Моральное функционирование: социально-психологический подход

Заикин В.А. Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова

В отечественной социальной пси­хологии начинают появляться ра­боты, посвященные социально- психологическим аспектам психологии морали. Так, отечественный исследова­тель А.В. Юревич утверждает, что совре­менное российское общество находится в состоянии моральной деградации. При­чины этого, по его мнению, в том, что в обществе сформирован антигуманистический идеал свободы и ответствен­ности. Подвергнутые социологическо­му анализу представления современных россиян о свободе заставляют думать о том, действительно ли гармоничными являются ценности современного рос­сийского общества. Пути преодоления этой проблемы Юревич видит в усиле­нии форм контроля и создании институ­тов социальной ответственности (Юре­вич, Ушаков, 2009), деятельность которых была бы прямо связана с проблемой мо­рального функционирования групп.

Исследование влияния на ребенка се­мьи как первичной группы социализа­ции активно изучается в отечественной психологии О.А. Карабановой. Ею рас­сматриваются факторы и условия реализации воспитательных влияний в их долгосрочной перспективе (Карабано­ва, 2008). Не менее значимыми являют­ся работы, исследующие взаимовлияние стиля семейного воспитания, уровня эмоциональной привязанности детей, ценностных ориентаций родителей и развития морального сознания (Ав­дулова, 2008), а также влияние комму­никативного процесса на переживание детьми моральных эмоций, в частности, чувства вины (Дружиненко, 2004).

Долгое время лидером в области пси­хологии морали был когнитивный под­ход к моральному сознанию личности. Когнитивные теории описывают мо­ральное развитие как динамический, поступательный процесс. В них мо­ральное развитие соотносится с общим направлением когнитивного созревания, и в этой системе координат представля­ется описание стадий моральных сужде­ний. Проблематика моральных суждений и морального выбора активно обсуждалась в работах Ж. Пиаже, Л. Колберга, А. Блази и Э. Туриеля. Теория стадиально­го развития морального сознания, впер­вые сформулированная Л. Колбергом и апробированная в десятках кроскульту­рых исследований находит сторонников и последователей и в наши дни. Так, сто­ронником этой теории является Д. Лепсли, один из наиболее заметных специ­алистов в области психологии морали в мире. Результатом его исследователь­ской и академической работы явился фундаментальный учебник по психоло­гии морали, окончательно закрепивший за данной областью институциональный статус в мировой психологии (Lapsley, 1996).

Проблематика психологии морали представлена в социально-психологиче­ской методологии с момента ее станов­ления как самостоятельной области на­учного знания, но исторически интерес к ней был неравномерным. Так, еще Г. Тард, французский социолог конца XIX века, в своих работах указывал на разрушаю­щую силу толпы и ее воздействие на по­ведение человека и, в частности, его вы­бор (Тард, 2010). Данный феномен в это же время изучали также Г. Лебон – фран­цузский психолог и социолог и С. Сиге­ле – итальянский социальный психолог. Лебон говорил о том, что человечество вступает в период господства масс, когда не сила аргументов или интеллекта будет иметь решающую роль, а умение вести за собой берущего на себя ответственность вождя. Однако действия массы часто име­ют катастрофические последствия, когда разумные и нравственные, казалось бы, люди устраивают погромы, массовые беспорядки, а после не могут поверить в то, что они это совершили (Лебон, 2011). С. Сигеле, объяснял этот феномен следующим образом – решение группы о действиях внутри группы всегда име­ют более низкое моральное качество, нежели индивидуальные, помимо этого они имеют тенденцию к эскалации амо­ральности. Сигеле проводит психологи­ческий анализ дела о жестоком убийстве и изнасиловании девушки, которое нача­лось с простого предложения ей со сто­роны группы мужчин провести с ними время (Сигеле, 2011). Открытия этих уче­ных, имели незначительное продолжение в практических исследованиях. Возможно, сегодня появляется возможность иначе взглянуть на их значение.

