Аристотеля, пространство пред­ставляет собой совокупность мест, за­нимаемых телами.

В XVII веке мощное влияние на разра­ботку физических теорий пространства оказала теология. С точки зрения Нью­тона пространство являлось бесконеч­ной евклидовой пустотой, соединенной с Богом. Указанную точку зрения Нью­тон никак научно не аргументировал. Принципиально иную позицию в от­ношении природы пространства сфор­мулировал Кант. Для него пространст­во наряду со временем - это априорные формы чувственного созерцания.

Еще одно направление в трактовке пространства, идущее от Аристотеля, было разработано Лейбницем. Согласно теории Лейбница, пространство - это порядок взаимного расположения тел, существующих отдельно друг от друга.

В начале XX века, после разработ­ки Эйнштейном общей и специаль­ной теорий относительности, при­шлось распрощаться с представлением о бесконечном пустом пространстве. Современная математика определяет пространство как множество каких-либо элементов (точек) при условии, что в этом множестве установлены отноше­ния, сходные с обычными пространст­венными отношениями.

Термин «киберпространство» (cyber space), был впервые употреблен амери­канским драматургом Уильямом Гибсо­ном (William Gibson) в 1984 году в пьесе «Neuromancer». Термин определяет виртуальное пространство, в котором цир­кулируют электронные данные и осу­ществляются процессы электронной коммуникации. «Наше увлечение компьютерами... име­ет в значительной мере глубоко духовный характер, чем чисто утилитарный», — пи­шет в своей работе Майкл Хайм (Michael Heim), философ, исследующий киберпространство. И далее он продолжает: «В на­шей любви к этим машинам мы, в первую очередь, ищем дом для ума и сердца». Хайм выявил существенную составляющую ки­берпространства, а именно - опосредо­ванные человеческие интеракции явля­ются высшим смыслом взаимодействия пользователя и компьютера.

Общепринятого определения кибер­пространства до настоящего времени не существует, несмотря на то, что не­однократно предпринимались попытки осуществления таксономии указанного феномена. В общих чертах «киберпро­странство» может быть определено как некое обобщенное пространство техни­ческих систем, в которых пользователи осуществляют компьютерно-опосредованные интеракции. При этом они полу­чают информацию в визуальной, слухо­вой и тактильной формах о среде, которая существует в форме данных, представлен­ных в цифровом виде в компьютерных и аналогичных им устройствах.

Одна из важнейших функций Ин­тернета - это общение людей в режиме on-line. Интернет здесь выступает в ка­честве медиума в этом новом виде чело­веческого общения.

Он-лайновый режим коммуни­каций имеет свои особенности: это не эпистолярный жанр, но и не ре­альный разговор. Это принципиаль­но новый, средний между последни­ми двумя, вид общения. Возможность вести диалог с удаленным собеседником в режиме реального времени позволя­ет осуществлять индивидуальную пси­хотерапию. Общение в «виртуальном» пространстве характеризуется следую­щей спецификой.

Обмен письменными посланиями, за­меняющий вербальную коммуникацию, - процесс длительный. У человека есть время подумать и придать своим мыслям и словам нужную ему форму. Множество полезной информации, отброшенной в процессе набора и редактирования текста, оказывается утраченной. Хотя есть мнение, что, наоборот, - обмен информацией становится более интен­сивным в плане отношения содержания текста к его объему.

К чему это может привести? Во-пер­вых, к созданию определенных субкуль­тур, социальных групп людей, объеди­ненных общими интересами (а подчас, и целями), поведенческими норма­ми (установленными для каждого кон­кретного случая в зависимости от уров­ня общения и прочих его факторов), а также наличием устойчивой струк­туры взаимодействия внутри данной группы. Еще один признак выделения социальных групп - общность статуса и ролевых предписаний - является от­дельной темой разговора, т.к. в данном случае можно констатировать рождение нового общества со своими зако­нами, нормами, правилами, обычаями, иерархией, целями и интересами. Эта новая реальность может быть в корне отлична от той, которая могла бы быть создана теми же людьми в «реальной реальности».