После вышеупомянутых исследова­ний в изучении морального функцио­нирования групп наступило затишье. Оно было нарушено совсем недавно Дж. Хайдтом, одним из ярких представителей интуиционистского подхода. По существу, до публикации Дж. Хайдтом в 2001 году статьи «Эмоциональная соба­ка и ее рациональный хвост: социально-интуиционистский подход к моральным суждениям» (Haidt, 2001) эмпирическая психология морали находилась исключительно в рамках когнитивного подхо­да. Автор предпринимал весьма робкие попытки пересмотра своих концептуаль­ных взглядов, связывая их с этическим идеалом морали и пренебрегая запроса­ми практики. И хотя на этом фоне вы­делялись теория культурных доменов Э. Туриеля (Turiel, 1998) и концепция морального влияния А. Блази, эти работы были больше направлены на сохране­ние представлений о морали, заложен­ных еще Л. Колбергом [1], нежели на поиск новых перспектив. Так, А. Блази конста­тировал, что модель моральной лично­сти, выдвинутая Л. Колбергом, не полно­стью согласуется с выводами социальных наук, но вместо идеи о пересмотре кон­цепции, предлагал искать пути изучения развития детей и методов их воспитания, дабы их моральные представления соответствовали теоретическим взглядам (Blasi, 1985).

На то, что утверждения А. Блази так же могут быть пересмотрены, и наме­кает ироничное название статьи Хайд­та, которое обыгрывает известную ан­глийскую поговорку. Иными словами, Дж. Хайдт считает, что рациональные ме­ханизмы, возникающие как онто-, так и филогенетически значительно позже, не могут управлять эмоциональными предпочтениями или, как он их сам называет, интуициями. Остановимся на бо­лее подробном освещении этих идей и на обосновании социально-интуицио­нистской теории.

Несмотря на наличие большого ко­личества ироничных замечаний в адрес когнитивного подхода, Дж. Хайдт в рам­ках своей теории прямо не утверждает, что необходимо отбросить старые представления. Он лишь акцентирует внима­ние на том, что пониманию морально­го функционирования может быть дано альтернативное объяснение, которое по­зволит выдвигать более точные модели реального поведения человека, который постоянно находится в контексте куль­турного, социального и группового вли­яния, а именно это влияние когнитивный подход решительно игнорировал.

На поиск альтернативного подхода к моральному сознанию Дж. Хайдта на­толкнули данные, полученные им в ходе кросскультурного исследования воспри­ятия различными людьми важных этических проблем современного общества: самоубийств, инцеста, эвтаназии, смерт­ной казни и др. Так, в качестве иллюстра­ции своей позиции он приводит одну из моральных дилемм: «Джулия и Марк брат и сестра. Они вместе путешеству­ют по Франции во время летних кани­кул. Однажды ночью они остались одни в пляжной кабинке. Они решили, что бу­дет интересно и весело, если они займут­ся любовью. По крайней мере, это будет новый опыт для каждого из них. Джулия уже принимает противозачаточные таб­летки, а Марк будет использовать презер­ватив, на всякий случай. Они оба получи­ли наслаждение от той ночи, но решили не делать этого снова. Они хранят собы­тия той ночи ото всех в тайне, что дела­ет их еще ближе друг к другу. Что вы ду­маете об этом? Было ли хорошо для них той ночью заняться любовью?» (Haidt, 2007). Большинство респондентов отве­чают: «Конечно же, нет, это категориче­ски недопустимо!» И, несмотря на рациональные доводы – Джулия принимает противозачаточные таблетки, а Марк ис­пользует презерватив, респонденты категорически отрицали допустимость сексуального контакта между братом и сестрой. Большинство ответов были та­кими: «Я не знаю, я не могу объяснить по­чему, но уверен, что это неправильно!». Эти данные натолкнули Дж. Хайдта на мысль о том, что, возможно, у моральных суждений, помимо рациональных, есть и другие основания.

В социальной психологии предтечей интуиционистского подхода к мораль­ному функционированию являются ис­следования Э. Туриеля и его коллег, вы­полненные в рамках интеракционизма. Когда стадиальная теория Л. Колберга не оправдала ожидания ее сторонников, начался активный поиск других подхо­дов. В одном из исследований Л. Нуччи и Э. Туриель изменили стандартную ин­струкцию теста моральных дилемм для детей. Они спрашивали их исключитель­но о восприятии власти и вообще о роли агента власти (Nucci, Turiel, 1978), сделав, таким образом, шаг назад, к методам Ж. Пиаже, так как предметом анализа вновь стали суждения. Ученые обнаружили, что дети верно оценивали последствия дей­ствий и их допустимость или недопусти­мость еще до того, как высказывали свои моральные суждения или же не высказы­вали их вовсе. Таким образом, оказалось, что моральная оценка конкретных действий, их допустимости или недопусти­мости формируется гораздо раньше, чем это представлялось Л. Колбергу. В рамках стадиальной теории считалось, что в об­ласти моральных суждений, обучение и опыт предшествуют суждениям и реше­ниям, а не наоборот. Поскольку наличие моральных интуиций не было обнаруже­но, в стадийной теории сформировалось понимание морали как оценки качества действий, которые приводят к несправедливости, причинению вреда и нару­шению прав. Принципиальным для это­го подхода стал тот факт, что при оценке моральных суждений исследователи начали учитывать межличностный кон­текст морального развития. Э. Туриель начал разработку теории социальных до­менов, которые тоже должны были обла­дать характеристиками универсальности и всеобщности, как того требовала стади­альная теория Л. Колберга (Turiel, 1983).

В 1991 году Э. Туриель провел боль­шое количество интервью с целью вы­яснения, как люди оценивают последст­вия нарушения различных моральных норм, например, аборты, порнографию, гомосексуализм и т.п. Он обнаружил, что люди, которые изначально оцени­вают какое-либо действие как морально недопустимое, приводят в качестве аргу­ментов самые фантастические и вредные последствия, а люди, которые изначаль­но не видят в этом действии ничего дур­ного, не приводят подобных аргументов. Например, респонденты, считающие, что жизнь начинается при зачатии, убежден­но высказывались против абортов и в качестве аргументов ссылались на большое количество их вредных последствий, по­рой весьма надуманных. В то время как респонденты, уверенные, что жизнь на­чинается с момента рождения, не гово­рили ни о каких вредных последствиях и считали аборты вполне допустимы­ми (Turiel, Hildebrandt, Wainryb, 1991). Далее Э. Туриель и его коллеги сделали, как считает Дж. Хайдт, неверный скачок от корреляции к причинности. Они по­лагали, что, если человек высказывает рационально обоснованные суждения о том, что аборты недопустимы, то к этому его привело рациональное рассуждение и уровень морального сознания. Дж. Хайдт полагает, что возможна и другая интерпретация: именно потому, что у лю­дей была устойчивая интуиция, которая противоречила допустимости абортов, возник поиск причин и необходимость обосновать эту интуицию (Haidt, 2007).