Таким образом, интернет-зависи­мость рассматривается, как обычная поведенческая зависимость (то есть не химическая), наряду с такими ее ви­дами, как игромания, трудоголия или пищевые зависимости. Единственная специфика заключается в том, что ин­тернет-зависимость связана с Интер­нетом. Это ее единственное отличие от других поведенческих зависимостей. Сама по себе интернет-зависимость может быть определена как навязчи­вое желание войти в сеть и нежелание выходить из нее. Здесь я подчеркиваю слово «навязчивое». Навязчивое стрем­ление блуждать по Интернету иногда совершенно бесцельно (навязчивая на­вигация - это так называемая компульсивная деятельность). Этим и отличает­ся обычное пользование компьютером Интернетом от зависимого. Кроме того, происходит уход от реальности. Чело­век перестает выполнять функции, ко­торые были присущи ему в обыденной жизни. И - очень важный момент - происходит социальная дезадаптация. Другими словами, нарушаются обще­ственные связи: меньше общения с се­мьей, с реальными друзьями и т.д. Вот это, наверное, самое тяжелое последст­вие интернет-зависимости, когда чело­век полностью обрывает связи с реаль­ным миром и с головой уходит в мир виртуальный.

Если подходить к интернет-зависи­мости с точки зрения педагогической психологии, то речь пойдет, прежде всего, о виртуальном обучении. Сейчас много говорят о перспективах дистанционного обучения. В какой мере обуча­ющая программа или удаленный в про­странстве преподаватель, общающийся с учениками через сеть, может заменить живое присутствие учителя? И в какой степени не может?

Дистанционное взаимодействие учи­теля и ученика, безусловно, подразуме­вает их «живое присутствие». Учитель, обращающийся к ученикам с помо­щью текста, графики и других компьютерных средств, неизбежно вкладывает в них свою сущность, свою душу, свое «я». Одно и то же слово, например, сло­во «жизнь», написанное человеком или сгенерированное машиной, имеет различную энергетику и отличается по своему воздействию так же, как живо­писный оригинал картины отличает­ся от ее репродукции. Проблема жи­вого присутствия учителя в процессе образования характерна не только для дистанционного, но и для традицион­ного обучения. Не секрет, что можно встретить учителей, которые весьма от­чужденно выполняют свои функции, присутствуя на уроках формально, а не «вживую». Дистанционное обуче­ние, кстати, давно используется в тра­диционном учебном процессе. Напри­мер, ученики читают книги, изучают законы или слушают музыку, а авто­ры этих произведений могут быть зна­чительно удалены от них во времени и пространстве.

Как можно оценить влияние новых информационных технологий (компью­терные учебные программы и игры, мультимедийные CD-ROM, Интернет) на формирование психологии и мировоз­зрения школьников?

Компьютерные игры привлекают де­тей, прежде всего, своей интерактивно­стью, то есть возможностью совершения определенных действий, требующих быстроты, ловкости, смекалки. Успех компьютерных игр у подростков об­условлен интенсивной деятельностью, которую предполагают эти игры. К со­жалению, интерактивных учебных про­грамм сегодня почти нет.

Чаще всего на CD-ROM встречаются «обучалки», отличающиеся от привыч­ных бумажных учебников лишь неко­торыми мультимедийными средствами, но не возможностью ученика самореализовывать себя. Дистантные формы обучения снимают многие психологи­ческие проблемы, связанные с комму­никацией школьников, позволяют им быть более искренними. Возможность поработать над своей мыслью помогает ученикам устранить погрешности уст­ного общения. Открытость дистантных форм взаимодействия, безусловно, рас­ширяет мировоззрение учеников до планетарного уровня. Чувство близости всех стран и континентов - одно из пер­вых чувств, возникающих практически у каждого школьника, который начина­ет работать с электронной почтой или web-системой сети Интернет. Отдель­ная проблема - мировоззрение чело­века в виртуальном мире. В чем будут состоять особенности взглядов на мир выпускников виртуальной школы? Каки­ми личностными чертами они будут об­ладать? Виртуальный и реальный мир - в чем сходство и отличие их целей и ценностей? Что такое виртуальное образование? Ответы на эти вопросы могут дать лишь будущие комплексные научно-практические исследования.

Для регулирования доступа детей к определенным частям Сети сущест­вуют специальные программы, практи­куемые в семьях на западе: Cyber Patrol (www.cyberpatrol.com), Net Shepherd’s DaxHound (www.netshepherd.com), SafeSurf (www.safesurf.com), Cybersitter (www.solidoak.com). Встроенная фун­кция «родительского контроля» есть в Internet Explorer 3.0 (вкладка Security).