Дж. Хайдт и его аспиранты провели собственное исследование для обосно­вания гипотезы о том, что не рациональ­ное моральное сознание продуцирует моральные суждения, а эмоциональная интуиция ведет к суждениям, которые возникают только тогда, когда интуицию необходимо обосновать. Дж. Хайдт и его коллеги разработали комплекс дилемм, где демонстрировалось расхождение ре­ального поведения и моральных норм, но на уровне разумных сомнений невозможно было обнаружить действитель­ного физического вреда или негативных последствий нарушения норм, на важ­ность чего указывал Р. Зайонц (Zajonc, 1980). Например, возьмем дилемму «Мертвой собаки»: «Вы прогуливались по городу и заметили, что одна дворо­вая собака увидела тело другой, мертвой дворняги. Она подошла, понюхала тело и начала его есть. Как вы думаете, это допустимо?» (Haidt, Bjorklund, Murphy, 2000). Для оценки достоверности полу­ченных данных были выбраны две груп­пы, в Бразилии и в США. Подавляющая часть респондентов из США, около 80%, сказали, что это недопустимо и крайне гадко, в то время как в Бразилии такую принципиальность высказали только 50% респондентов. Важными являются два момента. Во-первых, суждение вы­сказывалось практически автоматиче­ски, либо «Да», либо «Нет», после чего уже следовали различные доводы и ар­гументы. Но, поскольку непосредствен­ного морального вреда или ущерба об­наружить было нельзя, то респонденты отвечали: «Я не знаю, это просто непра­вильно». Во-вторых, причины различ­ных оценок Дж. Хайдт видит в том, что в Бразилии проблема бездомных со­бак стоит острее, чем в США, и поэтому, если труп дворняги будет утилизирован, пусть и таким, весьма необычным спосо­бом, многие его одобрят. Этот факт натолкнул Хайдта на мысль, что мораль­ные интуиции могут иметь культурную вариативность. Следует подчеркнуть, что в рамках социальной психологии и этнопсихологии накоплено достаточное количество фактов вариативности моральных норм в различных культурах (Cushman, Young, Greene, 2010).

Еще Р. Бенедикт, американский ан­трополог и этнопсихолог, в первой по­ловине прошлого века исследовала раз­личные психические функции и их развитие у младенцев и пришла к вы­воду, что на самом раннем этапе жиз­ни дети очень чувствительны к сотням или даже к десяткам сотен фонем. Но в зависимости от того, на каком языке и как говорят родители, дети очень бы­стро адаптируются и утрачивают свои акустические способности. Особенно это заметно, пишет Р. Бенедикт, у эмиг­рантов с мелодическими языками и их детей. Дети этих мигрантов легче выучивают семантические языки, в то время как их родителям с возрастом все труд­нее адаптироваться, а иногда это оказы­вается попросту невозможно. Помимо языка, считает Р. Бенедикт, существует множество свойств, которые культура адаптирует под себя, включая все психи­ческие процессы и многие личностные свойства (Benedict, 1959).

Подход патернализма культуры, кото­рый разделяет Р. Бенедикт, открыл мно­жество культурно детерминированных свойств не только языка, но и механиз­мов мышления и нормативного поведения. Работа в этом направлении еще да­леко не закончена (Стефаненко, 1999).

Обратимся к одному из исследова­ний, посвященных усвоению норматив­ного поведения в различных культурах. Японский исследователь Ю. Миноура в 1990–1992 годах сравнил усвоение норм у детей эмигрантов в Америке. Так, дети, которые приехали в США в возра­сте до 9 лет, легко адаптировались к но­вым условиям общения и обучения сре­ди сверстников. У них не возникало проблем с социализацией, а предыду­щие формы поведения вытеснялись по­чти бесследно. Дети, которые приеха­ли позже 9, но до 15 лет, адаптировались с большим трудом и не могли понять, в чем причина того, что их все считают странными или необычными. Но после 15 лет дети опять легко адаптировались к новым условиям, сохраняли воспоми­нания о моделях поведения в японской и американской культуре и без труда мо­гли переключаться между ними в зави­симости от обстоятельств. Ю. Миноура делает вывод, что период с 9 до 15 лет является наименее сензитивным для ус­воения норм культурного поведения, он подчеркивает также значение груп­пы сверстников в этом процессе. Эти дети переживали депривацию и культур­ный конфликт, они были готовы усваивать нормы своей родной культуры, но не новой. Так, дети, переехавшие в возрасте старше 9 лет, легче сходились со старшими детьми, которые либо сохра­нили нормативные модели японской культуры, либо могли переключать свое поведение между культурами, но совершено не могли наладить контакт с теми, кто переехал и адаптировался до девя­тилетнего возраста. Лишь значительно позже те, кто переехал после 9 лет, смо­гли адаптироваться к новым условиям, – примерно с 13–14 лет, когда научились сравнивать и выбирать модели социаль­ного поведения, сделав их произволь­ными (Minoura, 1992). Иными слова­ми, можно утверждать, что в ситуации, когда адаптация требует усвоения и ов­ладения двумя различными соционор­мативными моделями поведения, они становятся произвольными, зависят от индивида и его оценки конкретного взаимодействия и являются, таким образом, вариативными.

Феномен моральных интуиций явля­ется промежуточным элементом между моральными инстинктами, деятельнос­тью нервной системы и моральными су­ждениями. Наиболее близким к нему по смыслу конструктом являются эвристи­ки и Дж. Хайдт указывает на это (Haidt, 2007). Моральные интуиции всегда пред­ставлены во множественном числе. Это быстрые, автоматические, часто бессоз­нательные решения, которые человек принимает, основываясь на своих оце­ночных, эмоциональных реакциях по отношению к социальному объекту, си­туации или самому себе. Их множест­венность обусловлена тем, что эмоции не появляются по отдельности, а всегда конкурируют друг с другом, например, страх и любопытство, презрение и удив­ление, пока одна из них не одержит верх и не спровоцирует акт поведения. Но по­давленная эмоция не исчезает, она может проявиться, если изменится ситуация или изменятся характеристики объекта (например, он станет более неприятным или неинтересным). Дж. Хайдт считает, что есть ряд причин, по которым мораль­ное сознание не может являться единст­венным предметом психологии морали, а моральные суждения быть адекватны­ми индикаторами развития индивидуаль­ного морального сознания. Во-первых, в соответствии с принципом единст­ва эмоциональной и когнитивной сфер, суждения всегда зависят от мотивации и эмоциональных процессов, без кото­рых становятся просто невозможными. Во-вторых, суждения часто возникают после совершенной оценки и почти ни­когда не предшествуют ей. В-третьих, мо­ральные действия больше согласуются с моральными эмоциями, чем с мораль­ными рассуждениями (Haidt, 2007).

Для полноты картины необходимо восстановить иерархичность различных психических структур. Первыми базовы­ми структурами являются моральные ин­стинкты, которые эволюционно закреплены в психике человека. В начальные фазы онтогенеза ребенок усваивает базо­вые правила поведения, еще в доречевой фазе у него формируются базовые мо­ральные интуиции, которые почти универсальны в различных культурах. Далее у него формируются частные моральные интуиции, которые связанны с конкрет­ными нормами и правилами поведения в конкретном обществе и культуре. Па­раллельно этому процессу начинается ак­тивное освоение языка и взаимодействие со сверстниками, когда ребенок усваивает социально-детерминированные мораль­ные интуиции. Этот процесс формиро­вания моральных интуиций происходит примерно до 6–9 лет. Далее ребенок начинает овладевать своими интуициями и формулировать на их основе собствен­ные моральные суждения и оценки. При­мерно после 13–15 лет наступает период универсальности, когда подросток может управлять своими интуициями и выби­рать модели поведения в зависимости от ситуации, социального окружения и сво­их потребностей. Моральные суждения, таким образом, представляют не продукт, а инструмент, с помощью которого человек отстаивает и аргументирует свою по­зицию. Моральные интуиции являются полностью детерминированными обще­ством и культурой, зависят от классовой принадлежности, исторической эпохи и психологических особенностей (Haidt, 2007). Особенно ярко проявляется зави­симость моральных ориентаций от цен­ностных предпочтений человека, что на­ходит подтверждение в отечественных исследованиях (Молчанов, 2005). Комплексно исследуется влияние социаль­ной ситуации развития на становление морально-ценностных предпочтений (Молчанов, 2007).