Скорее всего, обучающий Интер­нет на первом этапе будет создавать­ся хаотично, по инициативе наиболее «продвинутых» школ, вузов и педаго­гов. Упорядочивание его содержания произойдет после того, как будет на­работан первичный материал. Тогда к этой работе подключатся административные, научно-исследовательские и массовые образовательные структу­ры. Дистанционное образование в бли­жайшие 2-3 года будет носить характер дополнительного, и лишь затем начнет представлять собой полноценную фор­му образования, эквивалентную очной форме обучения. Детский Интернет вряд ли выделится в отдельную струк­туру. Вероятно, он будет интегрирован в систему общего дистанционного об­разования и услуг. Возможные области обучающего Интернета могут быть сле­дующие:

• а) коммуникация учеников, учителей, школ с целью самоопределения и за­вязывания знакомств;

• б) дистантные образовательные проекты (базы данных, условия участия в них и др.);

• в) дистантные курсы - дополнительные, базовые, подготовка в вузы;

• г) система тестирования, дистантные формы выпускных и вступительных экзаменов;

• д) виртуальные классы и школы с ком­плексным дистантным образова­нием;

• е) система учительской подготовки - дистантные семинары, банки педа­гогических находок, базы данных по различным методикам, дистантная ат­тестация учителей;

• ж)дистантное студенческое обучение,

• з) родительские страницы и т.д.

Литература:

Алексеева М., Лебедева А. Интернет: рождение новой реальности // [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://www.psyvlad.ru/wp/?3.1.1.1.1.2.2004_03_21_12_35

Бабаева Ю.Д., Войскунский А.Е., Смыслова О.В. Интернет: воздействие на личность // Гуманитарные исследования в Интернете. - М., 2000.

Белинская Е.П., Жичкина А.Е. Современные исследования виртуальной коммуникации: проблемы, гипотезы, результаты // Образование и информационная культура. - М., 2000.

Белл Д. Социальные рамки информационного общества // Новая технократическая волна на Западе / под ред. П.С. Гуревича. - М., 1988.

Бондаренко С.В. К вопросу о таксономии киберпространства // Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия : материалы третьего российского философского конгресса (16-20 сентября 2002 г.). Т.. 4. - Ростов на Дону : Издательство СКНЦ ВШ, 2002. - С. 130-131.

Бурова В.А. Социально-психологические аспекты Интернет-зависимости. // [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://user.lvs.ru/vita/doclad.htm.

Войскунский А.С. Общение, опосредованное компьютером // диссертация ... канд. психол. наук. - М., 1990.

Жичкина А.Е. Взаимосвязь идентичности и поведения в Интернете пользователей юношеского возраста // автореферат дис ... канд. психол. наук. - М., 2001.

Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Социодинамическая психиатрия. // М. : Акад. Проект ; Екатеринбург : Деловая кн., 2000. - 459, [4] с. - (Библиотека психологии, психоанализа, психотерапии).

Леонард Холмс «Норма» и «патология» в использовании Интернета. // [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://www.mytests.ru/articles/344

Нестеров В. К вопросу об эмоциональной насыщенности межличностных коммуникаций в Интернете. // [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://cyberpsy.ru/2011/05/vadim-nesterov-k-voprosu-ob-ehmocionalnojj-nasyshhennosti-mezhlichnostnykh-kommunikacijj-v-internete/

Фриндте В., Келер Т., Шуберт Т. Публичное конструирование «Я» в опосредствованном компьютером общении // Гуманитарные исследования в Интернете / под ред. А.Е. Войскунского. - М., 2000.

Янг К. Запутавшиеся в Паутине. // [Электронный ресурс]. - Режим доступа : www.netaddiction.com

Янг К. Пойманные в Сеть. // [Электронный ресурс]. - Режим доступа : www.netaddiction.com

Brenner V. Parameters of Internet Use, abuse, and addiction: The first 90 days of the Internet Usage Survey // Psychological Reports. - 1997. - 80. - 879-882.

Gibson W. Neuromancer. L. Gollancz, 1984.

Griffiths.M. Technological Addictions. Routledge, 1995. // [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://www.pscvv.uva.nl/sociosite/psyberspace.html

Heim M. The Ontology of Cyberspace // M. Benedikt (ed.), Cyberspace: First Steps. - Cambridge, Mass. : MIT Press, 1991. - P. 61.