В одной из последних работ, посвя­щенных данной проблематике, – статье «Новый синтез в психологии морали» Дж. Хайдта (опубликована в 2007 году в жур­нале «Science») автор резюмирует ито­ги своей шестилетней работы. На основе исследований и обобщения этнографических, культурологических и антропо­логических данных ему удалось выделить 8 базовых моральных интуиций:

1. причинение вреда;

2. справедливость;

3. внешне- и внутригрупповые отноше­ния;

4. послушание;

5. власть и авторитет;

6. уважение и покорность;

7. физическая и духовная чистота;

8. безотносительная ценность жизни.

Поскольку моральные интуиции куль­турно вариативны, то они проявляются по-разному в различных культурах. Аме­риканским детям, пишет Дж. Хайдт, не так важны интуиции физической и, особен­но, духовной чистоты, им ближе интуи­ции справедливости и ценности жизни. Индусским детям, наоборот, важнее послушание и чистота, особенно духовная, а ценность жизни почти не рассматрива­ется, поскольку они верят в метемпсихоз, и в течение своей жизни человек приближает себя к перерождению, достижению покоя и разрыву круга перерождения. В завершение Дж. Хайдт предлагает чита­телю вновь ответить на вопрос, который он задавал в начале статьи: «Представьте, что вы оказались на эрудит-шоу и веду­щий дал вам задание: за 60 секунд объяс­нить поведение людей; теперь вы могли бы ответить: люди эгоистичны, но они, так же как и другие, заботятся о том, что о них думают и том, как они и другие вза­имодействуют в группах. Эти побужде­ния в значительной степени влияют на моральные интуиции, которые возникают быстро и автоматически и опреде­ляют дальнейшие моральные суждения и поступки. Моральные суждения исполь­зуют, чтобы повлиять на интуиции свое­го партнера для того, чтобы он совершал действия соответствующие социальным целям. Тем не менее, несмотря на то, что мораль часто является лишь элементом самопрезентации, люди искренне хотят жить в справедливом и честном мире, где бы преобладало сотрудничество в группах. И потому что мораль – это продукт культурной и генетической эволюции, она может существенно измениться в од­но-два поколения. Например, как техни­ческий прогресс дает нам знания о со­бытиях, которые происходят на другом конце земного шара, люди также хотят, чтобы сотрудничество и справедливость были преобладающими в других группах и в человечестве в целом» (Haidt, 2007). Таким образом, Дж. Хайдт прямо указы­вает на необходимость перейти к иссле­дованию морального функционирования групп и анализу взаимоотношений в рам­ках этого процесса.

Главную опасность для научного из­учения морали Л. Колберг видел в ре­лятивизме и утверждении культурной и социальной вариативности мораль­ных норм. Это имело свои причины, не последнюю роль здесь сыграл его лич­ный опыт заключенного концентраци­онного лагеря, когда он понял, до чего может довести моральный релятивизм одну из самых разумных и культурных наций. Другой причиной явилось то, что психологии морали до Л. Колбер­га, по существу, не было и ему прихо­дилось первое время почти в одиночку разрабатывать методологию новой нау­ки. Неудивительно, что за основу он взял методологические образцы этики и фи­лософии. Но развитие общества ставит новые вопросы и диктует новые иссле­довательские задачи. Противоречивый статус многих аспектов когнитивного подхода в целом и стадиальной теории в частности подталкивает к пересмотру основных методологических положе­ний этих направлений. Но любой новый взгляду на проблему, чтобы утвердиться в своем статусе конкурирующей гипотезы, должен подтвердить свою достовер­ность эмпирическими исследованиями.

Примечания:

1. Модель моральной личности Л. Колберга основана на том, что люди строят свои моральные суждения, исходя из текущего уровня развития. Хотя автор считает, что высокий уровень моральных суждений не гарантирует высокого уровня морального поведения, он полагает, что это его существенная предпосылка.

Литература:

Авдулова Т.П. Семья как фактор морального развития дошкольника [Электронный ресурс] // Психологические исследования. – 2008. – № 2(2) : [сайт]. URL: http://psystudy.ru  – (дата обращения: 20.08.2016).

Дружиненко Д.А. Эмоциональные аспекты морального выбора подростков в ситуации решения моральных дилемм // Вестник МГУ. Серия Психология. – 2004. – № 2. – С. 93–94.

Карабанова О.А. Психология семейных отношений и основы семейного консультирования : учеб. пособие. – Москва : Гардарики, 2008. – 320 с.

Лебон Г. Психология народов и масс. – Москва : Академический проект, 2011. – 238 с.

Молчанов С.В. Особенности ценностных ориентаций личности в подростковом и юношеском возрастах // Психологическая наука и образование. – 2005. – № 3. – C. 16–25.

Молчанов С.В. Морально-ценностные ориентации как функция социальной ситуации развития // Культурно-историческая психология. – 2007. – № 1. – C. 73–79.

Сигеле С. Преступная толпа. Опыт коллективной психологии. – Москва : Академический Проект, 2011. – 128 с.

Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. – Москва : Институт психологии РАН, 1999. – 320 с.

Тард Г. Преступник и преступление. Сравнительная преступность. Преступления толпы. – Москва : ИНФРА-М, 2010. – 391 с.

Юревич А.В., Ушаков Д.В. Нравственность в современной России [Электронный ресурс] // Психологические исследования. – 2009. – № 1(3). – [сайт]. URL: http://psystudy.ru – (дата обращения: 20.08.2015).

Benedict, R. (1959) Patterns of culture. Boston, Houghton Mifflin.

Blasi, A. (1985) The moral personality: Reflections for social science and education. M. W. Berkowitz & E. Oser (Eds.), Moral education: Theory and application. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum, 433-443.

Cushman, F.A., Young, L. & Greene, J. (2010) Our multi-system moral psychology: Towards a consensus view. The Oxford Handbook of Moral Psychology, ed. John Doris et al. Oxford University Press.

Haidt, J., Bjorklund, F. & Murphy, S. (2000) Moral dumbfounding: When intuition finds no reason. Unpublished manuscript, University of Virginia.

Haidt, J. (2001) The emotional dog and its rational tail: A social intuitionist approach to moral judgment. Psychological Review. Vol. 108 (4), 814-834. doi: 10.1037/0033-295X.108.4.814

Haidt, J. (2007) The New Synthesis in Moral Psychology. Science. Vol. 316, 5827, 798-1002. doi: 10.1126/science.1137651

Lapsley, D. K. (1996) Moral psychology. Boulder, CO: Westview Press.

Minoura, Y. (1992) A sensitive period for the incorporation of a cultural meaning system: A study of Japanese children growing up in the United States. Ethos. 20, 304-339. doi: 10.1525/eth.1992.20.3.02a00030

Nucci, L. & Turiel, E. (1978) Social interactions and the development of social concepts in preschool children. Child Development. 49, 400-407. doi: 10.2307/1128704

Turiel, E. (1983) The development of social knowledge: Morality and convention. Cambridge, Cambridge University Press.

Turiel, E., Hildebrandt, C. & Wainryb, С. (1991) Judging social issues: Difficulties, inconsistencies, and consistencies. Monographs of the Society for Research in Child Development. 56, 1-103.

Turiel, E. (1998) The development of morality. W. Damon (Series Ed.) & N. Eisenberg (Vol. Ed.) Handbook of child psychology. Vol. 3. Social, emotional, and personality development (5th ed., 863-932). New York, Wiley.

Zajonc, R.B. (1980) Feeling and thinking: Preferences need no inferences. American Psychologist. 35, 151-175. doi: 10.1037/0003-066X.35.2.151